Они были очень разными, Серго Берия и Марфа Пешкова, но в тоже время их роднило происхождение, воспитание и система, наложившая неизгладимый отпечаток на их жизни. Главной составляющей их брака были самые настоящие чувства, которые могли бы преодолеть любые испытания. Но не сложилось. Трое детей и совместные переживания не смогли сохранить их семью. Что же могло помешать им прожить вместе всю жизнь?
Марфа Пешкова, внучка знаменитого советского писателя Максима Горького, сидела за одной партой со Светланой Сталиной, дочерью Иосифа Виссарионовича. Девочки много общались, бывали друг у друга дома, были лучшими подругами. Они были разными, но именно эта разность их и объединяла.
Марфа любила активный отдых, занималась спортом, каталась на велосипеде. Светлана, наоборот, предпочитала спокойные занятия, очень много читала. Они находили общие точки соприкосновения, всё время открывали друг другу что-то новое. Но позже чувства к одному юноше стали непреодолимой преградой между девочками.
Светлана Сталина познакомилась с сыном Лаврентия Берии Серго во время отдыха в Гаграх. И уже тогда почувствовала к нему симпатию. Она не приучена была делиться своими переживания даже с самыми близкими людьми, поэтому о чувствах её никто не догадывался.
Они учились классе в седьмом, когда на даче у Сталина Марфа впервые увидела Серго. Он был красив и обаятелен, отличался хорошими манерами и был галантен по отношению к девочкам, что делало его героем грёз не одной юной представительницы прекрасного пола.
Но тогда ещё сердце Марфы не дрогнуло. Она отметила красивого мальчика, но никаких чувств к нему не возникло. Всё случилось много позже, уже после окончания школы.
Марфа даже представить себе не могла, что Серго обратил на неё внимание. В день их знакомства он общался только со Светланой. Когда им доводилось случайно встретиться в Москве, они оба лишь обменивались приветствиями.
В один из летних вечеров, когда девушка уже окончила школу, он появился на даче, где жила летом с семьёй Марфа. Приехал не один, а вместе с общими знакомыми. После этого стал приезжать к девушке уже один, неизменно оказывая ей знаки внимания.
Серго уже учился в Ленинградской академии связи, а Марфа ездила к нему в Ленинград. Они ходили вместе в Эрмитаж, ездили в Петергоф, много гуляли, всё больше понимая, насколько они близки друг другу.
Молодые люди писали друг другу письма, которые поначалу попадали на стол Лаврентию Павловичу. Они с женой неизменно открывали их первыми и лишь потом, запечатав, передавали сыну. Правда, самостоятельно они не могли прочесть ни слова. Серго и Марфа, практикуясь в английском, договорились писать друг другу только на иностранном языке. О том, что письма далеко не сразу попадали к возлюбленному, Марфа узнала несколько лет спустя, когда Нино Теймуразовна обмолвилась о разочаровании, неизменно настигавшем её, когда из письма любимой девушки сына она не могла прочесть ни строчки.
Впрочем, она относилась к выбору Серго весьма благосклонно, даже приглашала Марфу переночевать на их даче, когда супруга там не было. Нино Гегечкори присматривалась к будущей невестке, а с Лаврентием Берия девушка познакомилась уже в тот день, когда официально стала супругой Серго.
Родители Серго радушно приняли жену сына в семью. С удовольствием проводили вместе семейные вечера, позже радовались появлению внуков. Лаврентий Берия в семье был неизменно мягок и заботлив, ходил на прогулки с внучкой, рассказывал множество веселых историй. Серго и Марфа были счастливы.
А дружба Марфы Пешковой и Светланы Сталиной окончательно расстроилась. Светлана уже была замужем, но обвинила подругу в том, что она позволила себе стать женой человека, с которым Светлана познакомилась раньше и была в него влюблена. Она надеялась всё же добиться внимания Серго, но его женитьба на Марфе разрушила её планы.
Марфа уже ждала появления на свет третьего ребенка, когда расстреляли Лаврентия Берию, а её с мужем и детьми быстро увезли с правительственной дачи, поселив в другом загородном доме. А потом Серго арестовали и продержали в заключении почти год, после чего отправили в ссылку.
Нино Теймуразовна с сыном обосновались в Свердловске. У всех членов семьи Лаврентия Берии к этому моменту были новые документы на фамилию Гегечкори. Марфа поначалу тоже поехала в Свердловск, позже, по настоянию свекрови уехала назад в Москву, заниматься детьми. Но при малейшей возможности Марфа ездила к мужу.
В очередной приезд жены Серго и Марфа отправились на прогулку. И встретили девушку, которая вдруг набросилась на Серго едва ли не с кулаками, требуя сказать, что за женщина с ним рядом. Девушка оказалась новой подругой мужа. В тот же вечер Марфа улетела в Москву и вскоре подала на развод.
Серго Берия и Марфа Пешкова смогли сохранить нормальные отношения, бывшая жена позволила сыну Сергею жить в Киеве вместе с отцом, понимая, что мальчику нужно мужское воспитание. Она неоднократно навещала Серёжу, встречалась с бывшим мужем. Но былые чувства в ней умерли, ещё в тот момент, когда она узнала о его измене.
О любовных похождениях Лаврентия Берии ходили легенды, хотя на протяжении более 30 лет его единственной женой оставалась Нино Гегечкори – женщина, которой пришлось пережить немало испытаний. Что же из этого – часть легенды, а что действительно происходило в их семье?
ИЗ ОФИЦИАЛЬНЫХ ИСТОЧНИКОВ
Берия, Лаврентий Павлович (1899-1953). Маршал Советского Союза, шеф секретной службы СССР. Одна из самых мрачных фигур коммунистической дьяволиады. Сын крестьянина - Берия после Октябрьской революции примкнул к большевикам и уже в молодые годы, благодаря своему недюжинному коварству и жестокости, достиг высокого положения в ОГПУ Грузии.Берия, Лаврентий Павлович
Выдающиеся качества провокатора и убийцы были по достоинству оценены вождем мирового пролетариата, и в 1939 году Берия назначается народным комиссаром внутренних дел (главой печально известного НКВД). В этой должности ярко расцветают таланты Берии как организатора массовых расстрелов и репрессий, беспощадных депортаций и поголовного доносительства. Под руководством Берии создается теневая (зековская) оборонная промышленность, в тайных лабораториях и на испытательных полигонах производятся уникальные по разрушительности виды оружия, в том числе и атомная бомба. После смерти Сталина (которую по слухам Берия сам же и ускорил) группа высших партийных товарищей поспешила избавиться от маршала госбезопасности привычным для той поры способом. Берию обвинили в шпионаже и предательстве и расстреляли. Впоследствии вскрылись факты воровства и неслыханного даже для коммунистического функционера разврата. Среди палачей XX века у Берии, вероятно, был лишь один соперник - его немецкий коллега Генрих Гиммлер. Оба они, так же как и их гнусно прославленные боссы, могли в бесчеловечности конкурировать только друг с другом.
Как бы мы ни относились к персоне Лаврентия Берии, наверняка, многим небезынтересно выслушать еще одно мнение. Хотя, его сложно назвать объективным. Потому что это воспоминания сына о своем отце...
Гегечкори Сергей Алексеевич. Он же - Серго Лаврентьевич Берия. Последние тридцать лет живет и работает в Киеве. Является главным конструктором и директором Института космической техники. Более сорока лет въезд в Грузию был ему заказан: руководство страны боялось политических беспорядков, которые могли бы быть связаны с именем его отца.
Имя Берии ассоциируется с пиком репрессий...
К карательным органам он имел отношение 4 года - с конца 38-го до начала 42-го года. Потом он стал заместителем председателя Совета Министров, курировал военно-промышленный комплекс и атомную промышленность.
Никто почему-то не вспоминает, что еще в 36-ом году в Грузии по его инициативе была создана комиссия по разбору ошибок Грузинской компартии. Он сказал тогда: «Хватит, всех врагов переловили, пора работать».
Когда же в Москве репрессии достигли такого уровня, что Сталин почувствовал угрозу личной безопасности, он решил ослабить давление чужими руками (типичная для него практика). Зная настроение отца, вызвал его в Москву. Тогда отец выпустил из тюрем порядка 600-800 тысяч человек.
А сколько посадил?
Около 20-25 тысяч. Это официальные цифры, признанные историками.
Но сколько перед самой войной было посажено военачальников!
Еще одно заблуждение. К 38-му году большинство военачальников уже отправили на тот свет. При отце не было вообще ни одного процесса: дела Бухарина, Каменева и т.д. относятся к концу 37-го, началу 38-го годов.
Кстати, о военачальниках. Как раз перед самой войной я познакомился с Жуковым. Они сидели с отцом у нас дома и выясняли, кто из офицеров остался жив, и кого надо выпустить в первую очередь. Отец тогда уже предлагал целый ряд мер: введение прокурорского надзора, отмену троек, передачу следственных материалов непосредственно следствию и т.д. Потом говорили, что он это делал для получения дешевой популярности...
Наверное, это некорректный вопрос. Но что вы знаете о многочисленных связях отца с другими женщинами?
Мне кажется, что все это полная чушь. Отец всегда ночевал дома. По утрам мы делали с ним зарядку. Обедал он также всегда дома. День проводил в Кремле. Откуда у него взялось бы время на женщин? Или Кремль был борделем? Многие женщины, кстати, просто вынуждены были давать показания против отца - я знаю, что на них оказывалось давление.
Отец, конечно, монахом не был. Однажды он признался мне, что у него есть внебрачная дочь, которую он очень любит. Он сказал: «Что бы ни случилось, помни, что у тебя есть сестра. Заботься о ней». Мы с ней до сих пор дружны, она живет в Москве.
Вы читали книгу Радзинского «Сталин»?
Нет. Но внимательно смотрел его передачи. Это скорее художественное повествование, нежели документальное. Скажем, его версия, что в течение какого-то времени скрывали смерть Сталина и не вызывали врачей - полный абсурд!
Когда вы узнали, что со Сталиным не все в порядке?
Что у него удар, я узнал в первый же день. Отец позвонил домой и сказал, что не придет обедать. (Редчайший случай!). Объяснил причину. В тот же день был собран консилиум врачей. С самого начала стало ясно: если и удастся вытащить Сталина с того света - в нормальное состояние он прийти не сможет. Правда отец рассказал, что удар случился ночью, но охрана к нему не зашла. Это вполне можно понять, так как им было строжайше запрещено. Но утром они сообщили Маленкову и моему отцу.
Вы надеялись, что отец придет к власти?
Я думал только о том, что дела, которые он ведет, - он сумеет довести до конца. Он заканчивал вместе с Курчатовым работу над водородной бомбой (мы ее сделали на год раньше американцев). Завершилась работа над межконтинентальной ракетой. Кроме того, к тому времени Сталина буквально обуяла идея третьей мировой войны и нашего мирового господства. Я присутствовал на некоторых совещаниях, когда он давал указания ускорить производство тех или иных видов оружия. Он мечтал, чтобы в истории осталась мощная индустриальная держава, выигравшая войну во главе только со Сталиным. Я убежден, что в скором времени были бы уничтожены все, кто находился в этот период рядом с ним: и Маленков, и Хрущев, и мой отец. Так что, я думаю, многие испытали облегчение.
Почему же ваш отец вместо того, чтобы оказаться у власти, попал в тюрьму?
Он стал добиваться рассмотрения репрессий 36-37-го года. Комиссия ЦК под председательством Хрущева записала в своем постановлении, что Берия поступает опрометчиво, выступая с этим предложением. Но ему все же удалось настоять на создании комиссии по реабилитации. Он был убежден, что надо не только пересмотреть историю, но вынести все документы на открытый съезд партии. Он хотел, чтобы каждый член ЦК рассказал о своем участии в репрессиях, и чтобы было принято решение о возможности дальнейшего пребывания у власти по каждому персональному члену Политбюро.
Кроме того, он был против колхозов (любимое детище Хрущева) и против жесткой централизации вокруг Москвы.
Почему все же его арестовали?
Кому-то было невыгодно вынесение многих документов на открытый съезд. Отцу, кстати, многие доброжелатели говорили: «Что ты суетишься! Не нужно съезда. Просто бери власть в свои руки и все!» Он же сказал, что с волюнтаризмом покончено навсегда.
Сколько лет было отцу, когда его арестовали?
53 года. Ровесник века.
Когда вы узнали, что его расстреляли?
Я узнал в тот же день. Я находился на заседании в Кремле вместе с другими академиками-ядерщиками: Курчатовым, Иванниковым, Щелковым. Военные летчики-испытатели, которые со мной работали, зная, где я нахожусь, позвонили мне около часа дня и сказали: «Серго, отца в живых больше нет. Тебя тоже убьют. Мы подготовили самолет, чтобы тебя вывезти. Выходи, мы за тобой заедем».
Вы сразу поверили?
Да. После его ареста стали фальсифицировать против него показания свидетелей.
Я честно объявил, о чем мне сообщили по телефону. Коллеги помолчали, потом сказали: «Знаешь, Серго, принимай решение сам». Я видел, что они потрясены, ведь они были очень близки с отцом, можно даже сказать, что они дружили. Я вышел из кабинета и по дороге на улицу все продумал: «Вдруг отец еще жив, и мой побег будет косвенным подтверждением его вины? Во-вторых, моя жена была на восьмом месяце беременности. Дома меня ждали две дочери - двух и пяти лет - и мама. Разве можно в этой ситуации спасать собственную шкуру и оставить их на произвол судьбы?» Я объяснил все товарищам. Они чуть ли не силой стали запихивать меня в машину. Но я человек твердый - если упрусь, меня не переубедишь. Тем более, я понимал: в моей жизни настал очень ответственный момент. От моего поступка может зависеть будущее многих людей.
Я вернулся на заседание. Курчатов обнял меня, расцеловал и сказал: «Серго, ты поступил правильно, хотя мы не решались тебе дать этот совет. Мы тут все обсудили и решили принять все меры, чтобы ты и твоя семья были в безопасности. Отцу, если все правда, - уже не поможешь». При мне они позвонили Хрущеву. Он стал говорить, чтобы я не волновался, а спокойно ехал на дачу к детям. Мол, вся эта информация - полный бред. Не успел я выйти на улицу, меня посадили в машину и действительно сначала привезли на дачу. Я успел увидеть жену, детей, маму. Но нас сразу же разъединили. Потом арестовали и предъявили обвинение. Я, кстати, тогда не знал, что маму тоже арестовали.
За меня заступались многие ядерщики, в том числе и Капица, хотя до сих пор считается, что он был врагом отца. Он участвовал во всех акциях по освобождению меня и моей матери.
Надеялись ли вы избежать участи отца?
После полутора лет, которые я провел в одиночке - я уже ни на что не надеялся. Но вдруг мне объявили, что никаких оснований держать меня в тюрьме нет и меня помиловали. Я устроил грандиозный скандал - помиловать можно только осужденного. Следствие же не доказало ни одного обвинения.
А что вам «шили»?
Свержение советской власти, связь с «Интеллиджент сервис», участие в террористической организации по устранению Хрущева и Маленкова. Просто дегенератизм какой-то.
Мама тоже провела в тюрьме полтора года?
Причем с ней проделывали невероятные вещи, о которых я узнал позже, после выхода из тюрьмы. Однажды меня вывели на прогулку в тюремный двор, приковали к стене. Вышел взвод автоматчиков и мне зачитали смертный приговор. Оказывается, маму в это время подвели к окну, чтобы она видела эту сцену, и предложили ей подписать бумаги, в которых говорилось, что мы с ней, хоть и не участвовали лично, но были хорошо осведомлены о всех злодеяниях отца. Ей сказали: «Если вы не подпишите бумаги, сына расстреляют. И его смерть будет на вашей совести». Мама ответила: «У меня нет гарантий, что после того, как я подпишу эти бумаги, вы не убьете сына и меня заодно». Отказалась. И упала в обморок.
Что вы чувствовали, стоя под дулом автоматов?
Когда меня привели в камеру, я был абсолютно седым.
Почему вы сменили фамилию? Вам было стыдно за отца?
Я от своего отца никогда не дистанцировался. Как личность меня сформировал именно он. Я понимаю, что в той системе невиновных - нет. Но отказаться от отца я никогда не мог. Наоборот, я решил всеми своими поступками доказывать, что даром ничего не получил и своим примером реабилитировал память об отце.
Но когда я выходил из тюрьмы, мне выдали паспорт, в котором значилось: «Гегечкори Сергей Алексеевич».
Это мамина фамилия?
Фамилия-то мамина. Но почему сменили отчество? Я выбросил этот паспорт. Мне сказали: «Другого паспорта вы не получите. Мы оберегаем вас от народного гнева». Потом несколько раз я терял этот паспорт и обращался с просьбой восстановить и фамилию, и отчество. Ничего не получилось. Так что я и сейчас Алексеевич. После перестройки я снова обратился с просьбой о смене фамилии. Без метрики это оказалось невозможным. Мне помогли друзья, которые где-то в архивах раздобыли ее. Так что жду очередного решения. На этот раз, надеюсь, справедливого.
Почему не уехали, как Светлана Сталина или Сергей Хрущев?
Меня приглашали и американцы, и англичане. Но для меня это было неприемлемо. Если человек хочет создавать что-то полезное, он должен делать это на родине. В любых, самых нечеловеческих условиях. Светлана - женщина. Хрущев не работает там по специальности. Я же свою работу люблю. Кроме того, мой отъезд означал бы признание вины отца.
avtomat-kx.livejournal.com
Имя: Нина Берия (Гегечкори Нина Теймуразовна)
Дата рождения: 1905 год
Возраст: 86 лет
Дата смерти: 1991 год
Место рождения: Грузия
Деятельность: жена главы НКВД Лаврентия Берии
Семейное положение: вдова
С установлением советской власти в Грузии в 1920-х годах жизнь многих семей, несмотря на потери и потрясения, начала возвращаться в привычную колею. Старшеклассницу Нино Гегечкори приютили родственники: она осталась без родителей, без дома, без средств к существованию. Однажды по дороге в школу ее догнал худой парень в пальто не по размеру, фуражке и смешных круглых очках. Нина его знала - это был Лаврентий Берия , знакомый ее дяди Саши.
Берия докучал девушке разговорами, которые были ей неинтересны. Сама не зная почему, она приняла его приглашение на прогулку в парке. Там, на скамейке, Лаврентий объявил, что давно за ней наблюдает и хочет, чтобы она стала его женой. Не то чтобы молодой человек влюбился - его единственным увлечением была политика, - но его ждала правительственная командировка в Бельгию, а за границу выпускали только семейных.
Не такой представляла себе семейную жизнь Нина. Воспитанная в лучших грузинских традициях, она была безропотной, покорной женой, дом держала в идеальной чистоте, а сына воспитывала в строгости. Берия день и ночь пропадал на работе - возвращался усталый, неразговорчивый. Полысел и располнел так, что Нине приходилось почти каждый месяц заказывать в ателье новые рубашки и костюмы. А ведь когда-то он был спортивным и подтянутым, легко переплывал реку, греб на веслах, играл в волейбол. И все же она по-прежнему любила мужа, хотя своим чутким сердцем понимала: у него давно есть любовница - а может, и не одна...
Со временем сексуальная распущенность наркома становилась все более извращенной, он выбирал не только красивых женщин, но и девочек. С упоением маньяка Берия вел список - по одним данным, в нем 40 имен, по другим - более 70. В нем упоминаются известные актрисы Зоя Федорова , Татьяна Окуневская, Ольга Чехова , студентки института международных отношений и даже фамилии некоторых «кремлевских жен».
Конечно, противники Берии регулярно докладывали о его поведении Сталину , но тот нуждался в услугах своего наркома и в ответ лишь улыбался: «Просто товарищ Берия устал и ему требуется отдых». Впрочем, когда Сталину разведка доложила, что его дочь Светлана замечена в особняке Берии, вождь изрядно струхнул. Он тут же позвонил ей и приказал срочно возвращаться домой.
Нина Теймуразовна была не только необыкновенно красивой, но и очень умной женщиной. Что же заставило ее отрицать неопровержимые доказательства и верить в невиновность своего мужа-чудовища? Возможно, ответ знают те любовницы Берии, которые даже после его ареста называли наркома истинным джентльменом и отказывались дать против него показания...
Без заступничества мужа Нину ждала нелегкая судьба: ее арестовали и допрашивали, но даже когда перед ней инсценировали расстрел сына Серго, она отказалась дать показания, очерняющие имя супруга. Затем Серго и Нину отправили в тюрьму, а после расстрела Берии выслали в Свердловск. Словно чья-то рука вырвала из книги истории страницу с именем Нины Берия. Известно только, что после тяжелых лет скитаний ей по болезни разрешили уехать в Киев, где она умерла в 1991 году.
Есть такое выражение «неувядающая красота». Это про нее — Марфу Пешкову. Внучка Максима Горького и Екатерины Пешковой, подруга детства Светланы Сталиной, невестка Лаврентия Берии. Она не скрывает свой возраст, но поверить невозможно, что этой моложавой, обаятельной и смешливой женщине на днях исполнилось 87. Секрет своей жизненной силы Марфа Максимовна объясняет просто: «Занимаюсь спортом и мало кушаю. У нас в доме не было культа еды».
Она родилась в итальянском Сорренто. Сегодня живет на две страны: полгода в Испании, полгода в России. Из окна ее квартиры в ближнем Подмосковье виден сосновый лес. На лоджии разноцветные ракушки, морские камешки, причудливая коряга — здесь все напоминает ее родное Средиземноморье. И, конечно, забавная фигурка ослика с поклажей. Впрочем, ослик — это отдельная история…
87 ей не дашь…
— Когда мне было пять месяцев, мама заразилась брюшным тифом, и у нее, естественно, пропало молоко, — рассказывает Марфа Пешкова. — Папа в ужасном состоянии помчался в Сорренто искать кормилицу. Когда он уже был в полном отчаянии, ему подсказали: в одной семье живет ослица, которая только что родила. А ослиное молоко очень близко к женскому. И меня кормили этим молоком, пока не нашли кормилицу. Она тоже была необыкновенная. До меня она кормила наследного принца итальянского короля.
— Кому вы обязаны редким именем Марфа?
— Папа с мамой назвали Марией, а когда из Рима приехал меня крестить архимандрит Симеон, дедушка решил дать мне имя Марфа. Крестины проходили у нас дома, дедушка был на подхвате, когда меня окунали в купель, держал полотенце. Дедушка и бабушка в церковь не ходили, потому что считали, что священнослужители вне службы не всегда себя ведут подобающим образом. Но перед праздником бабушка всегда просила домработницу отнести деньги в храм.
— Каким дедушкой был Максим Горький?
— Он нас с сестрой очень любил. Мы с ним гуляли на даче в Горках, когда он был свободен. Нам говорили: «Дедушка зовет вас!» Мы бежали и вместе шли в лес. Дедушка любил собирать грибы. Когда сезон заканчивался и лес пустел, где-то за воротами еще попадались грибы. Мы приносили их в наш лес и подсаживали. Дедушка, конечно, догадывался, потому что наши грибы неглубоко сидели в земле, но виду не подавал и всегда страшно радовался: «Сегодня у нас опять урожай!» Во время прогулок он рассказывал много историй из своего детства. Когда после его смерти я открыла его книгу «Детство», меня не покидало ощущение, что я это уже знаю.
— А с какого времени вы себя помните?
— В памяти остались фрагменты. Я хорошо помню Сорренто и потом, спустя многие годы, даже камень нашла, за которым мне на Пасху прятали яички. Нас с сестрой Дарьей водили в итальянскую школу, потому что думали, что мы пойдем туда учиться. После урока рисования дети подарили нам рисунки, которые я хранила. А потом, во время войны, кто-то хорошо пошуровал у нас в доме на Никитской. На переменке маленькие итальянцы хулиганили и делали что хотели, даже танцевали под музыку. Все было не так, как в московской школе, где мы чинно ходили парами по коридору. Если мальчишки начинали драться, получали замечание в дневник.
— Вы учились в 25-й образцовой школе вместе с детьми советской элиты и сидели за одной партой со Светланой Сталиной. Выбор школы был неслучаен?
— Меня и отправили в эту школу из-за Светланы. Сталин приезжал к дедушке, а когда умерла его жена Надежда Аллилуева, привез к нам Светлану. Он очень хотел, чтобы она общалась со мной и с Дарьей. И еще просил жену Берии Нину Теймуразовну опекать Светлану, приглашать ее в гости, чтобы ей не было так одиноко.
Марфа была одной из самых завидных невест.
— Помните, как вы познакомились?
— Я помню, как она вошла в дом, встала около зеркала и начала шапочку беленькую снимать, как вдруг водопадом рассыпались золотые волосы в кудрях. Когда детей маленьких знакомят, они не знают, о чем говорить. Нас вывели в сад погулять, и потом она вместе с папой уехала. А второй раз уже меня повезли к ней. Встретила нянечка и повела к Светлане. Она сидела в комнате и что-то шила из черной ткани. На меня особенно не взглянула, только кивнула. Мы сидели и молчали. Потом я спросила: «А ты что шьешь?» — «Кукле платье». — «А почему черное?» — «Я из маминого платья шью». Потом посмотрела на меня внимательно: «Ты разве не знаешь, что у меня мама умерла?» — и стала плакать. Я сказала: «А у меня папа умер». И тоже заплакала. Это горе нас надолго объединило.
— Как вела себя дочь Сталина в школе?
— Светлана была очень скромной. И терпеть не могла, когда на нее обращали внимание как на дочь Сталина. Она от этого и уехала, потому что знала, что ничего не изменится. В начальной школе ее сопровождал охранник, и то она всегда просила, чтобы он отставал на два-три шага. Дружила еще с Аллой Славуцкой, ее отец был послом в Японии, Раей Левиной. Дни рождения Светланы праздновались на даче, а не в Кремле.
— Как вам казалось: Сталин любил дочь?
— Пока была маленькой, любил. А потом, когда Светлана подросла, стала девушкой и начала заглядываться на мальчиков, он ее прямо возненавидел. У него какая-то ревность появилась и, когда он узнал, что она начала встречаться с Алексеем Каплером, сразу его выслал. А они просто гуляли по улицам, ходили в музей, между ними ничего не было.
— Марфа Максимовна, вы часто видели Сталина. Как вы к нему относились?
— Сталина я ненавидела из-за Светланы. Сколько раз она плакала. Он грубо с ней разговаривал: «Сними эту кофту! Для кого ты вырядилась?» Она в слезы. Как-то мы с ней вместе уроки делали, у меня с математикой было плохо, Сталин напротив сидел. Он любил подтрунивать: «Много ли мальчиков прыгает вокруг тебя?» Меня, естественно, бросало в краску, ему это очень нравилось. Однажды сидим со Светланой, кушаем, и вдруг он на меня такими злыми глазами посмотрел: «Как ваша стар-руха поживает?» С таким раскатистым «р»! Мне даже в голову не могло прийти, о ком он спрашивал. Светлана шепнула: «Это он о бабушке твоей!» А моя бабушка, Екатерина Павловна Пешкова, никого не боялась. Всегда шла напролом. Когда она приезжала к нам на правительственную дачу, говорила охраннику: «Я к внучке!» Тот бежал звонить: пропускать или нет? Естественно, пропускали. Сталин ее ненавидел, но боялся тронуть. Ее знали слишком много людей и здесь, и за рубежом.
— Время было страшное. Начинались первые аресты. А к Светлане обращались знакомые с просьбами помочь?
— Я знаю, что однажды она вступилась за кого-то. Сталин ее отругал и жестко сказал, чтобы это было в первый и последний раз. Так же, как она однажды прибежала радостная сообщить, что выходит замуж за Гришу Морозова, Сталин крикнул: «Что, русского не могла найти?» — и хлопнул дверью.
— В школе вы со Светланой были ближайшими подругами, а потом перестали общаться...
— Со Светланой мы десять лет просидели за одной партой. Разошлись мы из-за Серго, сына Берии, потому что она была в него влюблена еще со школы. Он пришел к нам в девятом классе. Она мне говорила: «Я его знаю, мы в Гагре познакомились, он такой хороший парень!». Его воспитывала немка Элечка, потому что мама, Нина Теймуразовна, химик по профессии, все время работала. Серго прекрасно знал немецкий язык, как и мы с Дарьей, у нас тоже была немецкая нянечка. Воспитание нас с Серго объединяло. Другие мальчики хулиганили, особенно Микоянчики. Я помню, в Барвихе, из-за того, что мы с сестрой не вышли, они сняли калитку и выкинули ее в овраг.
Серго также был приучен не жадничать за столом: брать столько, сколько можешь съесть, чтобы тарелка была чистая. Я и сейчас не могу что-то оставить на тарелке. Немецкие воспитательницы привили нам пунктуальность. Если приятельницы меня приглашают в гости к шести часам, я и прихожу к шести. А они только начинают салатик резать, и я тоже включаюсь в работу.
— Как Светлана восприняла ваше замужество? С ревностью?
— Когда мы с ней впервые встретились после того, как я вышла замуж за Серго, она сказала: «Ты мне больше не подруга!» Я спросила: «Почему?» — «Ты знала, что я его любила больше всех, и не должна была за него выходить замуж. Не важно, что у меня Гриша! Может быть, через пять лет был бы Серго». Она считала, что когда-нибудь добьется своего. Звонила нам домой. Когда я подходила к телефону, Светлана вешала трубку. А Серго жутко выходил из себя: «Опять эта рыжая бестия звонит!»
— Роковая любовь. Светлана ведь уже была замужем?
— Да, у нее уже был Гриша Морозов. Фамилия его отца Мороз. Грише прибавили окончание «ов», когда он в школу пошел. У Светланы и Гриши уже родился сын Ося, но все равно она испытывала чувства к Серго. Во время войны, находясь в эвакуации в Куйбышеве, она как-то уговорила Васю (Василия Сталина. — Е.С.), чтобы он слетал с ней к Серго. Потом Серго мне рассказывал, что это был кошмар. Он не знал, как себя вести. Вроде и не выгонишь.
— А как вас приняли родители мужа? Все-таки вы вошли в очень непростую семью. Одно имя Берия наводило ужас.
— Лаврентий меня обнял и сказал: «Теперь ты наша». Тогда не принято было играть шумные свадьбы. Мы расписались, дома за столом выпили хорошего грузинского винца. Когда у меня родилась первая дочь, Нина, свекровь сразу бросила работу и занялась внучкой. А Лаврентий каждую субботу приезжал на дачу и проводил с женой воскресенье. А по будням допоздна сидел у Сталина, который хотел, чтобы все они находились при нем. Так что разговоры о том, что у Лаврентия было 200 любовниц, не очень соответствуют реальности. Конечно, у него были женщины, последняя даже родила ему ребенка, но не столько, сколько ему приписывают!
— Жене, Нине Теймуразовне, приходилось смиряться?
— Смиряться? У нее тоже один охранник был в фаворитах в Гагре. Я как-то подслушала их шепоты на балконе.
— Марфа Максимовна, родные арестованных вас не просили замолвить слово перед наркомом Берией?
— Нет, никогда. Бабушка приехала один раз со списками заключенных, и он сказал: «Дорогая Екатерина Павловна, я вас очень прошу этого не делать. Вы должны понять, почему. Все передавайте моему секретарю».
— А у вас свекор не вызывал чувства страха?
— Да что вы! Наоборот! На даче по утрам, только они с Ниной Теймуразовной просыпались, сразу просили принести запеленутого ребятеночка — мою первую дочь, Нину. Клали между собой и могли час просто любоваться. Масса была снимков, где Лаврентий Берия возит коляску или держит внучат на коленях. После его ареста все эти фотографии у меня конфисковали.
Марфа Пешкова, Серго Берия с первенцем Ниной, 47-й год.
— Как это было?
— Лаврентия Берию убили в Москве, в его квартире. Я знаю это точно, потому что через несколько лет я встретилась с одним из охранников, и он подтвердил. А за нами пришли, когда мы были на даче. Ночью нас с детьми и с няней Элечкой посадили в машину и увезли на спецдачу, где даже радио не было. Мы не знали, что произошло. Казалось, что это переворот. Я думала, нас везут на расстрел. В то время я ждала третьего ребенка, была на восьмом месяце, с пузом. Это был какой-то конспиративный дом, где, наверное, держали иностранцев, потому что я под ковром нашла доллар. Мы 20 дней провели там. На бумажке отмечали каждый день. Гулять разрешалось от этого дерева и до того дерева.
Потом Серго забрали в тюрьму. Выводили его якобы на расстрел, а мать подводили к окну и говорили: «Не скажете — расстреляем вашего сына!» И то же проделывали с ним.
После ареста мужа меня привезли в Барвиху. Конечно, за меня просили и мама, и бабушка. Когда мы подъехали к даче, все стояли на улице. Первый вопрос, который я задала родным, был: «Что случилось?» У бабушки в руках была газета.
— Серго Берию потом выслали в Свердловск. Вы поехали с мужем?
— Да. В Свердловске мы жили за городом, в районе Химмаша, потому что Нина Теймуразовна пошла туда работать. Когда Серго разрешили ехать в Москву, он категорически отказался. И поехал на Украину, где у него была тетя. Мне очень нравилось в Свердловске. Москва — не мой город, кроме старого Арбата. Я люблю Киев, там живет мой сын.
— А почему вы развелись?
— Когда я однажды приехала из Москвы и мы с Серго вышли погулять, вдруг появляется разъяренная девица, которая идет прямо на нас и кричит ему: «Ты с кем?». Я ничего понять не могу. Он стоит красный, молчит. Я пролепетала: «Я — жена!» Она ему кричит: «Ты же мне паспорт показывал, что ты не женат!» И действительно, у него в новом паспорте штампа не было. Ему дали фамилию матери Гегечкори и отчество Алексеевич.
Я была в таком состоянии, что могла убить, и понимала, что не смогу держать себя в руках. Это все ослиное молочко. (Смеется). Я моментально решаю. Собрала вещи, купила билет и вечером уехала в Москву. Потом я позвонила Серго и сказала: «Я с тобой развожусь». Даже в «Вечерке» было опубликовано сообщение о нашем разводе.
— А потом вы встречались?
— Конечно. Я часто ездила в Киев и, уже поразмыслив, поняла, что сын должен быть рядом с отцом, и отправила его туда.
— Знаю, что, когда Серго Берию арестовали, ваша мама написала письмо на имя Ворошилова: «Убедительно прошу Вас принять участие в судьбе Марфы — внучки А.М.Горького, дед и отец которой сами погибли от руки врагов народа. Прошу, чтобы ей было разрешено жить в нашей семье...» Вы тоже считаете, что ваших отца и деда убрали?
— Папа мешал. Это я точно знаю. Потому что в то время это был единственный человек, который связывал дедушку с миром. Уже устроили пропускной пункт, хотя еще существовал дедушкин секретарь Крючков, который решал, кого пускать, а кого — нет. Папу стали очень часто приглашать на разные мероприятия. Дедушка не мог ездить по состоянию здоровья и посылал сына. Попробуй не выпить, когда первый тост был за Сталина и за советскую власть! Пили стаканами. А папа только что приехал в СССР, он полжизни прожил за границей. Он был патриотом и находился за рубежом потому, что Ленин ему сказал: «Твое назначение — быть рядом с отцом». Когда дедушка собрался вернуться в Сорренто на зиму, Сталин ему сказал: «У нас есть Крым. Мы вам предоставим дачу. Забудьте про Сорренто!» Самое счастливое время нашей семьи — это Сорренто. Дедушку больше не выпустили в Италию, хотя там оставались его вещи. Мама и бабушка ездили паковать его книги и вещи. Кстати, дом не был собственностью Горького, он снимал его у герцога ди Серракаприола.
— Вашего отца элементарно спаивали?
— Делали все, чтобы он начал пить. Мама и Валентина Михайловна Ходасевич рассказывали, что в доме всегда было легкое вино «Кьянти», но чтобы кто-то любил пить — нет. Разве что Крючков. Я даже помню, как на даче в Горках-Х он уже с утра наливал коньяк и немного разбавлял его нарзаном. Папу я никогда не видела пьяным, но чувствовал он себя плохо. Помню, как мы с Дарьей поехали к зубному врачу с папой, и вдруг он резко остановил машину, я даже носом ударилась о стекло и заплакала. Папа вышел и долго стоял на улице. Ему было трудно дышать.
Сталин и члены Политбюро несут урну с прахом Горького.
— Я читала, будто бы ваш папа умер из-за того, что в нетрезвом состоянии заснул на скамейке, где его оставил Крючков. Ночь была холодная, и он замерз.
— Все было не так. В тот день папа приехал от Ягоды, который его все время звал и напаивал. А моя мама до этого сказала ему твердо: «Если ты еще раз приедешь в таком состоянии, то я с тобой развожусь». Папа вышел из машины и направился в парк. Сел на скамейку и заснул. Разбудила его нянечка. Пиджак висел отдельно. Это было 2 мая. Папа заболел и вскоре умер от двустороннего воспаления легких. Ему было всего 36 лет.
— Как Горький пережил смерть единственного сына?
— А он и не пережил, ушел через два года. Когда дедушка писал «Клима Самгина», первым читателем был Максим. Потом уже дедушка после пятичасового чая собирал всех домочадцев и сам читал вслух.
— А Ягода действительно ухаживал за вашей мамой?
— Все разговоры, что за мамой ухаживал Ягода, просто домыслы. Его посылал сам Сталин. Ему хотелось, чтобы мама о нем хорошо думала, и Ягода должен был ее подготовить. Он показывал ей альбомы, посвященные деяниям Сталина, которому мама давно нравилась. Сталин положил на нее глаз еще тогда, когда впервые привез к нам Светлану. Он всегда приезжал с цветами. Но мама в очередной их разговор на даче твердо сказала «нет». После этого всех, кто приближался к маме, сажали. Первым был Иван Капитонович Луппол, директор Института мировой литературы. Уже после войны у мамы появился Мирон Мержанов, известный архитектор. Его тоже арестовали. Потом настал черед Владимира Попова, который очень помогал маме. После этого она сказала: «Больше ни один одинокий мужчина не войдет в мой дом».
— У вашей бабушки, Екатерины Павловны Пешковой, женского счастья тоже не было. У Максима Горького были яркие романы.
— Но с бабушкой у него всю жизнь сохранялись особые отношения. Он хотел, чтобы она приезжала когда хотела. И в его доме всегда была комната Екатерины Павловны, в которую гостей не пускали, кроме меня и сестры, когда кто-то из нас заболевал. Так и говорили: «бабушкина комната». Последней любовью дедушки стала Мария Игнатьевна Будберг. А у бабушки был Михаил Константинович, с которым они вместе завтракали. Летом он жил у бабушки в Барвихе, где у него была своя комната. Муж и не муж. Они познакомились на даче, где Катюша умирала — бабушкина дочка. Она была в таком состоянии, что не хотела жить. Михаил Константинович сумел вывести ее из депрессии. Дедушка был в это время с Марией Федоровной Андреевой в Америке и прислал сухое соболезнование.
— Ваша бабушка возглавляла Политический Красный Крест. Тысячи людей обязаны ей своей жизнью.
— В Италии меня познакомили с настоятелем русской церкви. Он усадил меня за стол и вытащил фотографию: «Это моя мама». Потом показал документ: «Благодаря этой бумажке я живу на свете!». Его отца выслали на Соловки, и жена обратилась к моей бабушке за помощью. Бабушка выхлопотала, чтобы раз в месяц по этому пропуску могли посылать питание. На Соловках люди умирали голодной смертью, потому что, когда не было навигации и продукты кончались, ссыльных не кормили. Священник сказал: «Ваша бабушка — святой человек!»
Seniorin Seniorin
Одно имя сталинского шефа безопасности Лаврентия Берии наводило ужас на простых граждан. А вот жену его считали первой кремлевской красавицей. Нина Берия была яркой брюнеткой со жгучими глазами, и по ней вздыхали многие мужчины. Но никаких романов Нино не заводила – всю жизнь она оставалась верной и преданной своему мужу. Даже когда его не стало.
Н. Зенькович в книге «Маршалы и генсеки» излагает следующую версию знакомства будущих супругов. Мол, 16-летняя Нино приехала из мингрельской деревни, расположенной неподалеку от села Мерхеули, откуда родом был сам Берия, чтобы просить за арестованного брата. В Сухуми на железнодорожной станции стоял поезд, на котором Берия собирался отправиться в Тбилиси. Было это в начале 20-х годов. Девушка стала просить за брата, и Лаврентий пригласил ее к себе в купе. Там он запер дверь и изнасиловал Нино. После этого он продержал ее взаперти в своем купе еще несколько дней, а потом предложил стать его женой.
Правда, сама Нина Теймуразовна эти подробности отрицала. Она утверждала, что Берия просто предложил ей выйти за него замуж после нескольких месяцев знакомства.
И.А. Мудрова в книге «Великие истории любви. 100 рассказов о большом чувстве» пишет: «Лаврентий Берия был женат на Нине Теймуразовне Гегечкори. Она была племянницей большевика Саши Гегечкори и двоюродной племянницей меньшевика и масона Гегечкори, возглавлявшего в 1920 году правительство Грузии, племянницей Ноя Жордания, министра иностранных дел меньшевистского правительства Грузии, бежавшего за границу после захвата власти большевиками».
В начале 20-х годов оставшаяся сиротой Нино жила в семье своего родственника Саши Гегечкори. Когда тот попал в тюрьму за большевистскую деятельность, девушка стала носить ему передачи и так встретилась с его сокамерником Лаврентием Берией. Когда в Грузии установилась советская власть, Берия специально приехал из Баку, чтобы попросить у Гегечкори руки Нино. Но тот отказал, так как она была несовершеннолетней. Тогда Нино решила выйти замуж за Лаврентия самовольно. По крайней мере так она изложила события в интервью тбилисской газете «7 дгэ», уже после перестройки.
По словам Нины, советское правительство собиралось отправить Лаврентия в Бельгию для изучения вопросов переработки нефти. С одним условием: он должен быть женат. «Я подумала и согласилась - чем жить в чужой семье, лучше создать собственную», - поясняет Нино.
Женитьба 22-летнего молодого человека на 16-летней девушке по тем временам являлась нормой. Нина Теймуразовна не раз заверяла: в брак она вступила по собственному желанию. Вот только в Бельгию ехать так и не пришлось. Семья жила в Грузии, затем переехала в Москву, где Нина Теймуразовна работала научным сотрудником Тимирязевской Академии. Берия вошел в ближний круг Сталина, занимался в том числе и вопросами оборонной промышленности, в том числе разработками ядерного оружия и ракетной техники.
В отличие от жен многих других руководящих работников - Молотова, Калинина, Буденного, Поскребышева - жена Берии никогда не попадала под репрессии. Ей завидовали другие «кремлевские жены»: среди них она слыла первой красавицей, носила элегантные наряды, всегда выглядела безупречно, была умной, изящной, с потрясающим вкусом и чувством стиля.
Черная полоса началась для их семьи после кончины Сталина. 26 июня 1953 года Н.С. Хрущев созвал совещание Совета министров СССР и поставил вопрос о соответствии Берии занимаемой должности. В результате Лаврентия Павловича сняли со всех постов и арестовали по обвинению в шпионаже и заговоре с целью захвата власти. Помимо этого, ему были предъявлены и обвинения в половой распущенности, в том, что у него было множество любовниц, и не все вступали в связь с ним добровольно.
Нина Теймуразовна Берия и на допросах, и позднее в интервью эту информацию отрицала. Она утверждала, что все женщины, с которыми ее муж якобы вступал в связь, на самом деле являлись… агентами госбезопасности. По ее словам, Берия целыми днями пропадал на работе и у него просто-напросто не было времени заводить романы…
После ареста Берии Нину Теймуразовну и сына Серго сначала держали под домашним арестом на одной из подмосковных госдач, затем отправили в тюрьму. До конца 1954 года оба они содержались в одиночных камерах: она - на Лубянке, он - в Лефортовской тюрьме. Чтобы воздействовать на Нину, перед ней даже инсценировали расстрел сына…
Когда Берия был расстрелян, семью выслали в Свердловск. Там Серго устроился на работу старшим инженером, но он и его мать находились под постоянным наблюдением. По окончании срока ссылки они вернулись в Грузию, откуда их в принудительном порядке вывезли опять в Россию. Впоследствии, по ходатайству группы видных ученых и в связи с болезнью Нины Теймуразовны семье разрешили переехать в Киев. Нина Берия скончалась в Киеве в середине 90-х, Серго Берия – в 2000 году.
Незадолго до смерти Нина Теймуразовна дала интервью, в котором полностью оправдывала мужа. Она утверждала, что Лаврентий Павлович не был причастен к массовым репрессиям, так как в Москву семья Берия переехала лишь в 1938 году, а основное количество репрессий пришлось на 37-й. В наши дни стало известно, что Берия, напротив, выпустил из заключения многих, арестованных его предшественниками.
По словам вдовы, в повседневной жизни Берия был тихим, спокойным, сдержанным, никогда не повышал голоса на домочадцев, любил жену, сына и внуков, старался каждую свободную минуту проводить с близкими. Она считала, что ее мужа убили «без суда и следствия» и что на самом деле Берия и другие соратники Сталина служили «высоким целям» и были преданы своей стране и своему народу.
