Малюта Скуратов – самый известный царский опричник. Он поднялся на самую вершину пирамиды опричнины, но его стремительный взлет прервала геройская гибель. Хотя в народной памяти он все равно остался душегубом.
Имя Малюты Скуратова неразрывно связано с опричниной. Однако сам Малюта к учреждению опричнины никакого отношения не имел, поскольку происходил из худого рода. Он выдвинулся на одну из первых ролей лишь в три последних года опричнины.
Большое значение в исторической судьбе Малюты сыграли иностранцы, которые, будучи в России, принимали участие в карательных экспедициях опричников, – Генрих Штаден, назвавший Малюту «первым в курятнике», и особенно Альберт Шлихтинг, описавший, как лютовал Малюта на казнях. Исторические записки этих проходимцев легли в основу мифа о всемогущем палаче Ивана Грозного. Птицы же более высокого полета, как, например, англичанин Джером Горсей, о Малюте и вовсе не упоминают.
Первое дело Малюты – расследование по поводу земского заговора в конце 1567 г. Время было тревожное – шла Ливонская война, царь готовился к наступлению, а тут заговорщики, подозреваемые в сношениях с поляками. Дознавателем в имение Губин угол во владениях боярина Федорова-Челяднина – предполагаемого организатора боярского заговора – был назначен Скуратов. Там он впервые и проявил свои способности: замучил 39 человек – дворовых боярина, получив-таки, по всей видимости, нужную информацию. Царь заметил ретивого опричника.
Следующим важным поручением Малюты стала расправа с последним удельным князем – двоюродным братом царя Владимиром Старицким. Грозный после боярского заговора везде видел крамолу. До царя дошли слухи, что новгородцы хотят возвести на престол князя Владимира – единственного царского конкурента княжеской крови. Однако просто так с опасным соперником Иван Васильевич расправиться не смог. Было сфабриковано дело об отравителях, в которые записали царского повара Моляву и его сыновей, которые ездили в Нижний Новгород за белорыбицей, когда там находился князь Владимир.
Царь вызвал брата в Александровскую слободу. На последней ямской станции перед слободой лагерь Владимира Андреевича внезапно окружили опричные войска. В шатер к удельному князю явились опричники Василий Грязной и Малюта Скуратов – знатным боярам царь уже не доверял. Они объявили, что царь считает его не братом, но врагом. Поскольку Иван Грозный побоялся в открытую казнить кровного родственника, Скуратов и Грязной "уговорили" князя выпить кубок с ядом.
Расправившись с неугодным князем, царь задумал поход на Новгород. Чтобы представить это богоугодным делом Грозный решил получить благословение от опального митрополита Филиппа, которого он прежде сослал за выступления против опричнины в Тверской Отроч монастырь в Старицу. На переговоры с Филиппом был отправлен Малюта. Когда он зашел в келью Филиппа – тот молился. Малюта обратился к владыке: «Благослови царя идти в Новгород». «Благословляют только добрых на доброе, – отвечал Филипп. – Но делай то, для чего ты послан; не обманывай меня, испрашивая дар Божий».
Поняв, что уговорить митрополита не сможет, Скуратов бросился на святителя и задушил его подглавием (подушкой). После этого, вышедши из кельи, он сказал игумену и братии, что Филипп умер от угара, и велел похоронить его. Царь рассудил, что на все воля Божья, и наказывать за самоуправство Малюту не стал.
Вопреки распространенному мнению в новгородском разгроме Малюта не участвовал. Сохранился то ли подлинный отчет, то ли "сказка" Скуратова: «В ноугороцкой посылке Малюта отделал 1490 человек (ручным усечением), и с пищали отделано 15 человек». По дороге в Новгород опричный отряд Малюты в Торжке и Твери перебил 500 полочан, выселенных из Полоцка после завоевания города русскими.
Узнав об этом, 19 пленных татар, что содержались в тюрьме Торжка, решили дорого отдать свою жизнь. Когда дело дошло до них и начались казни под руководством Малюты, они напали на него с ножами и исполосовали ему живот, так что «выпали внутренности». Татар расстреляли из пищалей. Будучи тяжело ранен, Скуратов не мог дальше руководить экзекуциями. Следовательно, его отчет касался исключительно того этапа, когда экспедиция дошла до Твери и Торжка. Но при этом Скуратов перебил больше народа, чем царь во время разгрома Новгорода и Пскова.
Неправильно видеть в Малюте только палача. Он был хитрым и расчетливым придворным. После своего возвышения он выдал своих дочерей за представителей знатнейших фамилий. Одна дочь Скуратова стала женой князя Глинского, другая – Дмитрия Шуйского, брата царя Василия Шуйского. Третья дочь Мария вышла замуж за будущего царя Бориса Годунова и сама стала царицей.
Опричный режим долго не продержался. В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей сжег Москву - опричное войско не смогло защитить столицу. Царь в гневе казнил многих опричных воевод. Положение немного исправилось в следующем году, когда земское войско нанесло серьезное поражение крымчакам в битве при Молодях. Однако в 1572-м опричное войско все-таки было распущено. Опричникам был дан шанс реабилитироваться, их отправили на штурм крепости Вейсенштейн, в которой засели шведы.
В этом походе Малюта не получил, как прежде, места дворового воеводы. 1 января 1573 г. несколько думных дворян, в их числе Скуратов и Грязной, были посланы в проломы крепости на приступ. Обычно воеводы щадили дворян и составляли штурмовые колонны из боярских холопов и стрельцов. Скорее всего, дворяне сами напросились на опасное дело, чтобы доказать свою преданность. Малюта был убит во время приступа. Царь велел похоронить своего палача в Иосифо-Волоцком монастыре и пожертвовал на его помин немаленькую сумму – 150 рублей. Однако в памяти народной Малюта так и остался душегубом.
Это было страшное время, наполненное горем и человеческой кровью. Царь Иван Грозный создал безжалостный репрессивный аппарат, направленный не только против представителей высшего сословия, но и против простых людей. Исполняли волю царя опричники. Но в народе их чаше всего называли кромешниками, от слов «тьма кромешная» или «ад».
Самым жестоким опричником являлся Малюта Скуратов. Современники так описывали этого человека: «Уже только наружность его вселяла ужас в самых смелых и отчаянных. Лоб его был низок, а волосы начинались почти над бровями. Скулы и челюсть, наоборот, были сильно развиты. Череп, спереди узкий, переходил в широкий котёл к затылку. За ушами наблюдались такие выпуклости, что уши казались впалыми.
Глаза цвет имели неопределённый. Они никогда ни на кого не смотрели прямо, но страшно делалось тому, кто нечаянно встречал тусклый взгляд Малюты. Казалось, никакие мысли и человеческие чувства не могли проникнуть в узкий мозг, покрытый толстым черепом и густыми волосами. В выражении его лица было что-то безнадёжное и неумолимое.
Он уединился от всех людей, жил среди них особняком, отказался от всякой дружбы, от всяких привязанностей. Казалось, он перестал быть человеком и сделал из себя царскую собаку. И та готова была растерзать без разбора всякого, на кого царь вздумал бы указать.
Роду он был низкого, а поэтому старался жестокостью достичь почестей, недоступных ему по рождению. С особым удовольствием он казнил ненавистных знатных бояр, тем самым стараясь возвыситься над ними. Много Малюта душегубствовал, а иногда после казней собственноручно рассекал мёртвые тела и бросал человеческие куски собакам на съедение.
В то же время, несмотря на свою умственную ограниченность, он был чрезвычайно хитёр и практичен, а в боях отличался отчаянным мужеством. В отношениях с другими людьми был болезненно мнительным, как всякий раб, попавший в незаслуженную честь. Никто не умел так помнить обиды, как Малюта Скуратов».
Полное настоящее имя этого человека – Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский. Где он родился, в каком году – неизвестно. У его отца, Лукьяна Афанасьевича Бельского было прозвище «Скурат» (истёртая замша). Поэтому сын получил приставку к фамилии, а вот прозвище «Малюта» скорее всего произошло от фразы, которую царский опричник любил часто повторять: «Молю тя…» (Я тебя умоляю). И в историю этот человек вошёл именно как Малюта Скуратов.
Был он из захудалого дворянского рода. Служил в царском войске, и до появления опричнины дослужился до сотника. По нашим меркам это примерно командир роты с воинским званием капитан. И никаких перспектив у сотника Скуратова не было. Его ждала долгая служба в одном из царских полков и, возможно, гибель в каком-нибудь сражении. Но Иван Грозный, введя опричнину, круто изменил судьбу многих мелких дворян. Он приблизил к себе именно худородных, чтобы с их помощью укрепить свою власть над князьями и другой гордой русской знатью.
Как только началась опричнина, так Малюта стразу изъявил желание служить в опричном войске. Но вначале он был одним из многих мелких дворян, мечтающих о лучшей доле. Однако главным у кромешников было искать измену среди людей знатных и богатых. Признаний добивались с помощью пыток, и в этом деле Скуратов чрезвычайно преуспел.
Пытая людей, он проявлял паталогическую жестокость и не знал жалости. Уже в 1567 году сам царь обратил внимание на ретивого опричника. Тот замучил 40 дворовых людей боярина Фёдорова-Челядина и получил под пытками их признание, что якобы боярин готовил заговор против царя. После этого карьера Малюты пошла в гору.
Наибольшего разгула опричнина достигла в 1568 году. Тогда на плаху пошли сотни людей разного социального статуса. Пытки и казни стали делом обычным, а любого человека могли бросить в пыточный каземат просто по доносу. В это время Скуратов достиг наивысшего могущества, так как никто не мог превзойти его в жестокости и умении выбивать из людей нужные показания. Обвинённым в измене рубили головы на плахе, а авторитет Малюты рос не по дням, а по часам.
Он так зазнался и уверовал в свою незаменимость, что решил попросить у царя боярский сан. Как-то Иван Грозный выходил из опочивальни, и перед ним появился Малюта. Он перечислил все свои заслуги и в награду попросил боярскую шапку. Но царь иногда уважал обычаи, а поэтому не захотел унизить верховный русский сан, присвоив его худородному любимцу. Государь рассмеялся и обозвал Скуратова собакой. Но тот не обиделся, а стал ещё более верно служить своему хозяину.
Против опричнины выступил митрополит Московский и всея Руси Филипп. Но царь хотел придать убийствам и погромам законный статус со стороны православной церкви. Сам Филипп пребывал в тверском Отроч монастыре, куда удалился в знак протеста против опричнины в 1568 году. В 1569 году государь отправил к нему на переговоры Малюту Скуратова. Тот прибыл в монастырь и зашёл в келью, когда митрополит молился.
Малюта Скуратов и монахи возле тела митрополита Филиппа
Не известно, какой разговор состоялся между этими двумя людьми, но по всей видимости служитель церкви категорически отказался благословлять беззаконие, творящееся на русской земле. Поняв, что положительного ответа не будет, любимый опричник Ивана Грозного задушил митрополита. А когда вышел из кельи, то сказал, что тот умер от угара. Царь не стал ругать и уж тем более наказывать своего любимца за проявленную инициативу.
В 1570 году Иван Грозный заподозрил измену в Великом Новгороде. Туда государь отправил Малюту во главе большого войска. Но любимый опричник до Новгорода не доехал. Он только полютовал в Твери и Торжке, где были перебиты сотни людей. В Торжке Скуратов нарвался на татар. Те оказали сопротивление царским людям, при этом Малюта получил несколько серьёзных ранений, и его увезли в Москву. Так что в Новгороде его не было, и все злодеяния там прошли без царского любимца.
Но разгром, учинённый в Великом Новгороде, напугал самого царя. Он увидел, что опричники превратились в грозную силу, которая в любую минут может выйти из повиновения. Поэтому начался период «закручивания гаек». Такие руководители опричнины как Алексей Басманов и Афанасий Вяземский попали в немилость. Их обвинили в сговоре с поляками, и вскоре эти люди расстались с жизнью.
Помимо них было казнено около 200 опричников. Массовая казнь проводилась прямо в Москве на Красной площади, а главным палачом был никто иной как Малюта Скуратов. Именно любимый опричник Ивана Грозного и лишил жизни многих своих коллег.
А весной 1571 года опричнина показала свою полную несостоятельность в деле защиты отечества. На Москву напал и сжёг её крымский хан Девлет-Гирей. Опричное войско при этом проявило полную трусость и неспособность к сопротивлению. После этого позора главный лидер опричников Михаил Черкасский был казнён. Полетели головы и его помощников. А вот Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский остался в милости у царя.
Иван Грозный даровал ему чин думного дворянина, который считался третьим среди думных чинов. Старше были только боярин и окольничий. А в 1572 году опричнина была упразднена. Но Малюта от этого никак не пострадал. Он продолжал находится возле государя в числе его любимцев. Видимо царь ценил своего бывшего любимого опричника за собачью преданность и готовность выполнить любой приказ.
Весной 1572 года он отправился на Ливонскую войну вместе с Иваном Грозным. Царь доверил ему командование государева полка. Первого января 1573 года Малюта Скуратов погиб во время штурма крепости Вейсенштейн (центральная Эстония). Тело было похоронено в Иосифо-Волоколамском Успенском монастыре (16 км от Волоколамска). На похороны государь выделил 150 рублей и повелел поминать в церквях ежегодно.
Уже говорилось, что Григорий Лукьянович при отсутствии интеллекта обладал чрезвычайной хитростью и практичностью. У него было 3 дочери, а вот сыновей бог не дал. Однако русский классик А. К. Толстой в своём произведении «Князь Серебряный» показал образ Максима, сына Малюты. Надо сказать, что А. К. Толстой много писал о том времени и видимо пользовался разными историческими источниками. Поэтому вряд ли он просто так выдумал Максима; на то, скорее всего, имелись какие-то причины.
Иван Грозный и Малюта Скуратов
Но официально у Скуратова-Бельского имелось три дочери: Анна, Мария и Екатерина. Говорят, что была и четвёртая дочь, имя которой неизвестно. А теперь о хитрости и практичности. Старшую дочь царский любимец выдал за двоюродного брата царя Ивана Глинского. Средняя дочь вышла замуж за Бориса Годунова и впоследствии стала царицей. А младшенькая обвенчалась с князем Дмитрием Ивановичем Шуйским. Что касается четвёртой дочери, то она стала женой татарского князя Ивана Келмамаева. Так что дворянин из захудалого рода блестяще устроил судьбу каждой из своих дочерей.
Но это не всё. У Григория Лукьяновича была родственница, Марфа Собакина. И любимый опричник устроил так, что она попалась на глаза Ивана Грозного, который в тот момент был вдовцом. И эта женщина стала третьей женой государя. Правда, пробыла она в таком качестве только 15 дней. Свадьба состоялась 28 октября 1571 года, а уже 13 ноября жена скончалась. По всей видимости её отравили завистники. В то время при царском дворе это было обычным делом.
Что касается жены Скуратова-Бельского, то о ней известно очень мало. Звали её Матрёной, и она пережила мужа на много лет. Жила на вдовью пенсию, которую пожаловал ей царь. В то время такой милостью могли похвастаться лишь единицы.
Вот такая судьба сложилась у семьи царского любимца. Сам же он вошёл в историю как бездушный исполнитель жестоких царских приказов. А само имя «Малюта Скуратов» стало нарицательным. Так начали называть палачей и душегубов, вызывающих в душах людей лишь ненависть и отвращение .
Когда речь заходит о временах Ивана Грозного, первое, что вспоминается, - это опричнина. А из исторических лиц той эпохи называют обычно Малюту Скуратова. Он известен практически всем – любимый опричник царя, отличавшийся особой жестокостью. Вот какая характеристика дается Малюте в Псковской летописи: «наперсник и злый советник и убийца при великом цари Иване и гонитель роду християнскому, той же и преосвященнаго митрополита Филиппа задуши».
Получилось так, что семья Малюты оказалась тесно связана с Иосифо-Волоколамским монастырем. Факт весьма парадоксальный, если учесть, что во времена опричнины этот монастырь осмелился отказать Ивану Грозному в поддержке его кровавых деяний.
Иосифов монастырь был одним из любимых мест царского богомолья. Очень почитал волоколамских иноков отец Ивана Грозного – великий Московский князь Василий Ш. Один из них – старец Кассиан Босой стал крестным отцом будущего Грозного царя. Как и Василий Ш, царь Иван каждый год обязательно посещал монастырь, делал вклады на помин души старца Кассиана.
Родственные связи с монастырем были и у Малюты Скуратова. Здесь жил его брат – старец Илья, а впоследствии и сын Ильи – инок Григорий. В монастыре был иноком отец Малюты – Лукьян (инок Леонид).
Однако в целом сведения о семье Малюты, да и о нем самом, не слишком обширны, поскольку даже среди незнатных опричников он выделялся своим худородством. Он не занимал видных постов, а потому не удостаивался упоминания в государственных документах.
Следует также заметить, что архивы с опричной документацией погибли (или были уничтожены), по указанию Ивана Грозного официальное летописание в Москве прекратилось и было возобновлено только при Романовых. Таким образом, отечественных материалов по истории опричнины почти нет. Зато есть немало писаний иноземных авторов, которые не всегда отличаются достоверностью. Однако за неимением других источников именно эти «баснословия иностранцев» (по выражению доктора исторических наук Р.Г.Скрынникова) обычно используются учеными, исследующими историю России времен Ивана Грозного.
О происхождении Малюты сведения сохранились весьма скромные: Скуратовы-Бельские – дворянского рода, владели поместьем в районе Белой, небольшого городка на Смоленщине, бывшего центром удельного княжества. Когда родился Малюта, неизвестно. Но впервые имя его встречается около 1553 года в «Дворовой тетради», куда записывали тех, кто служил в составе государева двора. Как дворовый сын боярский, служивший «по Белой», приписан Григорий Лукьянович (Малюта). Там же упомянуты два его брата – Третьяк и Неждан (будущий старец Иосифова монастыря Илья). Судя по прозвищу, Малюта был младшим сыном в семье. Но, когда детей уже больше не ждали, родился еще один мальчик, которого так и прозвали – Неждан.
Исходя из того, что в 1553 году Малюта состоит на службе, а служить начинали с 15 лет, то примерная дата его рождения – не позднее 1537 года.
О том, насколько незнатным был род Скуратовых, свидетельствует запись во вкладной книге Иосифова монастыря, где указан вклад Ивана Грозного «по холопе по своем по Малюте Лукиановиче Бельском». Что примечательно, в монастырских документах Малюта почти нигде не называется своим христианским именем Григорий.
Характерно и высказывание царя в послании ближайшему сподручнику Малюты по опричным «подвигам» Василию Грязному: «Ты объявил себя великим человеком, так ведь это за грехи мои случилось, что князья и бояре наши и отца нашего стали нам изменять, и мы вас, холопов, приближали» (Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина ХУ1 века. – М., 1986, с. 171).
Действительно, введению опричнины предшествовали два весьма неприятных для Ивана Грозного события: тяжелое поражение русских войск в Ливонской войне в 1564 году и неслыханное предательство – бегство в Литву, к врагам, видного военачальника, любимца царя, князя Андрея Курбского, отец которого был также одним из самых влиятельных воевод и деятелей боярской партии.
Иван Грозный покинул Москву. Остановившись в Александровской слободе, он отправил в столицу письма с сообщением об отказе от престола. Всем миром его уговорили остаться на царстве, но по итогам переговоров с прибывшим к нему посольством Грозный создал себе особый «удел». В Летописи об Указе царя говорится: «А учинити государю у себя в опришнине князей и дворян, и детей боярских дворовых и городовых 1000 голов, и поместья им подавал в тех городах, которые поимал в опришнину. А вотчинников и помещиков, которым не быти в опришнине, велел из тех городов вывести». На территории, выделенной царем, было создано войско и администрация. Так государство разделилось на опричнину и земщину.
Поначалу опричный двор насчитывал 570 человек. Затем войско достигло 5 тысяч. Здесь были представители знатных княжеских родов, боярской знати, незнатных фамилий (к которым и относился Малюта Скуратов), черкесские мурзы, выходцы из Литвы, немецкие авантюристы. Из донесений последних, в честности, и стали известны некоторые деяния Малюты.
Верховное управление и суд на территории государева удела осуществляла опричная Боярская дума, в ее составе значились: князь М.Т.Черкасский – брат царицы, Плещеевы, Басмановы. Однако наиболее родовитых лиц здесь не было.
Первое опричное правительство возглавляли боярин Алексей Басманов и руководители главных опричных приказов – оружничий Афанасий Вяземский, постельничий Василий Наумов, ясельничий Петр Зайцев. Постельный приказ ведал не только царским гардеробом, но и отвечал за охрану царя. После внезапной смерти Наумова пост главы приказа занял Дмитрий Годунов. В обстановке заговоров и казней постельничий был в числе близких советников царя (сами Годуновы, как утверждают, в казнях не участвовали, но по советам новых любимцев царь казнил неугодных им бояр).
О службе опричника Малюты Скуратова наиболее ранние сведения имеются в связи с походом русской армии под командованием царя на Литву в сентябре 1567 года. Григорий Лукьянович поставлен в список «третьих голов», т.е. сменных младших командиров. «Третьи головы» - персоны худородные. И в этом реестре Малюта стоит предпоследним. Даже Василий Грязной значится выше.
Литовский поход пришлось прервать, поскольку Иван Грозный получил известие о готовящемся заговоре, целью которого было поставить на его место князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата царя.
Начавшееся зимой 1567/68 годов расследование главную вину возложило на боярина И.П.Федорова-Челяднина, одного из крупнейших землевладельцев, занимавшего при царе пост конюшего, бывшего фактически главой Боярской думы. Донос на Федорова подал царю сам князь Владимир Андреевич. Незамедлительно началась кровавая расправа. Судя по всему, это событие и стало дебютом Скуратова-Бельского в роли палача. Именно ему выпало устроить разгром во владениях боярина под Калугой. По сообщениям поминального Синодика, им было убито 39 человек. Заслуги Малюты были оценены должным образом. Так началось его стремительное возвышение.
В разгар казней Иван Грозный учредил в Александровской слободе свой «орден» - подобие монастыря. Сам царь – игумен, Афанасий Вяземский – келарь, Малюта – пономарь. Ранним утром царь с сыновьями Иваном и Федором влезал на колокольню, где их ждал пономарь. Они звонили в колокола, созывая прочих «иноков» в церковь. Служба продолжалась с небольшими перерывами с четырех до 10 часов утра. На тех, кто не являлся на моление, царь-игумен накладывал епитимьи. Вечерняя молитва с 8 до 9. Все службы царь пел сам. Примечательно, что в рассказе иноземных служителей опричнины Таубе и Крузе упоминаются только двое из 300 человек «братии» опричного «монастыря». Это обстоятельство свидетельствует об особой близости Малюты к царю. После богослужения царь шел в застенок, чтобы лично наблюдать за пытками. Видимо, и тут Малюта старался угодить царю. Иноземцы сообщают, что зрелище пыток доставляло царю утешение.
Массовые расправы, затронувшие все слои населения, вызвали протест Церкви. В 1566 году митрополит Московский Афанасий демонстративно снял с себя сан и удалился в монастырь. Грозный предложил занять опустевшую кафедру Казанскому архиепископу Герману Полеву. Архиепископ Герман – выходец из Иосифо-Волоколамского монастыря, постриженики которого пользовались особым доверием государей. Они занимали самые ответственные кафедры. Однако с возникновением опричнины царь лишился поддержки старцев Иосифова монастыря. (Об этом свидетельствуют документы. В частности, в летописях нашли отражение ежегодные поездки царя в монастырь. В сентябре 1564 года Иван Грозный побывал в Волоколамском монастыре в последний раз, и только в 1573 году, после упразднения опричнины, его приезды возобновляются. Не отмечено в этот период и вкладов царя в монастырь.)
Таким образом, в своих расчетах на поддержку архиепископа Германа царь ошибся. Владыка, будучи противником опричнины, пытался воздействовать на Ивана Грозного. Члены опричной Думы, оклеветав Владыку Германа, добились его изгнания с митрополичьего двора.
Московскую кафедру по настоянию Грозного занял игумен Соловецкого монастыря Филипп из знатного боярского рода Колычевых. При этом царь, претендовавший на всю полноту власти, не только светской, но и духовной, уговорился с Владыкой, что тот не будет вступаться в дела опричнины. Однако недолго продолжалось молчание святого Владыки. 22 марта 1568 года летопись сообщает: «Учал митрополит Филипп с государем на Москве враждовати о опричнины». В этот день царь со своей охраной отправился на богослужение в Успенский собор и подошел к митрополиту за благословением, но неожиданно получил отказ. Владыка стал обличать беззакония опричнины, говоря, что в стране льется невинная кровь, царь творит неправедные дела. Но Бог взыщет с него, а сам Владыка готов принять смерть за правое дело. Грозный пытался оправдаться, пожаловавшись на то, что против него восстали ближние. Однако митрополит не принял объяснений, заявив, что впредь не будет молчать. В ярости царь сказал: «Я был слишком мягок к тебе и твоим сообщникам». Немедленно было отдано распоряжение о захвате близких митрополиту старцев и его помощников, которых водили по городским улицам, в итоге забив насмерть.
Царь устроил Соборный суд над митрополитом Филиппом. Нашлись лжесвидетели, которые обвинили Владыку в колдовстве. В ноябре 1568 года был вынесен приговор: пожизненное заточение. Митрополита Московского схватили прямо во время службы. В собор ворвались опричники во главе с боярином А.Д.Басмановым и Малютой. Боярин объявил царский указ. Малюта сорвал с Владыки облачение. Сверженного митрополита бросили в простые сани и увезли из Кремля. По дороге его били метлами. В оковах святой митрополит содержался сначала в подвалах московских монастырей, а потом был отправлен в Тверской Отрочь монастырь.
Архиепископ Герман Полев был в числе тех, кто подписал документ об избрании митрополита Филиппа на Московскую кафедру. Но до суда над святым Владыкой он не дожил (сведения о его смерти противоречивы: то ли архиепископ Герман умер от моровой болезни, то ли был убит опричниками по приказу Ивана Грозного).
«Злобы пособником» при низложении митрополита Филиппа выступил архиепископ Новгородский Пимен, возглавлявший Соборный суд. Но вскоре и самого архиепископа Пимена обвинили в заговоре с земским боярином Василием Даниловым. Данилов возглавлял боярскую комиссию, которой Иван Грозный поручил управлять столицей после учреждения опричнины. Пытками Малюта Скуратов добился от Данилова признания, что в заговоре с ним состояли новгородские власти и жители Новгорода и Пскова. Обвиняли новгородцев в том, что они хотят перейти к польскому королю.
Расправа над Даниловым не заставила себя ждать. В убийстве его участвовал сам Малюта. Характерно, что рассказывающий об этом деле итальянец Алессандро Гваньини называет Скуратова «командиром царских приспешников».
Это было весной-летом 1569 года. А осенью, испытанный в пролитии высокородной крови, Малюта, показавший свою безоговорочную преданность и послушание царю, получил новое задание. На этот раз расправа ожидала князя Владимира Андреевича. Царь был разгневан на князя, подозревая его во всевозможных заговорах. Владимир Андреевич был сослан на службу в Нижний Новгород. То, что князь помог опричникам разгромить боярский «заговор» в земщине, не умилостивило царя, и не помешало Малюте начать розыск об измене самого Владимира Андреевича Старицкого. В итоге его обвинили в покушении на жизнь царя.
В начале октября Владимир Андреевич был вызван в Александровскую слободу. Князь отправился в дорогу с княгиней и детьми. Он остановился, как ему было указано, неподалеку от слободы. Здесь Владимир Андреевич со свитой оказался в руках опричников во главе с Малютой и Грязным. Малюта не осмелился собственноручно пролить кровь ближайшего родственника царя. Князя, его супругу Евдокию, приходившуюся двоюродной сестрой беглому боярину Курбскому, и их 9-летнюю дочь Евдокию заставили выпить отравленное вино. Над остальными вволю поиздевались. Умерщвлены были три священника, дьяк, подьячий, двадцать слуг, а также несколько человек, невольно ставших свидетелями расправы. Главные же свидетели обвинения были уничтожены еще до окончания следствия.
Через несколько дней царь велел привезти в Москву свою тетку – мать князя Владимира Андреевича. Княгиня Евдокия жила в Горицком монастыре на Белом озере. По дороге она и сопровождавшие ее инокини были умерщвлены (по одним сведениям – утоплены в реке, по другим – уморены дымом).
Убийство удельного князя, знатнее которого в России был только сам царь, много значило в судьбе Малюты. С одной стороны, это говорило о высокой степени доверия, которое Иван Грозный оказывал своему «холопу», а с другой стороны, лишало опричного палача возможности отступить, отказаться от своей кровавой службы. Такой шаг теперь грозил ему самому неминуемой гибелью. Дальше Скуратов-Бельский действовал, уже не останавливаясь ни перед чем.
Эта его готовность во всем угодить царю, нашла отражение в народной былине, рассказывающей о том, как Иван Грозный во гневе приказывает казнить своего сына:
А и все палачи испужалися,
Что и все по Москве разбежалися;
Един палач не пужается,
Един злодей выступается –
Малюта палач, сын Скуратович…
Тем временем Малюте предстояло убить не просто высокородного, но и весьма авторитетного, хотя и низложенного митрополита Филиппа. Лишенный церковной власти и возможности влиять на ход событий, митрополит по-прежнему был угрозой для опричников. Митрополит Московский всегда являлся для государей духовным отцом, которого надлежало слушаться, благословение которого было необходимо на все важные государственные дела. Худородные деятели опричнины опасались, как бы царь, раскаявшись, не надумал вернуть митрополита Филиппа в Москву. Это стало бы прямой угрозой их благополучию. Ведь Владыка и не думал менять свое отношение к опричнине.
Случай для расправы представился очень скоро.
Иван Грозный решил раз и навсегда отучить новгородцев от попыток измены Москве. В декабре 1969 года опричная армия выступила из Александровской слободы в поход на Новгород. По дороге опричное войско разгромило без жалости многие города. Пострадали от этого похода не только Новгород и Псков, но и Клин, Тверь, Торжок.
Приближаясь к Твери, царь вспомнил о Святителе Филиппе, желая получить его благословение на свой поход. В Житии митрополита Филиппа говорится, что он предвидел все, что произойдет с ним. Его слова, сказанные за три дня до гибели: «Вот приблизился конец моего подвига». В день убийства он причастился Святых Христовых Таин.
Заручиться высочайшим благословением был послан Малюта Скуратов. Свидетелей состоявшейся в Отрочь монастыре встречи не было, но вот как рассказывает об этом церковное предание. Войдя в тюремную келию, Скуратов с притворным почтением припал к ногам митрополита Филиппа со словами: «Владыко святый, дай благословение царю идти в Великий Новгород». В ответ услышал: «Делай то, для чего ты пришел».
Неизвестно, было ли у Малюты указание убивать митрополита. Вполне вероятно, что митрополит пытался образумить палача, и тот, услышав не благословение, а обличительные слова, вместо раскаяния пришел в бешенство и «заял праведного уста подглавием», то есть сбил святого с ног и задушил подушкой. Настоятелю и приставникам, следившим за пленником, было сказано, что митрополит умер по их небрежности «от неуставнаго зною келейнаго». Историк Н.М.Карамзин пишет: «Устрашенные иноки вырыли могилу за алтарем и в присутствии убийцы погребли сего великого иерарха церкви российской, украшенного венцом мученика». Судя по тому, что никакого наказания Малюта не понес, можно не сомневаться в одобрении царем его действий.
В страшном погроме, учиненном в Твери, Скуратов-Бельский принимал самое непосредственное участие. В частности царь послал его убить содержавшихся в тюрьме пленных татарских вельмож. Их было 19, и они оказали ожесточенное сопротивление, к чему опричники не привыкли. Малюта был ранен, а пленных расстреляли из пищалей.
Далее последовал разгром Новгорода. Точное число казненных неизвестно. По донесению самого Малюты – более полутора тысяч. Но не все погибшие были учтены. Так, сообщается о том, что из города были изгнаны нищие и бродяги, которые просто замерзли в снегу. Летописи рисуют страшную картину: «Мужей и жен и детей в великую реку Волхов вмета, яко и реки запрудитися».
Благодаря успешному разоблачению «новгородской измены», активная карательная деятельность Скуратова получила высокую оценку. С мая 1570 года Малюта – думный дворянин в опричной Думе. Правда, имя его в списках стояло последним. Но это было только начало.
Призрак смуты в земщине продолжал пугать царя. Глава сыскного ведомства использовал его подозрения, чтобы устранить тех, кто еще стоял на его пути к вершинам власти в опричнине.
Так, попытка оступиться от опричнины закончилась трагически для одного из ее основателей, обладавшего незаурядными военными и административными талантами, - А.Д.Плещеева-Басманова. Малюта, воспользовавшись его связями с архиепископом Новгородским Пименом, обвиненном в соучастии по делу князя Владимира Старицкого, расправился и с самим Басмановым, и с его родными. Они были сосланы на Белое озеро, где Басманов вскоре умер в тюрьме. Также и другой видный деятель опричнины – А.Вяземский, оружничий, схваченный по доносу Малюты, умер «в железных оковах». Так были устранены наиболее авторитетные лица опричнины. Те, кто затеял опричный террор, стали его жертвами. Среди высших дворцовых чинов уцелел только постельничий Годунов. Его выручил свояк – Малюта, дочь которого была замужем за племянником Дмитрия Годунова – Федором.
Последствием расправы с верхушкой опричнины стало то, что, по выражению Таубе и Крузе, при особе царя не осталось никого, кроме отъявленных палачей и молодых ротозеев. Под «молодыми ротозеями» имеются в виду появившиеся в опричнине еще совсем неопытные представители знати, не игравшие никакой заметной роли. Палачи – это пришедшие на смену Басманову и Вяземскому Малюта Скуратов и Василий Грязной.
Царь, живший в постоянном страхе перед заговорами, доверял теперь только своему верному сыщику. Это проявилось и в участии Малюты во внешнеполитических делах. В частности, в мае 1570 года Скуратов-Бельский присутствует на думском заседании по западной границе России.
Но более привычной для него была другая работа. После разгрома Северной Руси на очереди стояла Москва. Летом 1570 года массовые казни начались в столице. Эту «работу» собственноручно выполнял Малюта. Так, 28 июля он получил приказ отрубить головы 9 детям боярским, т.е. дворянам, а затем уничтожали жен и детей казненных. Помимо этого Малюта участвовал в расправе над рюриковичами Серебряными-Оболенскими. Скуратов лично казнил видного полководца князя П.С.Серебряного и его слугу. Участвовал он и в казни дьяка И.М.Висковатого, долгое время возглавлявшего Посольское ведомство, а также казначея Н.Фуникова.
Кстати, сам Малюта военачальником был слабым. Как говорят в народе: «Молодец против овец, а против молодца – сам овца». Ему несложно было воевать против своего народа. Эта гражданская война была односторонней, поскольку опричникам никто не пытался оказывать сопротивление, шли на казни, как «овцы безгласные». Иначе было в борьбе с внешними врагами. Так, весьма скромной была роль Скуратова в походе против крымского хана. В сентябре 1570 года государь с войском встал под Серпуховом. Малюта значится там в числе дворян, предназначенных для пребывания «в стану у государя». Это намного ниже любого воеводы.
Весной 1571 года на подступах к столице появились орды крымского хана Девлет-Гирея. Земские и опричные войска вышли навстречу, но действовали разрозненно. Узнав о прорыве крымцев через Оку, Иван Грозный оставил войско и бежал в Ростов. Кроме того, в русском войске нашелся предатель. В результате защитить Москву не удалось. Город был сожжен, много людей погибло, тысячи были уведены в плен. Расследование неудачных действий воевод вел Малюта. Тогда были казнены князь М.Т.Черкасский (брат покойной царицы Марии Темрюковны), который командовал опричным войском, и более 100 опричников.
Высокое служебное положение Скуратова-Бельского в опричнине подкреплялось тем, что ему удалось устроить выгодные для него браки дочерей. Анна была выдана замуж за князя Ивана Михайловича Глинского, входившего в число высших родов русской знати. Екатерина стала женой князя Дмитрия Ивановича Шуйского, рюриковича, брата будущего царя Василия Шуйского. Муж Марьи – Борис Федорович Годунов был не так высокороден, но именно ему впоследствии предстояло занять царский трон. Супругом Елены стал князь татарского происхождения Иван Келмамаевич (оба они умерли рано). Следует заметить, что дочерей Малюты преследовала дурная слава их отца. Так, людская молва обвинила Марью в отравлении царя Федора Иоанновича, а Екатерину - в отравлении любимого народом воеводы – князя М.В.Скопина-Шуйского.
Первенствующая роль Скуратова-Бельского при дворе стала очевидной для всех на последовавшей 28 октября 1571 года свадьбе Ивана Грозного. Очередной его женой стала дочь коломенского сына боярского Марфа Собакина. Царь выбрал ее по совету Малюты. Свахами Марфы были дочь и супруга Малюты – обе Марьи, а «дружками» царской невесты стали не знатные князья и бояре, как это было при первой женитьбе Ивана Грозного, а сам Малюта вместе с зятем Б.Ф.Годуновым. Так Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский вошел в круг царской семьи. Правда, Марфа умерла вскоре после свадьбы, но придворная карьера Малюты, несомненно, упрочилась.
Зимой 1571/72 годов Скуратов активно участвует во внешней политике: в декабре 1571 года вместе с дьяком Щелкаловым ведет переговоры с представителем Польского короля Михаилом Галабурдой. 6 января присутствует на переговорах со шведскими послами, в феврале – состоит в группе переговорщиков с крымским «гонцом» Янмагметом, а затем участвует в переговорах с представителями польско-литовского королевства, привезшими известие о смерти короля Сигизмунда П.
Весной 1572 года в смешанном земско-опричном походе Малюта идет к Новгороду вместе с царем как второй дворовый воевода, а это означает, что ниже его были поставлены представители древних боярских родов. Но они не выказывали возмущения, боясь царева гнева. И все же боярское достоинство своему любимцу, несмотря на все его заслуги, царь дать не решился.
Следует заметить, что участие Малюты в делах военных и дипломатических вовсе не говорит о его талантах в этих сферах, а скорее свидетельствует о недоверии Ивана Грозного, которое он испытывал к высокопоставленным лицам своего государства. Задача Скуратова была присматривать за ними.
Казни в Новгороде летом 1572 года стали последним «подвигом» палача Малюты. Его заслуги были отмечены данным ему поместьем на Новгородчине.
Но в эти дни уже готовился указ об отмене опричнины. Тогда же летом была одержана победа над Девлет-Гиреем с помощью земского войска и земских воевод, что и решило судьбу опричнины. Указом запрещалось даже упоминать об опричнине. Нарушителям грозило наказание: их били кнутом на торгу.
Вскоре опричное войско было распущено. Так называемый «двор» заменил опричный охранный корпус царя.
Осенью 1572 года русские войска были собраны для похода в Ливонию. Возглавил армию сам Иван Грозный. При этом Малюта лишился всех высоких постов. О нем говорится так: «Ездит за государем». Столь неопределенный статус больше напоминает должность личного телохранителя.
27 декабря войско пришло под стены замка Вайсенштайн (крупнейшая после Ревеля крепость, ныне городок Пайде, в Эстонии). Русские войска в 1558, 1564, 1570 годах безуспешно подступали к этой крепости. На этот раз выстрелами из пушек были проломлены немецкие укрепления. 1 января 1573 года крепость взяли штурмом через пролом. Во главе отрядов на приступ были посланы Василий Грязной и Малюта Скуратов. Малюта получил смертельную рану (Грязной уцелел, но в том же году был послан на разведку в донецкие степи, где попал в плен к татарам).
Ход событий заставляет думать, что Иван Грозный руками врагов решил уничтожить руководителей опричнины. Но с другой стороны, считается, что именно гибель любимца царя стала причиной жестокой расправы с пленными шведами и немцами, которые в отместку были сожжены. Так или иначе, смерть печально знаменитого опричного палача была весьма почетной.
Церковные документы, а именно рукописи Иосифо-Волоколамского монастыря, которые светские ученые нередко оставляют без внимания, донесли до нас некоторые обстоятельства последних месяцев жизни Скуратова.
К концу 1571 года для Малюты стал уже очевиден близкий конец опричнины. Не менее очевидным являлся для него и тот факт, что все бывшие царские фавориты и временщики были безжалостно уничтожены. У него не имелось оснований ждать для себя более благополучного исхода. И тогда, в страхе за свою жизнь, Малюта обратился к Тому, кто выше и сильнее всех земных царей – к Богу. Усердной Заступницей рода христианского народ называет Богородицу. Ее ходатайству перед Небесным Царем и вверил себя Григорий Лукьянович. По его заказу лучшие иконописцы из придворной мастерской Ивана Грозного создали список Владимирской иконы Божией Матери. Эта икона была с крестным ходом принесена в Волоколамский монастырь из имения Малюты под Вязьмой. Было это Великим Постом, вечером 2 марта (ст. ст.) 1572 года. Одновременно Скуратов-Бельский дал в монастырь 200 рублей на строительство храма в честь Сретения Владимирской иконы Божией Матери (как отмечает монастырский Обиходник, «да его (Малюты) и жены его 500 рублев, а образов Божиих и Пречистые Богородицы и великих чудотворцев окладных златом и сребром и риз многоценных много множество»).
Слуга опричника, сопровождавший икону, написал «Сказание» об этом событии, сохранившееся в нескольких списках, где поведал о том, что «вельможа Григорий» со слезами молился перед иконой, прося Божию Матерь, чтобы Ее молитвами Господь простил ему его тяжкие согрешения и даровал христианскую кончину. И он получил просимое. Хотя кончина Григория Лукьяновича не была безболезненной и мирной, но достойной и праведной. Господь принял его покаяние, также принял и его вклад. Написанная по заказу Малюты икона сразу по принесении в монастырь явила себя чудом и стала особо чтимой, получив впоследствии название «Волоколамская» (икона стояла в местном ряду Успенского собора Иосифо-Волоколамского монастыря до 1954 года, когда была увезена в музей имени Андрея Рублева в Москву).
По приказу Ивана Грозного тело Скуратова-Бельского было привезено из Ливонии в Волоколамский монастырь. Упокоился Малюта рядом с отцом возле стен древней Трапезной палаты.
Сохранилось предание, будто иноки монастыря противились погребению в обители такого отъявленного злодея и душегуба, и похоронен он был тайно, под покровом ночи, так что и следы самого погребения были сокрыты. О том, что это семейство было здесь нежеланным, говорит и особое место для родового некрополя Скуратовых-Бельских, вдали от других погребений, сосредоточенных вокруг алтаря Успенского собора.
Той же осенью царь с сыновьями, впервые после почти десятилетнего перерыва, побывал в Иосифовом монастыре, а затем уже приезжал ежегодно, делая вклады на помин души Малюты.
Бывала в монастыре и давала деньги на кормы и панихиды жена Скуратова-Бельского, получившая «пансион». Ей ежегодно выплачивали 400 рублей из казны. Для той эпохи это уникальный случай. Обычно вдовам погибших давали часть поместья. Да и сумма пенсии немалая – это размер крупного оклада для служивших при дворе. В мае 1576 года Марья Скуратова-Бельская, уже как инокиня, была погребена в московском Новодевичьем монастыре. Следом за ней умер их с Малютой сын Максим. О нем ничего неизвестно, кроме прозвища – Горяин, что означает горемыка. Погребен он рядом с отцом и дедом. Неизвестна судьба и еще одного сына Малюты по прозвищу Верига.
19 сентября 1581 года вместе с государем в монастырь приезжали дочери Скуратова-Бельского Марья и Анна, а Екатерина прислала с ними деньги на корм и на панихиду.
В дальнейшем вклады по умершим родственникам делала жена Б.Ф.Годунова Марья. Сам Борис Федорович, в 1598 году избранный царем, часто присылал деньги на помин души Малюты, а в 1599 году посетил монастырь. Как сообщает Никоновская летопись: «…в Великий Пост ходил царь Борис с сыном своим с царевичем Феодором на Волок на Ламской в Осифов монастырь молитися».
Судьба дочерей Малюты Скуратова, стараниями отца вознесшихся так высоко, была трагической, так же как и судьба их детей. Смутное время стало расплатой за всю безвинно пролитую при Иване Грозном кровь.
После внезапной смерти Бориса Годунова бояре, сначала присягнувшие его сыну Феодору, тут же свели его с престола и вскоре зверски убили вместе с матерью, а дочь Ксению отдали на поругание Самозванцу.
Вместе с мужем – воеводой Дмитрием Шуйским и его братьями – бывшим царем Василием Шуйским и Александром Шуйским была вывезена в Польшу Екатерина. Смерть пленников последовала загадочно быстро. Вернулся в Москву живым только Александр.
Но не все потомство Скуратова-Бельского погибло. В современном Российском государстве есть семьи, которые утверждают, что их предком был сам Малюта Скуратов. Но живут они очень далеко от тех мест, где творил свои злодеяния их прародитель – на самой восточной окраине России.
Л И Т Е Р А Т У Р А:
Полное собрание русских летописей, т. 5. Псковские летописи. Вып. 1.
Записные книги, гл. 71, 73. ЦГАДА, ф. 181, № 141/196.
Кормовая книга Иосифо-Волоколамского монастыря. Изд. Л.Штайндорф. – Белау-Ферлаг, Кельн, 1998.
Вотчинные хозяйственные книги ХУ1 в. – М.-Л.: ЛОИИ СССР, 1980.
Ключевский В.О. Краткое пособие по русской истории. – М.: Прогресс-Пангея, 1992. – 208 с.
Карамзин Н.М. Предания веков. – М.: Правда, 1988. – 768 с.
Беллярминов И.И. Курс русской истории. – М.: Роман-газета, 1994. – 112 с.
Шереметев С.Д. Иосифов Волоколамский монастырь. – М., 1899.
Преподобный Иосиф Волоцкий и его обитель: Сб. статей – М.: Северный паломник, 2008. – 512 с.
Зимин А.А., Хорошкевич А.Л. Россия времен Ивана Грозного. – М.: Наука, 1982 г. – 184 с.
Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина и социально-политическая борьба в России (конец ХУ-ХУ1 в.). – М.: Изд-во «Наука», 1977 г. – 355 с.
Скрынников Р.Г. Лихолетье: Москва в ХУ1-ХУП в. – М.: Московский рабочий, 1989. – 543 с.
Скрынников Р.Г. Святители и власти. – Л.: Лениздат, 1990. – 349 с.
Федотов Г.П. Святой Филипп, митрополит Московский. – М.: МП «Стрижев-Центр», 1991. – 127 с.
Володихин Д.М. Малюта Скуратов. – М.: Молодая гвардия, 2012. – 257 с.
Слово Святой Руси. – М.: Круг чтения, 2002. – 240 с.
Малюта Скуратов (настоящее имя - Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский). Умер 1 января 1573 года в Пайде (Эстония). Русский государственный, военный и политический деятель, один из руководителей опричнины, думный боярин и помощник Ивана Грозного.
Точное время и место рождения Малюты Скуратова неизвестны.
Отец - Лукьян Афанасьевич Бельский, имел прозвище Скурат, т.е. «вытертая замша» (возможно, из-за плохой кожи).
Относительно происхождения его прозвища есть разные версии. По одной из них, «Малюта» его прозвали за малый рост. По другой - за его характерную присказку «Молю тя...».
Поначалу был на второстепенных государственных должностях. Имя Григория Бельского впервые упоминается в разрядных книгах в 1567 году применительно к походу на Ливонию - он занимает должность «головы» (сотника) в опричном войске.
Хотя Малюту Скуратова считают едва ли не создателем опричнины, но в реальности он у ее истоков не стоял. В опричнину он был принят на самый низший пост - параклисиарха (пономаря).
Возвышение Скуратова началось позже, когда опричное войско начало действовать, «ограждая личную безопасность царя» и «истребляя крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде». Вскоре Скуратов выдвинулся в число самых приближенных к опричников. Малюта с опричниками совершал налёты на дворы опальных вельмож, отбирая у них жён и дочерей «на блуд» царским приближенным.
В 1569 году Малюта возглавил опричное сыскное ведомство - «высшую полицию по делам государственной измены», которой до того не было в государственном устройстве. В этом году царь поручает Бельскому арестовать своего двоюродного брата удельного князя Владимира Андреевича Старицкого. Кузен царя был претендентом на престол, «знаменем» для недовольных бояр, однако, прямых доказательств измены Владимира Старицкого не было. Всё изменилось, когда следствие возглавил Малюта Скуратов. Главным свидетелем обвинения стал царский повар по прозвищу Молява, который признался, что Владимир Старицкий поручил ему отравить царя. У повара был найден порошок, объявленный ядом, и крупная сумма денег - 50 рублей, якобы переданная ему Старицким. Сам Молява не дожил до конца процесса. 9 октября 1569 года, по поручению Ивана IV, Малюта «зачитал вины» Старицкому перед его казнью: «Царь считает его не братом, но врагом, ибо может доказать, что он покушался не только на его жизнь, но и на правление».
В обязанности Малюты Скуратова входила организация тотальной слежки за неблагонадежными и выслушивание «изветчиков». Главным средством дознания опричных следователей была пытка. Казни следовали одна за другой.
Считается, что Малюта Скуратов является убийцей Митрополит Филиппа II (в миру Фёдор Степанович Колычёв), известного обличением злодейств опричников Ивана Грозного.
В 1568 году в тверской Отроч монастырь был сослан смещённый митрополит Московский и всея Руси Филипп, попавший в опалу Ивана Грозного за разоблачения злодеяний царя. Годом позже царь проезжал через Тверь по дороге в Великий Новгород, и, остановившись в городе, просил у узника благословения и возвращения на престол, в чём Филипп Ивану Грозному отказал. После этого, согласно житию святителя Филиппа, Малюта Скуратов якобы задушил узника подушкой.
Версия убийства митрополита Московского и всея Руси святителя Филиппа Московского Малютой Скуратовым является традиционной в историографии, её поддерживают большинство отечественных историков и историографов XIX века, а также богословов. Сторонники канонизации Ивана Грозного пытаются доказать необоснованность данной версии.
В конце 1569 года он получил «извет» от Петра Волынского о том, что новгородский архиепископ Пимен и бояре желают «Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси злым умышлением извести». Историки считают, что Волынский подделал несколько сотен подписей под грамотой тайного сговора с королём Сигизмундом II Августом. В ответ была организована карательная экспедиция. 2 января 1570 года опричная армия окружила Новгород. Малюта Скуратов вёл дознание с неслыханной жестокостью. В «Синодике опальных» записано, что «по Малютинские новгородцкие посылки отделано тысяща четыреста девятьдесять человек, да из пищалей стрелянием пятнадцать человек, им же имена сам ты Господи веси». Народная память сохранила пословицы: «Не так страшен царь как его Малюта», «По тем улицам, где ты ехал, Малюта, кура не пила» (то есть ничего живого не сохранилось).
К 1570 году опричное войско насчитывало уже более 6000 человек и стало представлять бо́льшую опасность для государства, чем боярские заговоры. Всевластие и безнаказанность привлекали, как выражался Курбский, «человеков скверных и всякими злостьми исполненных», практически единовластно вершивших суд.
Опричнина стала хорошо организованной вооружённой структурой, которая могла выйти из повиновения в любой момент. В её ликвидации Малюта Скуратов сыграл главную роль.
После «новгородского дела» было проведено следствие против руководителей опричнины Алексея Басманова, Фёдора Басманова, Афанасия Вяземского и пр. Алексей Басманов ещё ранее был отстранён от участия в походе на Новгород, поскольку выступал против похода и новгородский архиепископ Пимен был его верным сторонником.
Опричник Григорий Ловчиков донес на Афанасия Вяземского: якобы тот предупредил новгородских заговорщиков, выдавая вверенные ему тайны. В следственном деле указано, что заговорщики «ссылалися к Москве з бояры с Алексеем Басмановым с сыном его с Федором... да со князем Офонасьем Вяземским». 25 июня 1570 года на Красную площадь было выведено на казнь 300 человек. Прямо на эшафоте царь помиловал 184 человека, 116 велел замучить. Начал казнь Малюта Скуратов, отрезавший ухо у одного из главных обвиняемых - думного дьяка Ивана Висковатого, руководителя Посольского приказа, хранителя государственной печати.
В 1571 году после следствия, проведённого Григорием Бельским, о причинах успеха разорительного набега Давлет-Гирея весной 1571 года, в ходе которого была сожжена Москва, были казнены глава опричной Думы князь Михаил Черкасский и трое опричных воевод.
В 1571 году Иван Грозный, после смерти второй жены Марии Темрюковны, выбрал себе невесту - Марфу Собакину, дворянскую дочь из Коломны, дальнюю родственницу Скуратова. Свахами Марфы были жена Скуратова и его дочь Мария, а сам Малюта на свадебной церемонии исполнял роль дружки. Родство с царём стало самым ценным вознаграждением за службу. Однако Марфа умерла, так и не став женой царя. Грозный был уверен, что Марфу извели ядом, а сделать это могли только свои.
В 1572 году опричное войско было распущено. Царским указом было запрещено употреблять само слово «опричнина» - провинившихся били кнутом.
В начале 1570-х годов по поручению царя вёл важные переговоры с Крымом и Литвой.
Весной 1572 года, в ходе Ливонской войны, Грозный предпринял поход против шведов, в котором Малюта занимал должность дворового воеводы, командуя государевым полком.
Решительность и жестокость, с которыми Малюта выполнял все поручения царя, вызывали гнев и осуждение у окружающих. Образ послушного и бездушного исполнителя бесчеловечных приказов царя раскрыт в исторических песнях русского народа, на века сохранившего в своей памяти имя палача и душегуба Малюты Скуратова. Некоторые факты его биографии обросли вымышленными легендами, в том числе об обнаруженном Иваном Грозным «отсутствии девства» у княжны Долгорукой и приказе царя немедленно утопить «юницу», что якобы и было беспрекословно выполнено Малютой.
Малюта Скуратов получил смертельное огнестрельное ранение в бою 1 января 1573 года, лично возглавив штурм крепости Вейсенштейн (ныне Пайде). По приказу царя тело было отвезено в Иосифо-Волоколамский монастырь. Похоронен рядом с могилой своего отца. До настоящего времени захоронение не сохранилось. По другим данным - погребён в фамильном склепе в Антипьевской церкви в Конюшенной, что на Волхонке. Царь «дал по холопе своем по Григорье по Малюте Лукьяновиче Скуратове» вклад в 150 рублей - больше, чем по своему брату Юрию или жене Марфе. В 1577 году Штаден записал: «По указу великого князя его поминают в церквах и до днесь».
Личная жизнь Малюты Скуратова:
Жена - Матрёна.
Известно о его трех дочерях. Прямых наследников по мужской линии не имел.
На старшей дочери женился князь Иван Глинский, двоюродный брат царя.
Является персонажем оперы Н. Римского - Корсакова «Царская невеста» по одноимённой пьесе Л. Мея.
Образ Малюты Скуратова в литературе:
Персонаж «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» (1838) М. Ю. Лермонтова.
Фигурирует в романе А. К. Толстого «Князь Серебряный» (1863), где его колоритный образ выведен на основе не столько исторических свидетельств, сколько народных преданий. Образ сына Малюты Максима целиком вымышлен автором.
Один из ключевых персонажей пьесы А. Н. Островского и С. А. Гедеонова «Василиса Мелентьева» (1867).
Фигурирует в историческом романе Н. Э. Гейнце «Малюта Скуратов» (1891), а также в нескольких других его произведениях, например «Первый русский самодержец», «Судные дни Великого Новгорода»).
Выступает как эпизодический герой в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита» (1928-1940). На великом балу сатаны, где с жестокой иронией смешались в толпе гостей подлинные преступники и оклеветанные таланты, в своё время объявленные колдунами и чернокнижниками, на секунду появляется Малюта.
Один из главных героев в романе-хронике К. С. Бадигина «Корсары Ивана Грозного» (1973).
Фигурирует в качестве интригана в историческом романе В. А. Усова «Цари и скитальцы» (1988), посвященном войне Москвы с Крымским ханством в 1570-х гг. и становлению российской разведки.
Фигурирует как «вампир Малюта Скуратофф» в серии книг Дмитрия Емеца о Тане Гроттер (2000-е гг.).
Ему посвящена повесть В. Сорокина «День опричника» (2006).
Присутствует в фэнтази-романе Екатерины Неволиной «Похитители древностей. Владыка времени» (2012), посвященном поискам библиотеки Ивана Грозного.
Его имя стало символом средневековой жестокости. Этот человек выступает на равных с самыми знаменитыми злодеями - графом Дракулой и Ричардом III. Все помнят строки Михаила Булгакова: «Ни Гай Кесарь Калигула, ни Мессалина уже не заинтересовали Маргариту, как не заинтересовал ни один из королей, герцогов, тюремщиков и шулеров, доносчиков, изменников, безумцев, сыщиков, растлителей. Все их лица слепились в одну громадную лепешку, и только одно сидело мучительно в памяти лицо, окаймленное действительно рыжей бородой, лицо Малюты Скуратова...»
Шеф «тайной полиции» Ивана Грозного - один из самых зловещих персонажей русской истории. Как только не называли этого человека! Царским палачом, «верным псом государевым», политическим авантюристом, «мужем каменносердечным». Все это, безусловно, так. Но оказывается, мы очень мало о нем знаем! Неизвестно, когда родился Малюта и где. Неизвестно, как выглядел знаменитый опричник: откуда, например, пошло, что Скуратов был рыжим? Неизвестно, где он похоронен. Всему этому есть объяснение. В 1568 году по приказу Ивана Грозного в России оборвалось официальное летописание. Все архивы, содержащие подробности опричных «подвигов», были уничтожены - опять-таки по приказу царя. Не осталось никаких документов, кроме воспоминаний нескольких иностранцев, бывших очевидцами кровавого террора. Только через шестьдесят лет - в 1630 году - Филарет Романов составил «Новый летописец», но тогда правда об опричнине уже никого не интересовала. Попробуем для начала разобраться с родословной нашего героя.
В Средние века у русского человека, как правило, было два имени - крестное и мирское. Прозвище Малюта означало «маленький», «низкорослый», а Скуратом звали то ли его отца, то ли деда - видимо, у мужчин в этом роду была плохая кожа («скурат» - вытертая замша).
Настоящее имя Малюты было Григорий Бельский. Дореволюционная энциклопедия дает такую справку: «Скуратовы - дворянский род, происходящий, по сказаниям древних родословцев, от польского шляхтича Станислава Бельского, выехавшего к великому князю Василию Дмитриевичу». (Впрочем, иногда встречаешь утверждения, что Малюта происходил из крещеных татар и даже из караимов).
По мнению некоторых историков, Григорий Бельский был мелкопоместным дворянином, служившим в крепости Белой под Смоленском. Другие исследователи утверждают, что Скуратовы происходят из Переславля-Залесского. «История Звенигородского края» выдвигает третью версию: «Особо следует выделить род вотчинников Бельских, из которых вышел печально знаменитый опричник Малюта Скуратов. Первым известным лицом этой фамилии был Афанасий Остафьев сын Бельского, упоминающийся как послух духовной грамоты 1473 года звенигородского землевладельца Степана Лазарева. Его сын Лукьян Афанасьевич, по прозвищу Скурат, в начале XVI века владел небольшой деревенькой в волости Тростна и имел трех сыновей: Григория, Якова и Неждана...»
В то же время знаменитый историк В.О.Ключевский почему-то называл Скуратова Григорием Яковлевичем и считал, что тот происходит из знатного рода московских бояр Плещеевых... Однако в число «тысячи лучших слуг», отобранных в 1550 году для несения службы при дворе Ивана IV, Малюта и его братья не попали.
Как и когда оказался Скуратов в Москве, неизвестно. Его имя впервые упоминается в документах в 1567 году - Григорий Бельский участвует в походе на Ливонию, но занимает самую низшую должность «головы» (сотника) в одном из полков. Карьере Малюты поспособствовала опричнина - самое удивительное «изобретение» Ивана IV.
Московский митрополит Филипп Колычев так отзывался об опричниках: «Полк сатанинский, собранный на погубу христианскую». Князь Андрей Курбский в одном из писем Грозному писал: «...собрал себе со всея Русские земли человеков скверных и всякими злостьми исполненных». Иоганн Таубе и Элерт Крузе (лифляндские дворяне, служившие в Посольском приказе) рассказывают: царь выбрал «пятьсот молодых людей, большей частью очень низкого происхождения, смелых, дерзких, бесчестных и бездушных парней. Этот орден предназначался для совершения особенных злодеяний».
Вопреки распространенному мнению, Скуратов не стоял у истоков опричнины. В своих посланиях Курбский упрекал царя за приближение «прегнуснодейных и богомерзких Бельских со товарищи, опришницов кровоядных», но эти слова относились не к нашему герою, а к его племяннику - Богдану Бельскому, который после смерти дяди возглавил сыскное ведомство, став фаворитом Грозного. Согласно Пискаревскому летописцу, опричнина была создана по совету «злых бояр» Алексея Басманова и Василия Юрьева. Именно им, да еще князю Афанасию Вяземскому поручил Иван IV «перебор людишек» - изучение родословных и дружеских связей будущих членов охранного корпуса. К сожалению, мы не знаем, какими критериями отбора пользовались Басманов со товарищи, но отсев был огромный: из 12 тысяч кандидатов в опричнину попало всего лишь 570 человек, то есть менее пяти процентов.
Малюта конкурс прошел и в Александровскую слободу попал, однако занял в «черном братстве» самый низший пост - был параклисиархом, то есть пономарем (видимо, поэтому исторические романисты и решили, что он обладал музыкальным слухом и хорошим голосом). Возвышение Бельского началось позже, когда, как писал Грозный опричнику Василию Грязному, «наши князи и бояре нам учали изменять и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды».
В чем же заключалась эта служба? Опричники обеспечивали личную охрану царя. Они же выполняли функции политической полиции - вели следствие и карали «изменников», причем проявляя поистине изобретательную жестокость: четвертовали, колесовали, сажали на кол, поджаривали на огромных сковородах, зашивали в медвежью шкуру (это называлось «обшить медведно») и травили собаками. Одетые в униформу - черные рясы, наподобие монашеских, на черных лошадях, опричники привязывали к своим седлам собачью голову и метлу - как символ своего стремления вымести с Руси измену.
В знаменитом «Синодике опальных» - списке казненных, составленном в конце правления Грозного, - можно прочесть, что «в поместье опального боярина Ивана Челяднина-Федорова Губине Углу Малюта Скуратов отделал тридцать и девять человек». По версии властей, глава Боярской думы конюший Челяднин готовился произвести переворот с помощью своих многочисленных слуг.
Принимал Скуратов участие и в других «неистовствах» Грозного: например, совершал налеты на дворы опальных вельмож, отбирая у них жен и дочерей «на блуд» царю и его приближенным.
Усердие Малюты царь оценил. В 1569 году он поручает Скуратову арестовать своего двоюродного брата князя Владимира Андреевича Старицкого.
Видимо, именно в это время Григорий Бельский и возглавил опричное сыскное ведомство. Именно Скуратов заложил основы политического сыска в России. Мы не знаем точно, как именно была организована первая секретная служба на Руси, но ведомство Малюты послужило образцом для всех последующих российских спецслужб, начиная с «Приказа тайных дел» Алексея Михайловича и кончая КГБ. А поэтому можно предположить, что при Скуратове сыскное ведомство не подчинялось ни Боярской думе, ни опричному правительству, - фактическим руководителем Пыточного двора являлся сам царь - точно так же, как «Приказ тайных дел» лично возглавлял «тишайший» Алексей Михайлович.
В обязанности Малюты входила организация тотальной слежки за политически неблагонадежными и выслушивание «изветчиков» (именно в это время доносительство на Руси расцвело пышным цветом). Главным орудием опричных следователей была пытка. Сейчас невозможно точно установить, какие заговоры против Грозного существовали в действительности, какие возникли в воспаленном воображении монарха, а какие были инспирированы Скуратовым. Это в полной мере относится и к «делу об измене Владимира Старицкого». Кузен царя был реальным претендентом на престол, «знаменем» для недовольных вельмож. Однако доказательств вины последнего удельного князя у властей не было. Все изменилось, когда следствие возглавил Малюта Скуратов.
Главным свидетелем обвинения стал царский повар по прозвищу Молява, который признался, что Владимир Андреевич поручил ему отравить Ивана IV (при поваре «найден» был порошок, объявленный ядом, и крупная сумма денег - 50 рублей, якобы переданная ему Старицким; сам Молява не дожил до конца процесса).
9 октября 1569 года Малюта «зачитал вины» Старицкому: «Царь считает его не братом, но врагом, ибо может доказать, что он покушался не только на его жизнь, но и на правление», а затем предложил тому выпить отравленного вина. Казни следовали одна за другой. Работы для Малюты хватало. Иногда он даже брал ее «на дом». В прошлом веке в Москве, рядом с церковью Николы на Берсеневке, на месте, где находились палаты Скуратова, была обнаружена страшная находка - сотни черепов под старыми церковными плитами XVII века...
В конце 1569 года Малюта получил секретную информацию от помещика Петра Волынского о том, что новгородский архиепископ Пимен и бояре желают «Новгород и Псков отдати литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Руси злым умышленьем извести». Историки считают, что Волынский подделал несколько сотен (!) подписей под грамотой тайного сговора с королем Сигизмундом II Августом. В ответ была организована карательная экспедиция. 2 января 1570 года опричная армия окружила Новгород. Малюта Скуратов вел дознание с неслыханной жестокостью. Подозреваемых жгли «некоею составною мукой огненною», «подвешивали за руки и поджигали у них на челе пламя». Осужденных вместе с женами и детьми волокли к Волхову и бросали в прорубь.
В «Синодике опальных» есть запись, страшная в своей лаконичности: «По Малютиной скаске в ноугороцкой посылке отделал (убил.) тысящу четыреста девяносто человек ручным усечением, и с пищали отделано пятнадцать человек, им же имена сам Ты Господи веси». Конечно, Скуратов лютовал не за страх, а за совесть, однако собственноручно уничтожить столько людей он физически не мог - это результат действий карательного отряда, которым он руководил. Из тех далеких лет сохранилось выражение: «Которыми улицами ехал Малюта Скурлатович, теми улицами кура не пила...»
Парадоксально, но Малюта, который в народной памяти является олицетворением опричнины, сыграл главную роль в ее ликвидации.
К 1570 году войско «кромешников», насчитывавшее уже более 6000 человек, стало представлять большую опасность для существования государства, чем любые боярские заговоры. Всевластие и безнаказанность привлекали в охранный корпус, как выражался Курбский, «похлебников и отовсюду злодеев».
Каратели практически единовластно вершили суд над Россией. В своих «Записках» Генрих Штаден (немецкий наемник, попавший в ряды опричного двора) сообщал: «Опричники обшарили всю страну... на что великий князь не давал им своего согласия. Они сами давали себе наказы, будто бы великий князь указал убить того или другого из знати или купца, если только они думали, что у того есть деньги... Многие рыскали шайками по стране и разъезжали якобы из опричнины, убивали по большим дорогам всякого, кто им попадался навстречу». Штаден рассказывает, что население стало вооружаться для защиты жизни и имущества. Правительство утратило контроль над ситуацией в стране.
Опричнина представляла собой сложившуюся, хорошо организованную и вооруженную структуру, которая в любой момент могла выйти из повиновения. Но ликвидировать кровавых палачей можно было только еще большей кровью. Малюта Скуратов выбрал для этого традиционное средство - заговор с последующим разоблачением.
Помогло «новгородское дело». Глава опричного правительства Алексей Басманов выступал против разгрома Великого Новгорода, поскольку новгородский архиепископ Пимен был его верным сторонником (именно из-за этого Басманова отстранили от участия в карательной акции). На Афанасия Вяземского донес опричник Григорий Ловчиков, якобы тот предупредил заговорщиков - «выдавал вверенные ему тайны и открыл принятое решение о разрушении Новгорода». В следственном деле можно прочесть, что заговорщики «ссылалися к Москве з бояры с Олексеем Басмановым с сыном ево с Федором... да со князем Офонасьем Вяземским».
Признания, полученные под пыткой, убедили Ивана IV в том, что измена свила гнездо среди ближайшего окружения. 25 июня 1570 года на Красную площадь было выведено на казнь 300 человек. Для совершения акции все было заранее подготовлено: вбиты заостренные колья, пылали костры, над которыми висели чаны с кипящей водой. Прямо на эшафоте царь помиловал 184 человека, 116 велел замучить. Начал казнь Малюта Скуратов, собственноручно отрезавший ухо у одного из главных обвиняемых - «канцлера» Ивана Висковатого, руководителя Посольского приказа. Но среди казненных не было главных героев процесса: фаворит Грозного Федор Басманов зарезал своего отца Алексея Басманова, чтобы доказать верность царю, но был отправлен в ссылку на Белое озеро, и там его «не стало в опале». Афанасия Вяземского били палками, затем сослали в Городец, где он умер «в железных оковах».
Почему расправу над своими недавними любимцами Грозный велел вершить тайно? По-видимому, он всерьез опасался бунта преторианцев.
Окончательно доверие царя к опричникам было подорвано после набега на Москву крымского хана Давлет-Гирея весной 1571 года. Профессиональные каратели во все времена не могли противостоять профессиональной армии. Москва была сожжена крымцами до основания, несколько сотен тысяч людей погибло или было угнано в рабство, сам Иван IV был вынужден бежать в Ростов.
После следствия о причинах катастрофы были казнены главнокомандующий князь Михаил Черкасский (глава опричной Думы) и трое опричных воевод. Стоит ли упоминать, что руководил расследованием Малюта Скуратов? В 1572 году войско «кромешников» было распущено. Царским указом было запрещено употреблять само слово «опричнина» - провинившихся били кнутом.
Имя Малюты Скуратова до сих пор «на щите» у черносотенцев. Мало кто знает, что в России действуют «опричные братства», «новые опричники» совершают паломничества в Александровскую слободу, где существует музей пыток, а одним из главных экспонатов является восковая персона Малюты. Но попытки прославить имя кровавого палача возникали и раньше. Сталин, как известно, считал, что опричнина - это «регулярная, прогрессивная армия», а Малюта Скуратов был «крупным военачальником и героически погиб в войне с Ливонией».
В 1930-е годы вождь дал команду переписать историю. Все хорошо помнят фильм Сергея Эйзенштейна, где роль Малюты сыграл народный любимец Михаил Жаров. Правда, забывают другой шедевр - драму-дилогию Алексея Толстого «Иван Грозный». Один из самых виртуозных сталинских писателей воспел и главного царского инквизитора. Скуратов у Толстого - убежденный государственник, который считает себя свыше обязанным помочь Грозному: «Единодержавие - тяжелая шапка... Ломать надо много, по живому резать...» Сталинские историки подтасовывали факты, делая из Малюты недюжинного государственного деятеля, сравнимого разве что с руководителем Избранной рады Алексеем Адашевым в первые годы правления Ивана IV. В действительности Григорий Бельский им не был.
В действительности о Григории Бельском мы знаем только одно: он был крайне жесток. Историк С.Б.Веселовский отмечал, что Скуратов забавлялся тем, что придумывал новые, ранее невиданные на Руси казни - например, перепиливание людей веревкой. Но трудно представить, чтобы он творил кровавые зверства помимо воли Грозного, садиста по натуре (известно, что царь нередко сам выполнял работу палача). Впрочем, в этом Малюта своего господина безусловно превосходил. А вот в остальном... Хотя в начале 1570-х годов Скуратову и поручали вести важные переговоры с Крымом и Литвой, такой выбор царя можно объяснить только крайне бедственным положением с дипломатическими кадрами, уничтоженными Грозным.
В результате его «дипломатии» Россия чуть было не утратила Астрахань. Малюта допускал промахи и в карательных делах. Например, во время «новгородского похода» он распорядился казнить пленных татар, содержащихся в остроге в Торжке. Те оказали сопротивление, которого царский палач, привыкший расправляться с безоружными людьми, не ожидал. Татары исполосовали Малюте живот ножами так, что «из него выпали внутренности».
Когда же Григорий Лукьянович возглавил царскую армию во время очередной войны с Ливонией, то... погиб в первом же сражении, что хорошо характеризует его полководческие способности. Так что умом и талантами Малюта определенно не блистал. Но, возможно, именно в этом и кроется тайна его возвышения! Грозный не терпел рядом с собой сколько-нибудь выдающихся личностей. В свое время, когда царь посетил в Кирилло-Белозерском монастыре Вассиана Топоркова, советника его деда Ивана III, и спросил, как ему добиться повиновения от вельмож, то получил ответ: «Не держи при себе ни одного советника, который был бы умнее тебя!»
Малюта брал другим - поистине собачьей преданностью. В России того времени эта характеристика не носила негативного смысла. Во всяком случае, сам Грозный высоко оценил беззаветное служение своему господину знаменитого Василия Шибанова, которого Курбский послал в Москву на верную смерть - чтобы тот передал царю свое послание. В ответном письме князю Иван IV писал: «Как же ты не стыдишься раба твоего Васьки Шибанова? Он ведь сохранил благочестие свое и перед царем, и перед всем народом... стоя на пороге смерти, не отрекся от крестного целования тебе, прославляя тебя и вызываясь за тебя умереть...» Скуратов был из этой категории «верных рабов». Он не искал высоких чинов (его высшим карьерным достижением был скромный чин думного дворянина) и поместий (подтверждением может служить тот факт, что после смерти Скуратова его вдова получила от Грозного пожизненную пенсию - случай уникальный по тем временам: можно предположить, что имение у Малюты было небольшое).
И все же Малюта Скуратов - до сих пор не прочитанная глава в истории фаворитизма в России. У Грозного, как известно, было немало любимцев. Сильвестр был духовным наставником молодого царя, Алексей Адашев - правителем государства, Федор Басманов - любовником, с Афанасием Вяземским Грозный любил долгими ночами вести разговоры о судьбах России... Кем был для Ивана IV Малюта? Сомнительно, чтобы Грозный, искренне веривший в то, что происходит от римского императора Августа, опустился бы до дружбы с «худородным» опричником. Многие историки считают, что в последние годы жизни Грозный «стал игрушкой в руках авантюристов типа Малюты Скуратова». Действительно, Иван IV легко поддавался внушению, но рано или поздно все его фавориты кончали жизнь на плахе - все, кроме Скуратова!
Свое расположение Бельскому царь в полной мере доказал в 1571 году, когда после смерти второй жены Марии Темрюковны решил выбрать себе невесту. Ни татарское нашествие, ни сожжение Москвы не помешали матримониальным хлопотам. В ходе смотрин (в Александровскую слободу было свезено около 2000 кандидаток со всей страны) выбор Ивана IV пал на Марфу Собакину - дворянскую дочь из Коломны (триста лет спустя о ее горестной судьбе Н.А.Римский-Корсаков написал одну из лучших русских опер - «Царская невеста»).
Выбор царя казался необъяснимым. Но из чудом сохранившихся документов можно узнать, что свахами Марфы были жена Скуратова и его дочь Мария, а сам Малюта на свадебной церемонии исполнял роль «дружки». Ларчик просто открывался: Марфа оказалась дальней родственницей руководителя сыскного ведомства!
Родство с царем стало самым ценным «вознаграждением за службу». Однако всего через две недели после свадьбы избранница царя умерла, так и не став его женой. Грозный был уверен, что Марфу «извели ядом», а сделать это могли только «свои».
Когда весной 1572 года Грозный предпринял поход против шведов, Малюта занимал должность дворового воеводы, командуя гвардией - государевым полком. Восьмидесятитысячная русская армия осадила замок Вейсенштейн в Ливонии, который обороняли, по некоторым данным, всего... 50 человек. Скуратов лично повел стрельцов на штурм и погиб на крепостной стене.
Согласно летописям, Иван IV в отместку приказал сжечь живьем всех пленных. Как писал Карамзин, «жертвоприношение, достойное мертвеца, который жил душегубством!». Возникает сомнение в том, что смерть Малюты была случайной. Ненависть к нему была велика, интриги при дворе с ликвидацией опричнины только усилились. Не стал ли Скуратов жертвой заговора (единственного успешного за все время правления Ивана IV)? Можно предположить и другое: сам Грозный распорядился устроить «несчастный случай». Но похоронили Малюту с почестями в «цитадели православия» - Иосифо-Волоколамском монастыре. Царь «дал по холопе своем по Григорье по Малюте Лукьяновиче Скуратове» вклад в 150 рублей - больше, чем по своему брату Юрию или жене Марфе. В 1577 году Штаден записал: «По указу великого князя его поминают в церквях и по сей день...»
А история продолжает подкидывать загадки: в 1932 году газета «Вечерняя Москва» сообщила читателям, что при рытье котлована для фундамента Дворца Советов был обнаружен... склеп Скуратова! Его нашли под зданием церкви, стоявшей на берегу Москвы-реки. Строители якобы откопали плиту с надписью «Здесь погребен Малюта Скуратов». Кому понадобилось мистифицировать москвичей, так и осталось неясно...
У Скуратова не было прямых наследников по мужской линии. Однако трех своих дочерей шеф «тайной полиции» пристроил весьма удачно. На старшей женился князь Иван Глинский, двоюродный брат царя. Средняя дочь Мария вышла замуж за боярина Бориса Годунова и стала впоследствии царицей. Младшая, Екатерина, была выдана за князя Дмитрия Шуйского, брата Василия Шуйского, избранного во времена Смуты царем. (Интересно, что князь Дмитрий считался наследником престола, поэтому теоретически Екатерина тоже могла стать царицей!).
Существует легенда, что, когда смертельно раненного Скуратова привезли умирать в монастырь, он плакал, каялся и просил похоронить его у ограды обители, на «попираемом месте» - чтобы люди, которые шли к храму, проходили по его могиле. Но в это предание не очень верится. Не такой человек был Григорий Лукьянович, чтобы каяться даже перед смертью...
В русский фольклор Малюта вошел как безжалостный палач и садист. В известной «Песне о гневе Грозного на сына» именно «Малюта злодей Скурлатович» доносит на царевича, будто тот проявляет милосердие к изменникам, а затем с радостью берется выполнить вынесенный царем смертный приговор. Здесь стоит сделать отступление.
Создатели былин порой проявляли такую удивительную осведомленность о деталях реальных событий, что невольно возникает предположение: не сочинялись ли они в дворцовых покоях? Приближенные царевича Ивана на самом деле вынашивали планы свержения Грозного - и Малюта им сильно мешал... «Песня о гневе Грозного» появилась в XVII веке, при первых Романовых, которые и составляли окружение наследника. В народном предании именно Скуратов стал ответственным за «перегибы» правления Грозного. Укоренение этого мифа опять-таки было на руку Романовым, права которых на престол основывались только на том, что их родственница Анастасия Романовна была первой женой Ивана IV.
Когда началось развенчание Малюты? Видимо, не сразу после смерти его венценосного покровителя: во всяком случае, родство Скуратова с Борисом Годуновым не помешало последнему выиграть в 1598 году избирательную кампанию и взойти на престол (пушкинское определение Годунова: «зять палача и сам в душе палач» - это взгляд из XIX века, из «Истории» Карамзина). Отличавшийся крутым нравом царь Борис рассматривал любые нелицеприятные суждения о своем тесте как покушение на его монаршую особу.
Видимо, все началось с появлением первых «житийных» текстов о святом Филиппе... Главным преступлением Малюты Скуратова считается убийство им митрополита Филиппа Колычева, непримиримого борца с тиранией Грозного, публично осудившего злодеяния опричнины. Это произошло во время «новгородского похода» - 23 декабря 1569 года в тверском Отрочь-монастыре.
В октябре 2004 года в Русском музее в Петербурге прошла выставка «Большая картина». Среди прочих на ней было представлено полотно «Последние минуты жизни митрополита Филиппа», написанное в 1880-х годах академиком живописи А.И.Новоскольцевым, - мрачная фигура Малюты в проеме двери кельи опального митрополита и изможденная фигура Филиппа, который молится перед иконой, понимая, что приходит последняя минута его жизни. Это живописная реконструкция события существует и литературная.
В очерке «Святой Филипп митрополит Московский» выдающийся русский философ Георгий Федотов писал: «...царь вспомнил о тверском узнике и послал к нему в келью Малюту Скуратова: опричник должен был просить у святого благословения на новгородский поход!». Естественно предположить, что Малюта имел другой тайный приказ или хорошо угадал царскую мысль. Иначе он, вероятно, не осмелился бы совершить того, что совершил, или не мог остаться безнаказанным. Рассказывают, что мученик уже три дня предчувствовал свою кончину и предсказал о ней окружающим: «Приблизилось время моего подвига». В самый день смерти он причастился...
23 декабря в его келью вошел царский посланец. Никто не был свидетелем того, что произошло между ними». «Житие святителя Филиппа» так описывает его кончину: «Малюта вошел в келью и, смиренно кланяясь, сказал святому: «Владыка, подай благословение царю идти в Великий Новгород». Зная, зачем пришел царский посланец, Филипп ответил: «Делай то, за чем ты пришел ко мне, и не искушай меня, лестью испрашивая дар Божий».
Малюта взял подушку («подглавие») и задушил ею
святого. Потом поспешно вышел из кельи и, сообщив о смерти его настоятелю и братии, стал укорять их в небрежении к узнику, который будто бы
умер от чрезмерного угара («неуставного зною
келейного»). Не давая им опомниться, Малюта
приказал вырыть глубокую яму за алтарем соборной церкви и при себе погрести тело. Не было при
этом ни звона колоколов, ни благоухания фимиама, ни, быть может, самого пения церковного, ибо
злой опричник спешил скрыть следы своего преступления. И как только могила была сравнена с
землей, он немедленно уехал из обители».
«Житие» появилось спустя много лет после описанных событий. Как заметил еще Карамзин, оно вызывает большие сомнения - хотя бы тем, что подробно передает разговор Малюты и Филиппа. Есть ли очевидцы преступления в Отрочь-монастыре?
Таубе и Крузе рассказывают историю по-другому: «В Твери в монастыре находился опальный митрополит Филипп. Иван приказал своему высшему боярину или палачу Малюте Скуратову задушить его веревкой и бросить в воду, в Волгу». Но в этом деле участвовала и «третья сторона». Филиппа предали «его домашние» - высшие иерархи церкви, сблизившиеся с опричниками.
Новгородский архиепископ Пимен (историк Р.Г.Скрынников пишет, что тот «оказал много важных услуг царю и его приспешникам»), епископы Пафнутий Суздальский и Филофей Рязанский, благовещенский протопоп Евстафий составили настоящий заговор против Филиппа, «мечтая восхитить его престол». Для «сбора компромата» они направили на Соловки следственную комиссию, где угрозами получили от монахов нужные свидетельства. Среди лжесвидетелей оказался даже соловецкий игумен Паисий, любимый ученик митрополита, - ему пообещали епископскую митру. В 1568 году Священный собор, проходивший под председательством Пимена, осудил Филиппа и приговорил его к смертной казни (историк Русской православной церкви А.В.Карташев назвал этот собор «наиболее позорным из всех во всей церковной истории России»).
Иван IV заменил казнь заточением в монастыре. Какой резон было царю убивать опального иерарха спустя несколько лет? Конечно, в действиях Грозного логика часто отсутствует. Но здесь как раз все логично: поскольку архиепископ Пимен был инициатором свержения Филиппа, царь мог надеяться, что и Колычев в свою очередь не преминет «донести» на своего врага.
Курбский даже считал, что Грозный сделал попытку помириться с митрополитом - в своей «Повести о Великом князе Московском» он писал: «Царь послал к нему (Филиппу. - И.К.) с просьбой простить его и благословить, а также вернуться на свой престол (!), но тот, как известно, отвечал ему: «Если обещаешь покаяться в своих грехах и прогнать от себя тех, кого называют кромешниками или опричниками, я благословлю тебя и на престол мой, послушав тебя, возвращусь...»
Известно, что все недоброжелатели Филиппа подверглись репрессиям. В «Четьях-Минеях» можно прочесть: «Царь... положил свою грозную опалу на всех виновников и пособников его казни». Пимен был отправлен в заключение в Веневский Никольский монастырь и жил там под постоянным страхом смерти, Филофей был лишен архиерейства, честолюбивый игумен Паисий был сослан на Валаам, монах Зосима и еще девять иноков, оклеветавших митрополита, были также разосланы по разным монастырям, и «многие из них на пути к местам ссылки умерли». Суровому наказанию подвергся и пристав Стефан Кобылин, тюремщик Филиппа: его заключили в Спасо-Каменный монастырь (интересно, что именно со слов Кобылина, принявшего монашество, и было написано первое «Житие» святого Филиппа).
Убил ли Скуратов Филиппа или его смерть - дело рук кого-то другого, остается неразгаданным до сих пор. Опальный митрополит погиб после того, как место его заключения посетил главный царский инквизитор. «После того» не всегда означает «вследствие того». Но против Скуратова уже работала его репутация - самого кровожадного палача Ивана Грозного.
В эпоху, когда палачи востребованы, они возникают как по заказу. Малюта Скуратов был лишь одним из первых.
Биография:
Скуратов
Бельский
Григорий Лукьянович
(Малюта) (г. рождения неизвестен - умер
1.1.1573, близ замка Вейсенштейн, ныне Пайде-Эстонской
ССР), один из руководителей
опричнины Ивана IV Васильевича Грозного, активный организатор опричного террора.
Происходил из высших слоев
провинциального дворянства.
Выдвинулся в 1569, участвуя в следствии и казни двоюродного брата Ивана IV - B. А. Старицкого. В декабре 1569 задушил бывшего митрополита Филиппа Колычева, в январе 1570 в связи с подозрением Новгорода в измене руководил его разгромом, убив тысячи жителей. В 1571 вел следствие о причинах поражения русских войск в бою с ордой крымского хана Девлет-Гирея. Убит в бою. С именем Малюты Скуратова связаны жестокости и казни времени Ивана IV.
