Дом, который построил Сергей Дурылин
Эта старая деревянная дача в Болшево, чудом уцелевший осколок ушедшей эпохи, дом, где писатель, искусствовед Сергей Николаевич Дурылин провел последние, самые счастливые 18 лет жизни.
В 1936 году Дурылин получил дачный участок в Болшево и жизнь, наконец, вошла в спокойное русло. Но и этот период жизни полон загадок.
«Дачу проектировал Щусев, но я не сомневаюсь, что и Сергей Николаевич приложил руку к проекту, – продолжает делиться гипотезами Татьяна Николаевна. – Посмотрите, дача в плане – настоящая трехнефная базилика. Застекленная терраса спланирована как алтарная апсида, и даже сориентирована на восток. Нет, конечно, на террасе не служили, но Сергей Николаевич мыслил символически и даже облику своего дома придал глубокий символический смысл.»
Кстати, сам дом построен из остатков разрушенного Страстного монастыря, находившегося на нынешней Пушкинской площади, на том самом месте, где теперь – памятник Пушкину.
Кто только не бывал в этом доме! Святослав Рихтер, Борис Пастернак, актеры Игорь Ильинский и Василий Качалов, Роберт Фальк, сын отца Сергия Булгакова художник Федор Булгаков. Пастернак писал о Дурылине: «Это он переманил меня из музыки в литературу…».
В книге для гостей сохранилась запись Михаила Нестерова: «Здесь в Болшеве я жил всегда прекрасно, окруженный заботой и любовью дорогих мне людей: Сергея Николаевича и Ирины Алексеевны Дурылиных. Спасибо за все, за все…» Дружба Нестерова с Дурылиным длилась тридцать лет, вплоть до самой смерти художника.
В одной из комнат на мольберте – копия картины Нестерова «Тяжелая дума». Это портрет Дурылина. Специально для этого портрета Сергей Николаевич по просьбе Нестерова достал из шкафа рясу, которую, следуя ультиматуму Луначарского, не надевал со времен того самого первого ареста.
Кто же этот Дурылин?
Сергей Дурылин – личность загадочная, многие значительные факты его биографии обросли домыслами и слухами.
Сергей Николаевич Дурылин (14 сентября 1886, Москва - 14 декабря 1954, Болшево) - русский педагог, богослов, литературовед и поэт.
Ппсевдонимы: Сергей Северный, Р. Артем, Библиофил, М. Васильев, С. Д., И. Комиссаров, Н. Кутанов, В. Никитин, Д. Николаев, С. Николаев, Д. Николаев-Дурылин, Н. Сергеев, М. Раевский, С. Раевский, Сергей Раевский.
Путаница начинается с самой даты рождения, которая в разных документах выглядит по-разному. В трудовой книжке стоит 1871 год, в поздних публикациях -1881, на могильном памятнике – 1877 год. Нынешние исследователи настаивают на четвертом варианте – 14 сентября 1886 года.
Учился в IV Московской мужской гимназии, ушел из VI класса гимназии (декабрь 1903 года), поводом для ухода из гимназии послужило несогласие с господствующей системой образования. В 1903 г. - познакомился с Н. Н. Гусевым, секретарем толстовского издательства «Посредник».
С 1904 года - сотрудник этого издательства, автор журналов «Свободное воспитание» (1907-1913) (с 1907 года - секретарь редакции); «Маяк» (1909-1913), «Весы» (1909), «Русская мысль», «Известия археологического общества изучения русского Севера» (1913), «Известия общества изучения Олонецкой губернии» (1913); альманаха «Труды и дни» (1913); газет «Новая Земля» (1910, 1912), «Русские Ведомости» (1910-1913) и ряда других печатных изданий.
Занимается частной педагогической деятельностью, среди его учеников Игорь Ильинский, Борис Пастернак. В позднейшей автобиографии Пастернак пишет о С. Н. Дурылине: «Это он переманил меня из музыки в литературу…».
С 1906 по 1917 год совершил ряд поездок по русскому Северу - Олонецкая губерния, Архангельск, Соловецкий монастырь, Кандалакша, Лапландия, Кемь, берега Норвегии, Пудож, Петрозаводск, старообрядческим местам Заволжья (1913-1915) и Калужской губернии (г. Боровск, 1915). Причина этих путешествий была не только археолого-этнографической.
В период с 1910 по 1914 год - является студентом (слушателем) Московского Археологического института, тема выпускной работы - иконография св. Софии.
Сергей Николаевич Дурылин читал курс церковного искусства на Богословских курсах, работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой Лавры под руководством о. Павла Флоренского, был членом Московского философско-религиозного общества.
В 1911-1913 годах регулярно посещал ритмический кружок Андрея Белого при издательстве «Мусагет».
В 1913 году в издательстве символистов - «Мусагет» была опубликована его книга «Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и будущих путях искусства», в которой впервые использовал образ «незримого града Китежа» как подлинного основания русской духовной культуры. В этом же, 1913 году, в книгоиздательстве «Путь» выходит ещё одна книга на китежскую тему - «Церковь Невидимого Града. Сказание о граде-Китеже».
Осенью 1912 года стал секретарем Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева (МРФО), остался им вплоть до его закрытия. Последнее заседание общества состоялось 3 июня 1918 года.
Статьи и исследования этого периода представляют собой опубликованные тексты докладов в МРФО: «Судьба Лермонтова» (1914); «Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика» (1916); «Россия и Лермонтов. К изучению религиозных истоков русской поэзии» (1916) № 2-3; О религиозном творчестве Н. С. Лескова (1916, опубликованная часть доклада 1913 года на заседании МРФО).
С 1915 года Сергей Дурылин - личный знакомый и корреспондент (в 1918-1919 гг.) оптинского старца Анатолия (Потапова).
Летом 1916 года в «Богословском вестнике» о. Павла Флоренского была опубликована работа Дурылина «Начальник тишины», в которой впервые звучит тема Оптиной пустыни как реального воплощении «Града Незримого».
Более ранние работы Дурылина: «Вагнер и Россия» (М., 1913), «Судьба Лермонтова» («Русская мысль», 1914, X) и др. написаны в духе идеалистической философии символизма.
Большой интерес представляет работа Дурылина «Из семейной хроники Гоголя» , содержащая эпистолярный материал, ярко характеризующий поместное хозяйство 30-х гг.
1.
2.
3.
В марте 1920 г. сщмч. Архиепископом Феодором (Поздеевским) рукоположен во иерея с обетом безбрачия. Служил сначала в Никольском храме на Маросейке (Церкви Николая Чудотворца в Клённиках), где в то время настоятелем был Алексей Мечёв (Св. праведного Алексей Московский).
В 1921 году перешел настоятелем в Боголюбскую часовню (ныне разрушена) у Варварских ворот Китайгородской стены.
С 1922 года в жизни Дурылина начинаются аресты и ссылки, а в биографии возникают белые пятна. Не многие помнят сегодня о Дурылине- искусствоведе, литературоведе, театральном критике, писателе, авторе биографии Нестерова в серии ЖЗЛ или мемуаров «В своем углу».
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
Зато у многих на слуху, что Дурылин отрекся от сана. «Да, есть такое предание, – кивает экскурсовод и научный сотрудник музея Татьяна Николаевна Резвых. – Когда во время первого ареста друзья Дурылина обратились к Луначарскому с просьбой о ходатайстве, тот якобы согласился, но поставил условие – пусть Сергей Николаевич снимет с себя рясу. Но никаких документальных свидетельств этого не сохранилось. А это очень странно. Такое событие, как «отречение попа от сана», большевики непременно подняли бы на щит своей антирелигиозной пропаганды. Дурылин никогда бы не отрекся от сана, не таких убеждений был этот человек. Но ясно, что после ареста он не служил ни в одном храме.».
Впрочем, судя по всему, этот запрет все-таки соблюдался лишь на публику. Вполне вероятно, что Сергей Николаевич в Болшево служил Литургию.
«Узнали мы об этом так, – рассказывает Татьяна Николаевна. – К нам приехала директор библиотеки иностранной литературы Екатерина Юрьевна Гениева. Мы начали ей показывать дом, картины на стенах, дошли до рисунка детской головки. Вот, говорим, портрет неизвестного ребенка. А Екатерина Юрьевна: «Почему неизвестного? Это я!»
Затем зашла в комнату, где раньше была ванная, и вдруг воскликнула: «Я помню эту комнату! Здесь меня причащали!» Ей тогда было лет пять. Можно ли полагаться на воспоминания столь раннего детства? Не знаю. Но сама Екатерина Юрьевна уверена, что ничего не путает и Дурылин действительно служил в ванной комнате.
Есть свидетельства и о том, что в доме хранился антиминс, зашитый в занавеску. Тут совсем рядом есть церковь, но Сергей Николаевич туда никогда не ходил. Говорят, именно потому, что сам служил дома, но только для очень узкого круга друзей».
20 июня 1922 года последовал арест о. Сергия Дурылина с последующей высылкой в Челябинск, где до 1924 года он заведовал археологическим отделом Челябинского музея.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
С 1924 года - возвращение в Москву, работа внештатным сотрудником ГАХНа по «социологическому отделению» и домашним учителем в Москве и Мураново, в 1927 году - ссылка в Томск, в 1930 - переезд в Киржач, затем, в 1933 - возвращение в Москву и новый арест.
В одной из ссылок происходит еще одно загадочное событие – женитьба Дурылина на Ирине Алексеевне Комиссаровой. «Они познакомились на приходе в Кленниках, – говорит Татьяна Николаевна. – В гражданскую войну Ирина опекала Сергея Николаевича. Он же был типичный кабинетный ученый, совершенно не приспособленный к жизни. А она, женщина из народа, умела раздобыть пропитание и наладить быт в самых сложных условиях».
Ирина Алексеевна была чадом отца Алексея Мечева. Есть предание, что отец Алексей благословил Ирину ехать за Дурылиным в ссылку, сказав: «Поезжайте, он без вас пропадет». «Он бы действительно пропал, - добавляет Татьяна Николаевна. – У него было больное сердце и вообще очень слабое здоровье».
Ирина сопровождала Сергея Николаевича во всех четырех ссылках, а в 1933 году они зарегистрировали гражданский брак. При этом еще одно семейное предание гласит, что Ирина Комиссарова была тайной монахиней. Зачем же нужна была регистрация брака? В музее уверены, что женитьба была фиктивной. Сделано это было для того, чтобы иметь возможность после ссылки прописаться в Москве у сестры Ирины Алексеевны. Кроме того, из-за житейской неприспособленности Сергея Николаевича Ирина была вынуждена от его имени вести все дела с издательствами и редакциями журналов, где он печатался, а для этого был необходим статус жены.
Был освобожден стараниями жены Ирины Комиссаровой, гражданский брак зарегистрирован в 1933 г. в Киржаче.
9.
10.
11.
12.
13.
С 1936 по 1954 год живёт в Болшеве (ныне район города Королёв), становится известен как искусствовед и литературовед (с 1938 года - сотрудник ИМЛИ, с 1944 - доктор филологических наук, с 1945 - профессор, зав. кафедрой Истории русского театра ГИТИСа).
Автор многочисленных работ по истории литературы и театра (наиболее известные: «„Герой нашего времени“ М. Ю. Лермонтова» (1940); «Нестеров-портретист» (1948), «А. Н. Островский. Очерк жизни и творчества» (1949), «М. Н. Ермолова (1893-1928). Очерк жизни и творчества».
Именно в Болшеве Дурылин продолжал и систематизировал свои исследования о Н. С. Лескове, К. Н. Леонтьеве, В. В. Розанове, ранних славянофилах; богословские труды, прозаические сочинения, стихи разных лет.
С 1924 году в челябинской ссылке, Дурылин начинает вести записи «В своем углу», последняя, тетрадь «Углов» была завершена в 1939 году, в Болшеве, однако работа над корпусом текста в 1500 страниц продолжалась вплоть до 1941 года. С этим циклом логически и хронологически связан другой - «В родном углу», над которым Дурылин работал вплоть до самой смерти.
В 1943 году получает степень доктора филологических наук. С 1945 года становится профессором ГИТИС.
За исследования в области русской классической драматургии, сценической истории пьес, изучение проблем актёрского творчеств награждён орденом Трудового Красного Знамени и медалями. Архив С. Н. Дурылина находится в РГАЛИ фонд номер 2980.
Память
В городе Королёв в микрорайоне Болшево находится «Музей-квартира Сергея Николаевича Дурылина». В честь Дурылина названа одна из городских улиц города Королева и Болшевская городская библиотека № 2
В 2006 году, дом-музей Дурылина в Королеве выиграл конкурс на получение президентских грантов в области культуры и искусства.
В Королеве городской администрацией с 2008 года учреждена «Литературная премия памяти Сергея Николаевича Дурылина». В конкурсе принимают участие прозаики, поэты, публицисты, детские писатели в пяти номинациях: «Проза», «Поэзия», «Драматургия», «Литературоведение», «Публицистика» и «Открытие года».
В статье использованы материалы с сайта ПСТГУ, фрагменты статьи Евгения ВЛАСОВ «Дом, который построил Сергей Дурылин».
О С. Н. Дурылине
Дурылин Сергей Николаевич (14(26)сентября 1886, Москва,- 14 декабря 1954, Болшево)-театральный илитературный критик, доктор филологических наук, профессор, педагог, богослов, литературовед и поэт (псевдонимы: Сергей Северный, Р.Артем, Библиофил, М.Васильев, С.Д., И.Комиссаров, Н.Кутанов, В.Никитин, Д.Николаев, С.Николаев, Д.Николаев-Дурылин, Н.Сергеев, М.Раевский, С.Раевский, Сергей Раевский).
Был секретарем религиозного общества им. Владимира Соловьева в Москве в период с 1905 по 1910. В 1911-1913 гг. регулярно посещал ритмический кружок Андрея Белого при издательстве "Мусагет", бывал в "Обществе свободной эстетики". С 1904 года - сотрудник толстовского издательства "Посредник", автор журналов «Свободное воспитание» (1907–1913) (с 1907 года - секретарь редакции); «Маяк» (1909–1913), «Весы» (1909), «Русская мысль», «Известия археологического общества изучения русского Севера» (1913), «Русские Ведомости» (1910–1913) и ряда других печатных изданий.
Был рукоположен в священники в марте 1920 года и служил в Церкви Николая Чудотворца в Клённиках, под руководством о. Алексея Мечёва (Св. праведного Алексея Московского).
В брошюре Дурылина «Репин и Гаршин» (М., 1926) и др.- изучение биографии, литературной жизни. В статье «Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика» («Труды и дни», VIII, 1916) дано исследование стиха Лермонтова с точки зрения теории Андрея Белого.
Более ранние работы Дурылина:
Награждён орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
В городе Королёв в микрорайоне Болшево находится "Музей-квартира Сергея Николаевича Дурылина" (дом-музей С. Н. Дурылина при российской академии театрального искусства (ГИТИС))
В честь Дурылина названа одна из городских улиц города Королева.
О музее
С. Н. Дурылин поселился в Болшево в 1936 году по настоянию врачей. Из-за принятия священнического сана уже в советское время он был арестован и несколько лет провёл в тюрьмах и ссылках. Там его здоровье было сильно подорвано. Кроме того, Сергей Николаевич находился в сильной депрессии после того, как по стечению обстоятельств, сгорел его богатейший архив, содержащий уникальные автографы известных литераторов, которые он собирал многие годы.
Выбор места для постройки был обусловлен фундаментальной связью творчества С.Н. Дурылина с философско-богословской традицией славянофильства (Хомяковы, Аксаковы, Одоевские, Киреевские). Дом находится около церковных стен» храма Святых бессребреников Косьмы и Дамиана наземлях, с XVII века принадлежавших князьям Шереметевым и Одоевским. Уцелевшие фрагменты имения П.И.Одоевского и до сих пор соседствуют с территорией дурылинского участка.
Этот дом, построенный осенью 1936 года по совместному проекту А.В. Щусева и С.Н. Дурылина из остатков разрушенного Страстного монастыря, что стоял на месте нынешней Пушкинской площади в Москве, стал в свое время центром притяжения известных писателей, артистов, художников.
Интересна судьба самого дома. Его построили в считанные месяцы благодаря стараниям и энергии супруги Дурылина Ирины Алексеевны. По тем временам дом был просторный - двухэтажный с арочными окнами и верандой. А построен он был из необычного материала – остатков взорванного в Москве Страстного монастыря. Причём пару лет назад обнаружилось, что не только фундамент, оконные рамы и двери из бывшего монастыря использовали при возведении болшевского дома, но и брёвна, из которых он сложен.
Дурылин прожил в Болшево с 1936 по 1954 год. Его гостеприимный дом стал центром притяжения для артистов, писателей, художников. Сюда с удовольствием приезжали Нестеров и Грабарь, Качалов и Яблочкина, Козловский и Лемешев… Но только спустя десятилетия после смерти Сергея Николаевича был создан музей. Сначала в Болшеве открылась , основой которой послужила значительная часть его личного собрания книг. Чуть позже его именем назвали улицу в посёлке.
В 1993 открылся музей, поначалу находившийся в ведении РАТИ (ГИТИСа), как научное подразделение Государственного института театрального искусства им.Луначарского, и только в 2002 году переданный в муниципальную собственность г. Королёва.
Основатель музея - Комиссарова Александра Алексеевна (1907-1994)
Несколько лет музей был закрыт. В нём проводились реставрационные работы, благодаря которым удалось предотвратить разрушение дома, привести в порядок хозяйственные постройки.
На фасаде – мемориальная доска с надписью «Здесь жил и работал с 1936 г. по 1954 г. писатель, доктор филологических наук Сергей Николаевич Дурылин».
Экспозиция музея знакомит с жизнью и творчеством не только самого хозяина, но и его гостей. Так в доме целая комната посвящена знаменитому русскому художнику Михаилу Нестерову. Он часто гостил в «Болшевском Абрамцеве», как по меткому выражению литератора и мемуариста Н.Д. Телешова стали называть дом Дурылина. Итогом многолетней дружбы литератора и художника стало монографическое исследование Сергея Николаевича о Нестерове. В экспозиции можно увидеть личные вещи художника и его работы. В ещё одной комнате воссоздана обстановка кабинета Сергея Николаевича Дурылина. Здесь всё сохранилось, как было при жизни хозяина…
На протяжении всей жизни С.Н. Дурылина в Болшеве его дом был центром духовной культуры. Сохранились мемориальные вещи, переписка исвидетельства освязях этого Дома совсемирно признанными центрами русского Православия- Черниговским скитом Троице-Сергиевой-Лавры иОптиной пустынью, сосвятыми новомучениками о.Алексием (Мечевым) иМихаилом (Новоселовым), оптинским старцем Анатолием (Потаповым), сжизнью итворчеством выдающихся представителей религиозно-философского ренессанса второй половины XIX- начала XXвека (К.Н. Леонтьевым, В.В.Розановым, П.П.Перцовым, С.Н.Булгаковым идр.)
Не случайна территориальная близость Дома к Сергиеву Посаду, где в начале 1920-х годов С.Н. Дурылин, вместе с Ю.А. Олсуфьевым и о. Павлом Флоренским участвовал в деятельности Комиссии по Охране Памятников Троице-Сергиевой Лавры, к Муранову - имению Е.А. Боратынского и Ф.И. Тютчева, к Абрамцеву, к даче В.Д. Поленова в Жуковке, имению К.С. Станиславского в Любимовке.
В настоящее время Дом-музей Дурылина является единственным местом в Москве и Подмосковье, в котором сохранились мемориальные вещи, связанные с жизнью итворчеством великого русского художника М.В.Нестерова. Усилиями С.Н.Дурылина была создана уникальная архивная коллекция, коллекция икон XVII- начала XXвека, коллекция живописи играфики К.Ф.Богаевского, К. А. Коровина, В.Д.Поленова, Р.Р.Фалька, Л.О.Пастернака, М.А.Волошина, В.К.Менка, Л.Вруни, К.Малевича идр.
В Доме сохранились мемориальные вещи ифотографии С.Т.Рихтера, Б.Л.Пастернака, Н.Д.Телешева, К. С. Станиславского, М.К.Заньковецкой, актеров Большого, Малого, Художественного театров (Н.А. Обухова, П.Норцов, М.Н.Ермолова, В.И.Качалов, И.В.Ильинский, Е.М.Шатрова, В.Н.Рыжова, Е.Д.Турчанинова, А.А.Яблочкина идр.); библиотека.
Здание Дома Дурылина и прилегающие постройки («Изобка», «Ледник», «Погребица» и др.) являются неотъемлемой частью традиционной дачной застройки первой половины XX столетия в пос. Болшево. Вместе с сохранившимися фрагментами усадьбы Одоевских в Болшеве - храмами Косьмы и Дамиана (1786 г.) и Преображения Господня (1800г.), зданием церковно-приходской школы (ул. С.Н. Дурылина, д. 41, ныне библиотеки им. С.Н. Дурылина), богадельни (ул. С.Н. Дурылина, д. 39, (ныне склад РЭУ № 2), сундучной (ул. С.Н. Дурылина, д.9), - и близлежащими дачными строениями (дача Клюевых - ул. С.Н. Дурылина, д. 37), - они представляют собой образец уникального культурно-исторического ландшафта.
Отделы:
Должностные лица:
День памяти:
1/14.12 – день кончины (1954 г.)
Дурылин Сергей Николаевич родился 14 сентября 1886 года в Москве в купеческой семье, "у Богоявления, что в Елохове, в Плетешках".
Известный философ, богослов, искусствовед, этнограф, духовный писатель, педагог.
Печатался под псевдонимами: Сергей Северный, Р. Артем, Библиофил, М. Васильев, С.Д., И. Комиссаров, Н. Кутанов, В. Никитин, Д. Николаев, С. Николаев, Д. Николаев-Дурылин, Н. Сергеев, М. Раевский, С. Раевский, Сергей Раевский.
Отец – Николай Зиновьевич Дурылин (Дурилин). Мать – Анастасия Васильевна Дурылина (в девичестве Кутанова).
Супруга – Комиссарова Ирина Алексеевна.
В 1897-1903 годах учился в IV Московской мужской гимназии, которую не окончил ("обуян честнейшим и бестолковейшим народничеством: слез с народной спины и стал зарабатывать уроками").
В 1902 году начал свою литературную деятельность.
Одно время находился под сильным влиянием идей Л.Н. Толстого.
В 1903 году познакомился с Н.Н. Гусевым, секретарем толстовского издательства «Посредник». С 1904 года - сотрудник этого издательства, автор журналов «Свободное воспитание» (1907-1913) (с 1907 года - секретарь редакции); «Маяк» (1909-1913), «Весы» (1909), «Русская мысль», «Известия археологического общества изучения русского Севера» (1913), «Известия общества изучения Олонецкой губернии» (1913); альманаха «Труды и дни» (1913); газет «Новая Земля» (1910, 1912), «Русские Ведомости» (1910-1913) и ряда других печатных изданий.
В годы первой революции в России увлекся радикальными идеями. Его неоднократно арестовывала полиция. Потерял близкого друга. Разочаровался в насилии.
Занимался частной педагогической деятельностью. Среди его учеников И.В. Ильинский – актер, режиссер, народный артист СССР.
В 1910 году поступил в Московский археологический институт
В 1914-м окончил его.
В 1910-1916 годах сотрудничал в издательстве "Мусагет".
С 1910 года сотрудничал с издательством "Путь", созданном при "Московском религиозно-философском обществе памяти В.С. Соловьева". С осени 1912 года до закрытия в 1918 году являлся бессменным секретарем общества.
Входил в "Кружок ищущих христианского просвещения", руководимый М.А. Новоселовым.
В 1911-м и в 1914 годах совершил несколько поездок по русскому Северу, давших материал для искусствоведческих и этнографических очерков. В Соловецком монастыре познакомился с епископом Михеем (Алексеевым), беседовал со старцами.
В 1911-1913 годах регулярно посещал ритмический кружок Андрея Белого при издательстве «Мусагет».
В 1912 году совершил поездку на озеро Светлояр Нижегородской губернии, где по легенде находится "невидимый град Китеж".
В 1913 году в издательстве "Мусагет" вышла его книга "Рихард Вагнер и Россия", в которой он трактовал легенду о невидимом граде Китеже как верховном символе русского народного религиозного и философского сознания. Эта тема была развита в книге "Церковь Невидимого града. Сказание о граде Китеже", которая получила высокую оценку Императора Николая II.
Являлся членом Московского епархиального училищного совета.
В 1912-18 годах – секретарь Московского религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева.
С начала Первой Мировой войны занимал твердую православно-патриотическую позицию.
В 1914-1915 годах читал лекции, изданные в 1916 году в книге "Лик России. Великая война и русское призвание", в которой война оправдывалась провиденциальным предназначением России сберечь Православие, освободить славян и армян от гнета Австрии и Турции.
В книге "Град София. Царьград и Святая София в русском народном религиозном сознании" (1915 год) говорил о "нашем единственном, но безмерном праве" на Константинополь, обусловленном почитанием Софии Премудрости Божией со времен Древней Руси.
В 1915 году впервые посетил Оптину пустынь, исповедовался у старца иеросхимонаха Анатолия, беседовал со старцем Нектарием, пребывавшем на покое в монастыре епископом Уфимским Михеем, схиархимандритом Агапитом, архимандритом Феодосием.
Решив уйти в монастырь, говорил об этом с отцом Анатолием (Потаповым), но старец, побеседовав, не благословил его на этот шаг, сказав, что он не готов к монашеству.
В 1918-19 годах С.Н. Дурылин – корреспондент старца Анатолия.
В марте 1918 года был приглашен вместе с отцом Павлом Флоренским, С.П. Мансуровым и М.А. Новоселовым принять участие в работе Соборного отдела о духовно-учебных заведениях и разработке типа пастырских училищ (взамен семинарий).
В апреле-июне 1918 года на Богословских курсах, открытых по благословению патриарха Тихона, читал лекции по церковному искусству.
В 1818-20 годах – член Комиссии по охране памятников искусства и старины при Троице-Сергиевой лавре. Работал в "Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры" под руководством отца Павла Флоренского. Занимался описью реликвий лавры XVII века.
В 1919 году переселился в Сергиев Посад.
В 1920 году стал членом Всероссийского союза советских писателей.
Вместе с С. Мансуровым "ходит по инстанциям: хлопочет о "Козельском деле"" – сохранении Оптиной пустыни.
8 марта 1920 года епископом Феодором (Поздеевским) в Троицком храме Свято-Даниилова монастыря рукоположен во диакона.
15 марта 1920-го – в сан священника (целибатом).
В 1920-21 годах служил в Москве в храме святителя Николая в Кленниках на Маросейке, при отце Алексии Мечеве.
Кроме Богослужений, отец Сергий вел также и внебогослужебные беседы на Маросейке. Участвовал в составлении службы Всем святым, в земле Российской просиявшим. Им составлены тропари канона святым Калужским (песнь 4, тропарь 7) и Тамбовским (песнь 9, тропарь 1) и второй светилен, обращенный к Софии Премудрости Божией.
Здесь он познакомился с Ириной Алексеевной Комиссаровой.
Весной 1921 года без благословения отца Алексия Мечева перешел служить в Боголюбскую часовню у Варварских ворот.
В 1921-22 годах – настоятель Боголюбской часовни у Варварских ворот Китай-города в Москве.
После перехода в Боголюбскую часовню поселился там в одном из внутренних помещений Варварских ворот со своим другом и сослужителем отцом Петром Давыденко.
11 июля 1922 года был арестован и помещен во внутреннюю тюрьму ГПУ.
Содержался во внутренней тюрьме ГПУ в Москве.
Причиной ареста послужила борьба с обновленцами, стремившимися с помощью доносов в ОГПУ вытеснить прежних священников из центральных приходов Москвы и занять их места.
27 июля ему было предъявлено обвинение в том, что "служа при церкви-часовне Боголюбской, занимался скрытой антисоветской агитацией-деятельностью".
8 августа был переведен во Владимирскую тюрьму.
24 октября 1922 года секретный отдел ГПУ вынес заключительное обвинение: "При часовне Боголюбской, настоятелем которой был С.Н. Дурылин, а также и у него на квартире, часто собирались к/р элементы, которые занимались здесь распространением а/с агитации, поддерживали связь с Тихоном и под видом религиозных книжек и душеспасительных мотивов распространяли среди верующих к/р воззвания. Дурылин являлся здесь одним из самых видных а/с деятелей. При изъятии церковных ценностей он вместе с попом Давыденко Петром (ныне скрывающемся от суда и следствия), нападал на монахов-прислужников указанной часовни за то, что они занесли в опись все имеющиеся ценности, и хотел их выгнать вон, т.к. "они вместе с властями ограбляют храмы". Вместе с другими попами он часто выступал с проповедями, на которых указывал, что "вера Христова попрана", что "храмы ограбляются и верующие насилуются властью", что "на землю сошел антихрист" и т.д. Наконец, им было принято предложение к/р Берлинского журнала составить для него сборник статей о русской церкви в момент ее обновления. Все это характеризует его, Дурылина С.Н., как элемент политически, безусловно, вредный для Советской власти".
25 ноября 1922 года он был осужден Комиссией НКВД по административным высылкам и приговорен к двум годам ссылки в Хиву, которая была заменена на высылку в Челябинск на тот же срок: 15 декабря по ходатайству Б. Красина, А. Цветаевой и П. Когана, поддержанному А. Луначарским, высылка в Хиву была заменена на высылку в Челябинскую губернию.
Во Владимирской тюрьме провел полгода. Знакомые отца Сергия (А.В. Щусев и др.) хлопотали о его освобождении перед Луначарским. Тот согласился помочь лишь в том случае, если отец Сергий заявит о снятии с себя сана.
После 1922 года не служил, но сана не снимал.
С 15 января 1923 года по 30 ноября 1924 года он состоял на службе в Челябинском музее местного края в должности ученого археолога и этнографа, заведовал археологическим и этнографическим отделами музея. В ссылке тяжело заболел. Ирина Алексеевна выходила его.
26 сентября 1924 года постановлением Особого Совещания при Коллегии ОГПУ отец Сергий был досрочно освобожден.
С 1924 по 1927 год проживал в Москве, занимался научной, искусствоведческой и литературной работой, преподавал. Работал внештатным сотрудником Государственной академии художественных наук.
В 1925-м жил некоторое время в усадьбе Мураново в Тульской области, занимался исследованием творчества Тютчева.
10 июня 1927 года был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму.
Обвинение при аресте: "распространение среди верующих литературы антисемитского содержания".
10 августа было предъявлено обвинение: "Дурылин С.Н. имел отношение к Леману – руководителю а/с группы почитателей писателя Розанова, давал Леману справки и устные сведения о настроениях, взглядах Розанова и его биографии. Сам же Дурылин пропагандировал некоторые моменты из учения Розанова, являющиеся, несомненно, контрреволюционными".
16 сентября 1927 года осужден Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ по обвинению в "а/с агитации, связи с а/с группой почитателей к/р писателя Розанова".
Приговор: 3 года ссылки в Сибирь.
После вынесения приговора был выслан в Томск. В ссылку его опять сопровождала Ирина Алексеевна Комиссарова.
В Томске неофициально трудился библиотекарем в Томском государственном университете, разбирал книги из библиотеки Жуковского.
В 1933 году вступил в брак с Ириной Алексеевной Комиссаровой. Это стало причиной оставления священнического сана.
В 1933 году обратился с заявлением во ВЦИК с просьбой разрешить жить в Москве. В этом же году получил разрешение вернуться в Москву.
В 1933-36 годах проживал в Москве.
С 1936-го – в Болшево под Москвой.
В 1933-1943 годах работал в Литературном музее, Институте мировой литературы и в редакциях сборников "Звенья" и "Литературное наследство".
В 1944 году по ходатайству Института мировой литературы получил ученую степень доктора филологических наук по совокупности работ.
После окончания Великой Отечественной войны – профессор, заведующий кафедрой истории русского и советского театра в Государственном институте театрального искусства имени А.В. Луначарского.
За исследования в области русской классической драматургии, сценической истории пьес, изучение проблем актерского творчества награжден орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
В подмосковном городе Королеве в микрорайоне Болшево находится «Музей-квартира Сергея Николаевича Дурылина». В честь Дурылина названа одна из городских улиц города Королева и Болшевская городская библиотека № 2.
Сергей Николаевич и Ирина Алексеевна вместе дожили до старости. В их квартире был образ Спасителя, и перед ним никогда не угасала лампада.
14 декабря 1954 года С.Н. Дурылин скончался.
Место захоронения: Москва, Даниловское кладбище.
Литература:
1. "Древнерусская иконопись и Олонецкий край". Петрозаводск. 1913 г.
2. "За полуночным солнцем. По Лапландии пешком и на лодке". М. 1913 г.
3. Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и будущих путях искусства". М.: "Мусагет". 1913 г.
4. "Церковь Невидимого града. Сказание о граде Китеже". М. 1913 г.
5. "Лик России. Великая война и русское призвание". М. 1916 г.
6. "Град София. Царьград и Святая София в русском народном религиозном сознании". М.
1915 г.
7. "Нестеров-портретист". М.-Л.: "Искусство". 1949 г.
8. Воспоминания о старце Алексие Мечеве "Во граде, яко в пустыне живый..." (В книге
"Пастырь добрый") 1997 г.
9. "Пастырь Добрый". Жизнь и труды московского старца протоиерея Алексея Мечева/ Сост.
С.Фомин. М.: Паломник, 1997. 784 с. (Б-ка "Русское православие ХХ века). С.125, 667-669.
10. Советский энциклопедический словарь. М., 1988.
11. Пришвина Валерия. Невидимый град: Библиотека мемуаров. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 368.
12. Александр Галкин. "Сергей Дурылин. Краткий хронограф". Журнал Москва, № 10. 2008 г.
13. http://pstbi.ru
14. http://msdm.ru
С.Н. Дурылин – удивительная личность, которая, казалось бы, соединяла несоединимое. И он сам любил задумываться именно над парадоксами бытия. Через его сознание и душу, точно через призму, преломлялись многоцветные лучи событий, времен, человеческих судеб XIX и XX веков в России, и, преломившись, выходили как чистый свет его творчества.
Дурылин был другом юности Б.Л. Пастернака и – на склоне его лет, в Сергиевом Посаде, – В.В. Розанова, другом М.В. Нестерова и А.А. Яблочкиной, М.А. Волошина и М.К. Морозовой – в самых разных жизненных обстоятельствах. Был секретарем Религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева… Он занимался в поэтическом семинаре Андрея Белого, видел А.А. Блока. Он общался с вдовой Л.И. Арнольди, автора ярких мемуаров о Н.В. Гоголе, и записал ее рассказ, как Гоголь боязливо прижимался к стене, чтобы избежать железных объятий мощного К.С. Аксакова.
Родившийся в московском «корневом» Елохове, да еще в соседстве с домом, где, вероятно, родился и Пушкин, Дурылин мог быть и крещен в той же купели, что и Пушкин, – в Богоявленском соборе, о чем рассуждал не без гордости, и записал рассказ современницы Пушкина, все впечатления которой о поэте свелись к тому, что Пушкин был похож на обезьяну и, взбегая по парадной лестнице дома, где она жила в качестве воспитанницы, перепрыгивал через три ступеньки… Дурылин любил смех и умел находить смешное в неожиданных случаях.
Дурылин работал в издательстве «Посредник» Л.Н. Толстого вместе с соратником Толстого И.И. Горбуновым. Он ездил к Толстому в Ясную Поляну за год до его смерти, о чем оставил ценнейшие воспоминания. Дружил с секретарем Л. Толстого Н.Н. Гусевым, и тот передал ему слова Толстого в ответ на письмо Дурылина Гусеву: «Слушайте Сережу Дурылина…» Эти слова Дурылин с теплой благодарностью к Толстому вспоминал потом всю жизнь.
Дурылин много путешествовал по Русскому Северу и оставил интереснейшие записки – «За полуночным солнцем», «Кандалакшский вавилон» и др. Ведь по образованию он этнограф и историк, учился в Археологическом институте.
С 1913 по 1923 Дурылин каждый год бывал в Оптиной пустыни, общался со старцем Анатолием, однокелейником знаменитого старца Амвросия Оптинского. Приняв сан священника, он служил в московской церкви на Маросейке вместе с отцом Алексеем Мечевым, которого Русская Православная церковь недавно канонизировала.
Да, Дурылин ушел от революции 1917 года, но не то – в годы первой русской революции: прошел аресты, совершал, наряду со своим братом Георгием, дерзкие поступки, если не подвиги: например, организовал побег из заключения своего друга Миши Языкова, позже все же погибшего от рук жандармов. Позднее он горестно каялся в своем юношеском «большевизме»... В 1920-е, в начале 1930-х годов Дурылин пережил новые гонения за свою религиозность, за русскость, за чувство свободы – аресты и ссылки…
С середины 1930-х годов начнется более ровная и даже почетная полоса в его жизни, «болшевский период», называемый по месту проживания, в подмосковной дачной местности.
Художник М.В.Нестеров подолгу жил в доме Дурылина в Болшево, и их многочасовые беседы вылились в одну из лучших книг о Нестерове – художнике и человеке.
Дурылин был педагогом. Его учениками были будущий знаменитый актер Малого театра Игорь Ильинский, правнук Ф.И.Тютчева и будущий литературовед Кирилл Пигарев. Его Дурылин учил понимать русскую словесность, живя в имении Тютчева Мураново.
Дурылин был театроведом и театральным критиком, автором театральных инсценировок и даже оперного либретто. Он автор множества книг и статей об актерах Малого и Художественного театра: Садовских, Пашенной, Яблочкиной, Турчаниновой, Качалове.
Велики заслуги Дурылина в изучении русской и мировой литературы. Он был сотрудником ИМЛИ, присудившего ему докторскую степень по филологии в 1944 году.
Но Дурылин был куда шире любого профессионального поприща. Как не вспомнить тут Козьму Пруткова, действующего в одном романе Дурылина о философах «серебряного века»: «Профессионал подобен флюсу»… У Дурылина не было флюса: он его избежал благодаря свободе творчества, стремлению сказать о предмете изучения именно то, что видит читатель или зритель, далекий от профессиональных догм! В одной из записных книжек Дурылин оставил своего рода стихотворение в прозе «Человек свободен»: «О, не ограничивайте его свободу ни заповедями, ни повеленьями! Дайте ему жить!» Так он и сам писал-жил в своем творчестве.
К «профессионалам»-искусствоведам относился иронично и настороженно, хоть и был сам профессором: «Глубочайшая ненужность всего, что делают, делали и будут делать Пиксановы и Рогачевские настоящего, прошлого и будущего, никогда не будет ясна толпе, «читателю». И будут жевать жвачку, и будут перекладывать из своего рта в чужие – нажеванное едово… А потом напишут историю своей жвачки…» (из записей «В своем углу»). Так писатель восставал против литературоведа и любого иного схоласта!
О себе писал: «Я – никто: я – «не», «не» и «не»: не ученый, не писатель, не поэт, хотя я и писал ученые статьи, и был писателем, и слагал стихи, я – никакой профессионал» (предисловие к «В своем углу»).
И увы! долгое время никто не знал о Дурылине-писателе, числят его то среди мелких философов, то среди отошедших в прошлое критиков. Между тем неизданные художественные произведения Дурылина, хранящиеся в РГАЛИ и в Мемориальном Доме-музее С.Н.Дурылина в Болшево, – первоклассная литература. Кажется, именно языком художественных образов Дурылин сказал самое сокровенное.
А.А.Аникин, А.Б.Галкин
Архив С.Н.Дурылина находится в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ) - фонд номер 2980.
В городе Королёв в микрорайоне Болшево находится «Музей-квартира Сергея Николаевича Дурылина».
В честь Дурылина названа одна из городских улиц города Королева и Болшевская городская библиотека № 2
Подробнее в статьях:
А.А.Аникин "Москва – Хлынов – Темьян: земной и художественный путь Сергея Дурылина"
А.Б. Галкин Сергей Николаевич Дурылин. Биография
ПУБЛИЦИСТИКА:
В школьной тюрьме. Исповедь ученика . 1908
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ:
Мышья беготня
(Последние листки дневника).
В передовой деревне
(Из манчжурских воспоминаний). 1912 (?)
Соколий пуп
(Роман). 1915
Сказание о невидимом граде Китеже
. 1916
Три беса.
Старинный триптих (Из семейных преданий). 1920-1923
Розы.
Письмо Т<атьяне> А<ндреевне> С<идоров>ой. 1921
Сладость ангелов
(Рассказ). 1922
Четвёртый волхв
(Рассказ). 1923
Сударь кот
(Семейная повесть). 1924
Сирень.
1925
Колокола
(Хроника). 1928–1929, последняя редакция 1951
ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ РАБОТЫ:
Дурылин Сергей Николаевич (14 (27) сентября 1886, Москва - 14 декабря 1954, пос. Болшево Московской обл.) - религиозный писатель, философ, богослов, искусствовед , этнограф. Учился в IV Московской мужской гимназии, ушел из VI класса гимназии (декабрь 1903 года), «обуян честнейшим и бестолковейшим народничеством» (С.Н.Дурылин. В своем углу. М.: Московский рабочий, 1991. С. 297) (поводом для ухода из гимназии послужило несогласие с господствующей системой образования, не позволяющей учиться в гимназии и университете выходцам из «простого народа»). В 1903 г. - познакомился с Н.Н.Гусевым, секретарем толстовского издательства «Посредник». С 1904 года - сотрудник этого издательства, автор журналов «Свободное воспитание» (1907–1913) (с 1907 года - секретарь редакции); «Маяк» (1909–1913), «Весы» (1909), «Русская мысль», «Известия археологического общества изучения русского Севера» (1913), «Известия общества изучения Олонецкой губернии» (1913); альманаха «Труды и дни» (1913); газет «Новая Земля» (1910, 1912) (постоянный ведущий рубрики «Что читать?»), «Русские Ведомости» (1910–1913) и ряда других печатных изданий. С 1910 по 1914 год - студент (слушатель) Московского Археологического института (тема выпускной работы - иконография св. Софии); и одновременно - участник символистского поэтического кружка «Сердарда» (с 1908 года), ритмологического кружка Андрея Белого (с 1910 года), кружка Эллиса по изучению Бодлера. С 1906 по 1917 год совершил ряд поездок по русскому Северу (1906 год - Олонецкая губ., Архангельск, Соловецкий монастырь; 1908 - Соловки, Архангельск; Архангельск, Соловки, Кандалакша, Лапландия, Кемь, берега Норвегии, Архангельск (с Всеволодом Разевигом); 1911 - Олонецкий край, Архангельская губ., 1914 - Олонецкий край, Пудож, Петрозаводск (с Н.Чернышевым)), старообрядческим местам Заволжья (1913–1915) и Калужской губернии (г. Боровск, 1915). Причина этих путешествий была не только археолого-этнографической. Поездки Д. вполне вписываются в общую традицию интеллигентских «духовных путешествий» и интереса к расколу: известны «путешествия» (в основном - в северные губернии России и районы Заволжья - традиционные места расселения старообрядцев), зачастую - пешие, Максима Горького, А.М.Добролюбова, В.Г.Короленко, И.И.Коневского (Ореуса), М.М.Кузмина, Л.Н.Толстого, В.В.Розанова, М.М.Пришвина и многих других. Цель путешествий - поиск «Града Незримого», как и самая тема странничества («бегунства» в поисках «Града»), - была для Д. центральной темой в первой половине 1910-х гг. В 1913 году в символистском издательстве «Мусагет» Д. опубликовал книгу «Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и будущих путях искусства», в которой впервые использовал образ «незримого града Китежа» как подлинного основания русской духовной культуры. В этом же, 1913 году, в книгоиздательстве «Путь» выходит еще одна книга на китежскую тему - «Церковь Невидимого Града. Сказание о граде-Китеже». На различии между «Градом Незримым» и миром видимым основывается и важное для творчества молодого Д. различение между «цветником» европейской культуры и «лугом» народного мифомышления (Луг и цветник. О поэзии Сергея Соловьева // Труды и дни. Альманах. Вып.1, 1913.): если даже исчезнет «цветник» России, то не исчезнет «луг» Руси. В период первой мировой войны эта тема получила еще одну, идеологическую интерпретацию: «феноменализму» России («Россия учитывала, сколько уродится пудов, сколько потребуется вагонов, какие будут непорядки на железных дорогах <…>» (Начальник Тишины // Богословский Вестник. 1916. № 7-8. С.422) будет противопоставлен «экклезиологизм» Руси («Русь же радовалась, что Бог не до конца забыл ее» (Там же).
С середины 1910-х гг. Д вошел в «Кружок ищущих христианского просвещения », руководимый М.А.Новоселовым. Летом 1916 года в «Богословском вестнике» о. Павла Флоренского была опубликована работа «Начальник тишины», в которой впервые звучит тема Оптиной пустыни как реального воплощении «Града Незримого» - и «ласки Церкви» («жалости») как формы присутствия Бога в мире, невозможной в старообрядческом учении о Невидимом Граде: раскольнический Китеж (Царство Божие) ушло под воду не столько из-за Батыя, сколько из-за оскудения благодати на земле. Именно поэтому оно незримо - недоступно для взгляда грешника. Этот эсхатологический мотив четко прослеживается в работах Д. начала 1910-х гг.: «Став невидимым, Китеж-град святых и праведных не стал недоступным. Путь в невидимый град есть. Всякий волен в него итти, но одни в него входят, другие - не войдут никогда» (Р.Вагнер и Россия. О России и будущих путях искусства. М.: Мусагет, 1913). Смысл Оптиной пустыни для Д. в - том, что она зрима, в снятии, всегда индивидуальном и личном и, одновременно, универсальном, общечеловеческого греха, к которому (снятию) «льнут и бабы, и Киреевские» (Начальник Тишины, С. 440). С 1915 года Д. - личный знакомый и корреспондент (в 1918-1919 гг.) оптинского старца Анатолия (Потапова).
Осенью 1912 года Д. стал секретарем Московского религиозно-философского общества памяти Владимира Соловьева, остался им вплоть до его закрытия (последнее известное заседание общества - 3 июня 1918 года), и лучшие его статьи и исследования этого периода представляют собой опубликованные тексты докладов в МРФО и в «новоселовском» кружке, а также работы, связанные с изучением принципов поэтики и ритмом стиха (влияние А.Белого): «Судьба Лермонтова» (1914); «Академический Лермонтов и лермонтовская поэтика» (1916); «Россия и Лермонтов. К изучению религиозных истоков русской поэзии» (1916) № 2-3; О религиозном творчестве Н.С.Лескова (1916, опубликованная часть доклада 1913 года на заседании МРФО). В круг интересов Дурылина с середины-конца 1910 годов входят темы Н.С.Лескова (незаконченное и неопубликованное исследование «Н.С.Лесков. Личность, творчество, религия. Ч. I. Личность. Ч.II. Творчество» (1914-1917), К.Н.Леонтьева («Монастырь и старец в жизни К. Леонтьева» (1916), «Писатель-послушник (о К.Н.Леонтьеве)» (1916, обе эти работы не опубликованы); и В.В.Розанова, чьим другом и конфидентом Д. был вплоть до смерти В.В.Розанова в Сергиевом Посаде 5 февраля 1919 года (с 1918 по 1920 г. Д. вместе с о. П.Флоренским работал в Комиссии по охране памятников искусства и старины в Троице-Сергиевой лавре). Эсхатологические ощущения конца 1910-х гг. («Апокалипсис в русской литературе» (лето 1917 г.) и «Апокалипсис и Россия (Памяти о. Иосифа Фуделя)» (1918, готовился к выходу в 1918 г. в неосуществленной серии «Духовная Русь»), несомненно, связанные с розановскими влияниями («Апокалипсис нашего времени»), еще более обострились в связи со смертью Розанова в марте 1919 года - и с процессами по изъятию церковных ценностей, сопряженными с осквернением святынь («Русь, которую я любил, умерла» - по поводу вскрытия мощей преп. Сергия Радонежского (дневник конца 1918-1919 года «Троицкие записки»)). Духовный кризис разрешился принятием священства. 8 марта 1920 года Д. был рукоположен во диакона, а 15 - во иереи (целибат) о. Феодором (Поздеевским), служил сначала в храме Николая Мирликийского на Маросейке (храм «Николы в Клениках», сослужил с о. Алексием Мечевым), а в 1921 году перешел настоятелем в Боголюбскую часовню у Варварских ворот Китайгородской стены. 20 июня 1922 года последовал арест Дурылина с последующей высылкой в Челябинск, где до 1924 года Дурылин заведовал археологическим отделом Челябинского музея (сведения о снятии Д. священнического сана документально не подтверждаются). С 1924 года - возвращение в Москву, работа внештатным сотрудником ГАХНа по «социологическому отделению» и домашним учителем в Москве и Мураново, в 1927 году - ссылка в Томск, в 1930 - переезд в Киржач, затем, в 1933 – возвращение в Москву и новый арест (был освобожден благодаря вмешательству своей духовной дочери, впоследствии жены Ирины Комиссаровой (гражданский брак зарегистрирован в 1933 г. в Киржаче). На годы ссылок приходится расцвет творческого таланта Д. Известны его работы о В.М.Гаршине («Репин и Гаршин (из истории русской живописи и литературы)», 1926), Ф.И.Тютчеве («Тютчев в музыке», 1928); Ф.М. Достоевском («Об одном символе у Достоевского» (1928), русско-немецких культурных связях первой половины XIX столетия («Русские писатели у Гете в Веймаре», (1932), К.Н.Леонтьеве (1935), однако большая часть его наследия периода ссылок, в том числе практически все прозаические произведения и духовные стихи, не опубликована.
В последний, болшевский (1936–1954) период своей жизни Д. стал известен как искусствовед и литературовед (с 1938 года - сотрудник ИМЛИ, с 1944 - доктор филологических наук, с 1945 - профессор, зав. кафедрой Истории русского театра ГИТИСа), автор многочисленных работ по истории литературы и театра (наиболее известные: ««Герой нашего времени» М.Ю.Лермонтова» (1940); «Русские писатели в Отечественной войне 1812 года» (1943); «Нестеров-портретист» (1948), «Врубель и Лермонтов» (1948), «А.Н.Островский. Очерк жизни и творчества» (1949), «М.Н.Ермолова (1893–1928). Очерк жизни и творчества», (1953) «М.К.Заньковецкая» (1954, вышла в 1955 на укр. яз.)). Однако сфера его подлинных интересов не ограничивалась официально признанным. Именно в Болшеве Дурылин продолжал и систематизировал свои исследования о Н.С.Лескове, К.Н.Леонтьеве, В.В.Розанове, ранних славянофилах; богословские труды, прозаические сочинения, стихи разных лет.
Ранние прозаические и поэтические опыты появляются в печати начиная с 1902 гг., (первое опубликованным стихотворение - «Памяти В.А. Жуковского» (газ. «Московские Ведомости»)). Однако первым законченным прозаическим циклом Д. следует считать цикл «Рассказы Сергея Раевского» (1914–1921 г).: («Крестная» (1914), «В начале» (1914), «Жалостник» (1915-1917), «По пути» (1915), «Мышья беготня» (1917), «Троицын день (памяти Н.С.Лескова)» (1917), «Бабушкин день» (1917), «Дединька» (1917), «Гришкин бес» (1918, расширенный вариант - «Три беса. Старинный триптих (из семейных преданий)» (1918-1819)), «Тлен» (1918-1919), «Розы» (1921) (все - архив Мемориального Дома-музея С.Н.Дурылина в Болшеве). Свет увидел только один из рассказов цикла - «Жалостник» (Русская мысль. 1917. № 3 и отдельным изданием серии религиозно-философской библиотеки М.А.Новоселова; надпись на экземпляре, подаренном в 1926 году Н.К.Гудзию: «Дорогому Николаю Калинниковичу Гудзию от искренне преданного автора этой книжки, которой суждено быть первой и последней в ряду тех, которые он действительно писал и желал писать. Москва, 1926, I IV» (Архив ДМД). К этому циклу логически и хронологически примыкают рассказы «Грех земле» (1918-1919), «Сладость ангелов» (1922) «Крысы» (1925), «Сирень» (1925), повести, романы и «хроники» периода Челябинской и Томской ссылок и кратких промежутков между ними: «Хивинка (рассказ казачки)» (1923), «Сударь-кот» (1924, повесть вызвала лестнейшие оценки М.В.Нестерова (письмо от 18.8.1939) и П.П.Перцова (письмо от 20. 11. 1940)) и «Колокола (хроника)» (1928), а идейно - духовные стихи 20-х гг., наибольшего внимания заслуживает поэтический цикл «Венец лета» (часть первая «Сливное дерево» - лето, часть вторая - «Покрой покровом» - октябрь, и часть третья - «Косьма и Демьян» - ноябрь 1924 года). Несмотря на огромное влияние на формирование мировоззрения Д. идей и личности Л.Н.Толстого (Дурылин познакомился с Л.Н.Толстым во время поездки в Ясную Поляну в 1909 году) и св. Франциска Ассизского, не преодоленное до конца жизни (в отличие от влияния последователя их обоих, мистика-декадента А.М.Добролюбова, от увлечения которым в начале века Д. почти освободился к концу «периода странствий»), для дурылинской прозы характерно стилевое и идейное влияние Н.С.Лескова, К.Н.Леонтьева и поздних романов Достоевского («Подросток» и «Братья Карамазовы»). Действие подавляющего большинства повестей и рассказов происходит в провинциальном монастыре (или в уездном городе подле монастыря) - или усадьбе: закрытом социокультурном и духовном пространстве («углу»). Видимое отсутствие сюжета (статичный сюжет) продиктован символическим содержанием прозы - плоскость действия разворачивается не в сфере «видимого бытия», а в сфере «незримого», «умопостигаемого»: области «брани духовной» бесов и ангелов за душу человеческую. Прозаическая форма для Д. есть способ выражения философских и богословских по преимуществу тем; порой - логическое их продолжение: так, рассказ «Сладость ангелов» написан в тот же день, что и богословская статья «Об ангелах» и фактически представляет собой «перевод» сложных богословских конструкций на язык художественного слова. Причины подобной мимикрии носили творческий характер – сделать более простой и ясной «трудные» философию и богословие (см. об этом: «Троицкие записки». Дневник 1918-1919 гг.), перевести язык «цветника» на язык «луга».
Целый ряд литературоведческих статей и докладов «периода странствий» также есть мимикрия философии и богословия под литературоведение и искусствоведение («Преп. Сергий Радонежский в творчестве М.В.Нестерова», <1922–1926>», «Леонтьев-художник» (статья-доклад в ГАХНе о романе К.Н. Леонтьева «Подлипки», 1924, «Пейзаж в произведениях Достоевского» (статья-доклад в ГАХНе, 1926), «Бодлер в русском символизме» (ГАХН, 1926), «Александр Добролюбов» (ГАХН, 1926), «Об одном символе у Достоевского» (1928), «Монастырь старца Зосимы. К вопросу о творческой истории I, II, VI книг «Братьев Карамазовых»» и ряд других), что значительно осложняет типологизацию научных работ Д. Условно они могут быть разделены на работы по археологии и этнографии, работы, нацеленные на анализ внутреннего ритма стиха (таковы работы «Лермонтов и академическая поэзия», «Тютчев в музыке»), работы, нацеленные на анализ символического ряда того или иного автора («Бодлер и Лермонтов», «К вопросу об одном символе у Достоевского») - и эссе, направленные на создание собственных символов. С 1924 г. в челябинской ссылке, Д. начинает вести записи «В своем углу» (последняя, четырнадцатая Тетрадь «Углов» была завершена в 1939 году, в Болшеве, однако работа над корпусом огромного, полуторатысячестраничного текста продолжалась вплоть до 1941 года, с этим циклом логически и хронологически связан другой - «В родном углу», над которым Д. работал вплоть до самой смерти). Задуманные как своего рода «антимемуары» («Воспоминания пишут тогда, когда подводят итоги своей жизни, своему делу, своему творчеству. Я начинаю писать свои Записки тогда, когда убедился, что никакого итога не могу подвести ни жизни, ни делу, ни творчеству своему» (В своем углу. Тетрадь первая. Введение)), дурылинские эссе ближе всего по стилю и манере письма розановским «Опавшим листьям». Однако существенны и различия. Если для В.В.Розанова «листья» - это способ фиксации в вечности мгновений настоящего, то для Д. - это фиксация моментов давнего и недавнего прошлого в настоящем «углу» (розановское название) повседневного, скрытого от посторонних глаз потаенного - и поэтому подлинного бытия. Отсюда нехарактерное для Розанова и характерное для Д. стремление к формальной отточенности, завершенности, лаконичности каждого сюжета, тяготение к форме анекдота, байки, былички, - и в то же время к метафорической связи афоризмов друг с другом, к цельности сюжетных линий (пример: «Не только снег тает. Все тает. Так, истаяла русская поэзия. Истаяла русская культура. Истаяла Россия». - Тетрадь IV. Афоризм 8. Афоризм 9: «Христианство не догорело и чадит, - как думал Василий Васильевич. - Оно не коптит. Оно тает. От лучей какого-же солнца? О, как страшно! Какого-то. Но тает, тает, - и не оттого, что «дворники делают весну» в городе… Тает и в городе, и в деревне, на холмочках, на ложбинках, даже в глубоких ложках… Всюду тает… И как задержать это таянье? Тает. Вот и все»). Устойчивый образный ряд приватного, потаенного, «теплого», «огня» («тусклого», «мерцающего», «синего звездного»), «дыма», «угла» как метафорических характеристик подлинного бытия и публичного, непотаенного, «холодного», «плоского», «прямого», «прозрачного», «грязи», «смерти» как характеристик «бывания» проходит сквозь весь текст «углов». Трансформация же метафоры «Града Незримого» в мифологему «своего угла» является достаточным основанием для того, чтобы судить о цельности «потаеннного» дурылинского творчества.
Псевдонимы С.Н.Дурылина: Р.Артем, Библиофил, М.Васильев, С.Д., И.Комиссаров, Н.Кутанов, В.Никитин, Д.Николаев, С.Николаев, Д.Николаев-Дурылин, Сергей Северный, С.Северный, Н.Сергеев, М.Раевский, С.Раевский, Сергей Раевский.
