ФИЛОСОФИЯ НАУК О ЖИВОЙ ПРИРОДЕ:
учебное пособие для аспирантов и соискателей
Оренбург – 2005
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«ОРЕНБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
Факультет гуманитарных и социальных наук
Кафедра социальной философии
В.В. КАШИН
ФИЛОСОФИЯ НАУК О ЖИВОЙ ПРИРОДЕ
Оренбург 2005
Научные редакторы учебного пособия:
доктор географических наук В.Е. Тихонов,
доктор биологических наук С.А. Мирошников,
доктор философских наук П.А. Горохов.
Философия наук о живой природе: Учебное пособие для аспирантов и соискателей.
Оренбург: ИПК ГОУ ОГУ, 2005. – 70с.
Учебное пособие подготовлено в соответствии с Программами кандидатских экзаменов по «Истории и философии науки» для аспирантов и соискателей специальностей: «Биология», «Экология», «Сельскохозяйственные науки».
Природа биологического познания. Сущность и специфика философско-методологических проблем биологии.
Роль биологических наук в жизни общества.
Биология в контексте философии и методологии науки ХХ века.
Сущность живого.
Уровни организации живого.
Возникновение жизни на Земле.
Принцип развития в биологии. Основные этапы становления идеи развития в биологии.
Проблема биологического прогресса.
Синтетическая теория эволюции.
Роль случайности в эволюционном процессе.
Биологический эволюционизм и глобальная эволюция.
Проблема биологической безопасности.
Единство организации и развития живых систем.
Эволюция представлений об организованности в системности в биологии по работам В.И. Вернадского.
Правда Дарвина и ложь дарвинизма.
Дискуссия в отечественной генетике в 30-50 годах ХХ века.
Проблемы системной биологии.
Клонирование и биоэтика.
Предмет биофилософии.
Экологический смысл эволюции человека.
Генезис экологической проблематики.
Предмет и задачи социальной экологии.
Экологическое право.
Экологические системы.
Экология и образование.
Современная биология представляет собой целую систему наук о живой природе, о закономерностях её существования и развития. Этот сложный комплекс формировался исторически на протяжении многих веков развития биологии как науки.
Выделим три последовательных этапа, которые биология прошла в процессе своего становления.
До Дарвина в биологии господствовала типологическая концепция. Чтобы эта концепция возникла, тысячи паганелей неутомимо гонялись за бабочками для пополнения своих коллекций. Тысячи педантов невозмутимо и самозабвенно классифицировали наблюдаемые ими существа. Типологическая концепция не отвергала вовсе биологическую эволюцию, но не располагала возможностями интерпретировать эволюцию как саморазвитие, т.е. как истинно генетический процесс.
Биология испытала необычайный взлет и получила стройные контуры всего своего здания в период возникновения дарвиновской теории эволюции, созданной на основе применения исторического метода исследования. На этом этапе к функциям сбора, описания и классификации материала, характерным для предшествующего биологического познания, она смогла добавить функцию объяснения путей исторического развития организмов.
Но уже вскоре после этого современники стали свидетелями попыток низвержения дарвинизма с его пьедестала лидера биологии со стороны представителей вновь нарождающейся науки генетики. В. Бэтсон, автор названия этой новой науки, заявлял в те годы, что дарвинизм уже принадлежит истории, что теория Дарвина сейчас – это не более, чем натурфилософия, что дарвиновскую схему эволюции можно читать так же, как книги Лукреция Кара или Ж.Б. Ламарка.
Потребовались годы и годы труда и поисков, чтобы дарвинизм, по образному выражению Дж. Хаксли, «как феникс был возрожден из золы похоронного костра», чтобы эволюционная идея в генетике приобрела дарвинистский характер, чтобы принцип историзма проник в генетику и в свою очередь поднял её на качественно новый уровень исследований.
Затем пришло время этапа выдающихся открытий и успехов на основе развития молекулярной биологии. Эти открытия, которые можно назвать фундаментальными для биологического познания, привели к переосмыслению всего накопленного в биологии материала и к возникновению новых подходов и принципов биологического исследования.
Три этапа в развитии биологии привели к тому, что современное биологическое познание развивается как бы в трех плоскостях. Это, во-первых, традиционная для классической биологии сфера исследования на уровне биологических организмов. Разные биологические науки, среди которых морфология, физиология, эмбриология и другие, различными методами и с разных начальных позиций исследуют закономерности организменного уровня организации живого.
Другой срез биологической реальности, изучаемый современной наукой, - это суборганизменная область, сфера исследования «нижних этажей» организации и функционирования живого, своеобразного микромира биологических объектов. Генетика и биология развития, цитология, биохимия и биофизика и многие другие науки изучают строение и жизнедеятельность живого на микроскопическом и субмикроскопическом, молекулярном уровнях. Большие успехи на этом пути во многом были определены широким использованием методов физики, химии, математики.
Наконец, ещё одна значительная область исследований современной биологии – это область изучения надорганизменных образований. Современная экология и этология, биогеография и биоценология дают возможность анализа сложных взаимодействий систем организмов между собой и окружающей их средой, позволяют изучить структуру и закономерности организации больших биологических и биогеоценотических систем.
Даже такой краткий исторический очерк дает представление о многообразии путей развития и функционирования биологического познания, о множественности принципов и методов, используемых в биологическом исследовании и способствующих получению нового знания о закономерностях биологической формы движения материи.
Возникновение каждого нового метода в структуре познания определяется, естественно, прежде всего, структурой и функционированием изучаемого объекта и целевыми установками исследователя. Однако в широком смысле формирование новых методов опосредуется всей системой культуры конкретного исторического периода. При анализе отношения «предмет-знание» необходимо помнить, что «в предмете есть особое, общественной историей науки закрепляемое содержание деятельности мысли, которое функционирует и разрабатывается внутри самой науки, и именно оно, а не безразличный к деятельности объект пассивного восприятия, направляет строй мысли в процессах получения нового знания». (Мамардашвили М.К. Форма и содержание мышления. М., 1968. С. 21-22). Это определяется тем, что в процессе развития познания всегда возникает отношение рефлексии над наукой, отношение, ведущее к осознанию природы данного научного познания.
Такое понимание формирования научных методов как основных инструментов научного познания дает возможность истолковать тот факт, что, несмотря на множественность применяемых методов, можно говорить о доминирующем значении в развитии познания на каждом конкретном этапе какого-то одного методологического подхода, объединяющего определенный срез научных методов. Духовный климат эпохи определяет то, что можно назвать стилем научного мышления или, применяя терминологию Т. Куна, парадигмой научного познания. Под термином «парадигма» мы понимаем совокупность основных представлений, убеждений и фактов, лежащих в основе конкретной науки.
Со времен Аристотеля и до Ламарка и Дарвина в биологии господствовал организмоцентрический стиль мышления. Организм был альфой и омегой любого биологического исследования. И только в 30-х годах ХХ века, начиная с работ С.С.Четверикова по популяционной генетике и В.И. Вавилова по теории биосферы, стали появляться ростки нового стиля мышления.
Следует заметить, что методы биологического познания могут быть условно разделены на две большие группы. К первой группе относятся методы, которые в целях получения нового знания предполагают непосредственное обращение к биологическому объекту. Среди них такие методы, как описательный, сравнительный, экспериментальный.
Другая группа включает такие методы, как метод идеализации, формализации, аксиоматизации, систематизации и другие. Методы этой группы дают возможность получения нового знания без непосредственного обращения к биологическому объекту посредством исследования уже накопленных в науке знаний через призму их новой систематизации, организации или нового ракурса рассмотрения.
Естественно, что каждая из этих групп методов отражает разные этапы развития биологического познания, характеризует различные уровни движения биологии к её теоретизации. Отметим, что применение методов второй группы встречало и продолжает встречать противников. До сих пор, например, «узким местом» остается проблема математизации познания биологических процессов.
Трудности здесь в том, что классический математический аппарат разработан, как правило, для применения к закрытым, или замкнутым, системам. В случае же биологической реальности исследователь все время имеет дело с системами открытыми, развивающимися, принимающими участие в сложных процессах метаболизма. Однако попытки формализации биологического познания на математической основе продолжаются.
Из работ, посвященных анализу данной проблемы, привлекает внимание исследование английского биолога Б. Гудвина. (Гудвин Б. Временная организация клетки. М., 1966). Он попытался построить собственно биологическую формальную теорию, взяв готовый аппарат статистической механики и введя вместо имеющихся в нем переменных формально тождественных им, но чисто биологические по смыслу переменные. Это интересный замысел, который открыл путь другим формальным методам, выступающим в качестве «языков» науки о жизни, среди которых теория информации, теория связи, теория игр, различные виды моделирования, теория систем. Так И.И. Шмальгаузен был одним из первых ученых, распространивших принципы кибернетического подхода на анализ теории биологической эволюции. (Шмальгаузен И.И. Кибернетические вопросы биологии. Новосибирск, 1968). Солидаризируясь с идеями В.Н. Сукачева о биогеоценозе как целостной биоабиотической системе, Шмальгаузен на основе своей кибернетической схемы саморегуляции эволюционного процесса показал, что регуляция эволюционного процесса осуществляется внутри системы популяции путем естественного отбора вариантов на основании их сравнительной оценки в биогеоценозе. По Шмальгаузену, результат регуляции передается через посредство сигналов наследственного кода половых клеток, усиливается в процессе размножения и преобразуется в сигналы обратной информации, поступающие в биогеоценоз по выходному каналу связи для контроля исполнения. Применяя кибернетические понятия положительной и отрицательной обратной связи, Шмальгаузену удается уточнить и конкретизировать понимание двух возможных форм естественного отбора: движущей и стабилизирующей. Это лишь один из примеров плодотворного воздействия кибернетических методов в развитии биологических исследований, которые можно умножить.
Существенный вклад в совершенствование и обогащение понятийно-концептуального багажа биологии был внесен и на основе использования метода идеализации, а также применения в сфере биологического исследования вероятностных представлений.
Методы второй группы знаменуют начала перехода от эмпирического уровня исследований к теоретическому. Их развернутое оформление, затрудненное большим многообразием и сложностью сферы живого, ещё только начинается. Но именно в совершенствовании этих методов можно видеть реальную перспективу дальнейшего прогресса биологического познания, формирования его теоретических представлений. Именно в лоне этих методов оформлялись существующие ведущие теоретические концепции современной биологии – теория биологической организации и синтетическая теория эволюции.
Анализ биологических объектов как систем привело к всестороннему рассмотрению и анализу проблем биологической организации, к пониманию организации как одного из основных принципов жизни. Большое разнообразие организационных форм живых объектов ведет к необходимости их осмысления и классификации на основе разных критериев. Возникли две основные тенденции развития этих подходов. Предполагается выделение уровней организации живого на основе учета целой группы критериев, таких как универсальность, механизм осуществления, степень интеграции. Вторая позиция предполагает лишь один критерий – сложность. Но та и другая тенденции имеют недостатки. К.М. Завадским была выдвинута идея иерархической нелинейной классификации живых систем, в которой в пределах каждой основной формы организации живого предлагается различать ступени эволюционного развития каждой конкретной формы. Это создает возможность объединения в рамках принципа системности структурных и эволюционных представлений. Отметим, что современная биология добилась выдающихся успехов на пути развития структурных исследований. В ряде случаев такой подход вел к недооценке роли историзма как основного ведущего фактора интеграции биологического знания. Вместе с тем, любая структура или функция в организме являются результатом длительного исторического развития и вне анализа их становления и развития не могут быть до конца изучены. Такое понимание способствует утверждению в биологии принципа историзма как философского принципа развития биологического познания.
Синтетический подход особенно заметен на новом этапе развития бурно прогрессирующей науки – этологии. Изучая поведение, этология, ориентированная на организменный уровень, смогла выйти на новые качественные рубежи, обратившись к молекулярно-генетическому и популяционному уровням.
Науки о жизни, занимая промежуточное положение между науками о природе и науками о человеке ведут к пониманию, что осмыслить роль и место биологического познания можно обратившись к общей системе культуры, в рамках которой это познание функционирует.
В современной биологии человек выступает не только субъектом познания, но в некоторых отношениях и объектом его. Достижения генетической инженерии ведут к тому, что возникает необходимость изучения и обсуждения ряда проблем биологического исследования, имеющих социально-мировоззренческий характер и стоящих на стыке биологии и социологии, биологии и медицины, биологии и географии, этики и биологии. Биологическое познание наших дней для своего дальнейшего плодотворного развития требует преодоления привычных рамок и границ разделения сфер влияния различных естественнонаучных и гуманитарных дисциплин, новых комплексных форм организации науки.
Так, задача охраны наследственных факторов человечества, лечения наследственных болезней требует расширения фронта исследований в области медицинской генетики человека.
Не менее остро стоят задачи социально-философской ориентации в решении современных проблем взаимодействия общества и природы. Все больше осознается ошибочность противопоставления человека и природы. Хорошо ясны ограниченности концепции полной зависимости человека от сил природы, так и концепции безмерного господства человека над природой. Необходима ликвидация уже накопившихся отрицательных результатов технической деятельности, ограничения подобных последствий в будущем, восстановления равновесия. Перед сферой биологического познания возникает ответственная задача изучения путей и возможностей адаптации биосферы человека к новым условиям, возникшим в результате научно-технической деятельности. Решение этой задачи в той или иной степени захватывает весь комплекс медико-биологических наук, определяет стратегию их развития. Ставится задача, говоря словами академика Н.И. Конрада, включения природы «не просто в сферу человеческой жизни, но в сферу гуманизма, иначе говоря, в самой решительной гуманизации всей науки о природе». (Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972. С. 484).
Жизнь – одна из форм бытия и одна из высших форм движения. Однако при всей очевидности, казалось бы, и наглядности феномена жизни познание сущности жизни, ее критериев, закономерностей развития – дело чрезвычайно сложное. Показателем этой сложности служит факт, что до сих пор отсутствует определение жизни, которое удовлетворяло бы научным требованиям. Современная наука во взгляде на жизнь исходит из представлений о качественном отличии живого от неживого, о наличии общих свойств у растительного и животного мира, включая человека. Естественнонаучное познание жизни осуществляется по многим направлениям. Практически в него вовлечены все науки. И все же основная тяжесть выпадает на биологию – науку о жизни.
Познание жизни – первоочередная в числе задач, к решению которых человек приступил с момента своего осознанного существования. И это понятно, ибо жизнь для него – первейшая ценность; она породила самого человека и ее биологические механизмы в совокупности с социальными факторами составляют суть человеческой природы.
Жизнь – это естественный природный процесс, что предопределяет его познание средствами и методами науки, используемой для изучения всех природных явлений. Вместе с тем жизнь обладает специфическими свойствами, которые делают ее принципиально отличной от всех иных проявлений материального порядка, то есть речь идет о качественном своеобразии жизни.
Жизнь на Земле представлена громадным разнообразием форм, которым присуща возрастающая сложность строения и функций. Всем живым организмам свойственны два признака: целостность и самовоспроизведение. В ходе индивидуального изменения (онтогенеза) организмы приспосабливаются к внешним условиям, а смена поколений приобретает эволюционно-исторический характер (филогенез). Организмы выработали способность к относительной независимости от внешней среды (автономность). Одно из главных свойств всякого живого организма – обмен веществ. Наряду с ним существенными признаками жизни являются раздражимость, рост, размножение, изменчивость, наследственность. Всякий живой организм как бы стремится к главному – воспроизведению себе подобных.
Сущность жизни есть функция определенной материальной организации. Познание жизни выявило сложную структурно-функциональную природу биологических организмов. Долгое время в науке применялось понятие жизни, предложенное Ф. Энгельсом: “Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел”.
По мере совершенствования методов и средств познания живых структур уточнялись представления о природе белка, характере обменных процессов в живом организме и взаимодействии его с окружающей средой. К познанию жизни подключились физика и химия, что позволило выделить молекулярный уровень биологической организации. Активно внедряются представления о физико-химической природе жизни, что якобы предопределяет возможность ее познания исключительно средствами физики и химии.
И пока ученые не выработали единого определения жизни, воспользуемся таким понятием: жизнь – это частичная, непрерывная, прогрессирующая и взаимодействующая со средой самореализация потенциальных возможностей электронных состояний атомов.
Философский интерес к проблеме жизни продиктован следующими обстоятельствами: во-первых, философским объяснением природы самого человека, что требует привлечения естественнонаучных представлений о жизни; во-вторых, необходимостью использования методологических принципов в ходе научного познания жизни; в-третьих, уяснением закономерностей структурно-функциональной организации живого, что способствует верному ответу на один из актуальнейших философских, мировоззренческих вопросов – в чем смысл жизни человека?
Важным результатом философского и естественнонаучного познания жизни является вывод о единстве жизни на Земле.
Происхождение жизни – один из самых таинственных вопросов, исчерпывающий ответ на который вряд ли когда-нибудь будет получен. Множество гипотез и даже теорий о возникновении жизни, объясняющих различные стороны этого явления, неспособны пока что преодолеть существенное обстоятельство – экспериментально подтвердить факт появления жизни. Мы не знаем и, возможно, не узнаем никогда условий, в которых зародились структуры, обладающие свойствами живого. Вероятно, их воспроизведение в лабораториях – дело будущего, но повторение его в масштабах планеты – совершенно невероятно.
Возникновение жизни на Земле, по оценкам ученых, имело место 3–4 млрд. лет назад. В результате сложных космических и земных преобразований зародились простейшие формы жизни, которые положили начало почти миллиону видов животных и около 400 тыс. видов растений, конечное число которых неизвестно и сегодня. Проблема происхождения жизни на Земле – сложнейшая задача современной науки, интерес к которой никогда не ослабевал в связи с попытками человека проникнуть в собственную природу и историю. Решающая роль в прояснении тайны происхождения жизни отводится теоретическому познанию, изучению истории становления представлений о жизни и их философскому осмыслению. История взглядов на происхождение жизни уходит в далекое прошлое. Первые идеи возникновения жизни ограничивались рамками мифологических представлений. В мифах рождались легенды о возникновении одушевленных форм из неодушевленных. Охота и собирательство укрепляли связь людей с живой природой, углубляли понимание ее отличия от неживой.
Мифологическое сознание ограничивало познание: человек даже не осознавал факта своего рождения и происхождения. Наивные представления о мире как данности, явленной в целостной и гармоничной жизни, затемняли проблему ее возникновения. Все, мол, просто и естественно: возникновение, рождение жизни – факт сам собой разумеющийся и не требующий объяснений.
Лишь по мере становления культуры, совершенствования средств познания, кристаллизации самосознания формируются два основополагающих взгляда на происхождение и развитие жизни. Это – креационизм и эволюционизм.
Креационизм –концепция, объясняющая происхождение многообразия форм органического мира как акт божественного творения. Название учения происходит от латинского слова creatio , creations – “создание”, “сотворение”. Креационизм исходит из того, что, несмотря на присущее человеку стремление разрешить вопрос о происхождении мира, он сам по себе не может добиться этого без помощи Бога, которому мир обязан своим существованием.
Корни креационизма уходят в эпоху глубокой античности. До сих пор известен древневавилонский миф о герое-боге Мардуке, который, обладая колоссальной силой, разорвал надвое чудовище Тиамат и создал из его спины небо, а из живота – землю.
Исходя из имеющихся представлений о структуре живых организмов, основным компонентом которых является вода, в известной мере можно объяснить почему в поисках субстанций жизни упор всегда делался и на воду. На первых порах идея сотворения выглядела довольно просто: некто создает нечто и всегда из чего-то. Творец, созидатель (демиург) – это искусный мастер, копирующий некую модель.
На новый уровень креационисткие представления выходят уже в библейские времена. Главная идея библейского ответа на вопрос о происхождении жизни, как частного случая сотворения мира, в том, что Бог создал мир из ничего – не из готовой материи и не из собственного своего существа. Всему сущему предшествовала безначальная вечность, в которой творил один Господь. Именно им было положено новое начало, бытие – мир видимый и невидимый.
В соответствии с Библией, начало жизни на Земле связано с пятым днем творения, когда появились рыбы и водяные твари, птицы и воздушные творения. На следующий день на земле являются разного рода животные, обитающие на суше. Не ясно было только – для кого все это? И на седьмой день Бог сотворил человека “по образу Нашему, и по подобию Нашему”.
Креационистские представления о происхождении жизни и ее развитии господствовали в науке до возникновения эволюционного учения. Они являлись не только догмами официальной религии, их придерживалось подавляющее большинство естествоиспытателей. Отправляясь от факта многообразия форм органического мира, сторонники креационизма рассматривали это многообразие как результат Божественного творения. Они защищали идею неизменности видов и отрицали эволюцию.
Основу эволюционного подхода к проблеме возникновения жизни составляет идея развития, которая как методологический принцип познания живой природы начала оформляться в период XVII– XVIII веков. Однако первые попытки носили характер стихийных, гениальных догадок. Наука еще не располагала достаточным естественнонаучным материалом, метафизический взгляд на природу не позволял подойти к исследованию подлинных источников развития.
Проблема развития – важнейшая проблема философии. С решением ее на разных этапах связано преодоление кризисных состояний в становлении естествознания, что способствовало выходу науки о природе на новые уровни и открывало новые перспективы перед естествоиспытателями. Как известно, вопросы развития разрабатывались не только материалистами, идеалистическая философия также пыталась дать их решение со своих позиций. Естественно, что проблема развития является.важной и для самой биологии. Более того, эта проблема, как свидетельствует история науки о жизни, выступает центром формирования основных положений и представлений современной биологии.
Концепция развития не может существовать только в рамках чистой философии. Философские конструкции должны подкрепляться знанием подлинных явлений, источников и причин их развития. Впервые концепция развития (в особенности органического) была сформулирована древнегреческими философами. А. Ф. Лосев подчеркивает, что именно в философии Аристотеля появляется диалектический результат живого развития жизни.* Дальнейшая философская разработка этой идеи во многом зависела от решения целого ряда естественнонаучных проблем, которое, в свою очередь, требовало эффективной методологической основы.
* Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. С. 21.
Такая диалектическая взаимосвязь – методологии и результатов конкретных наук – принципиальное качество научного познания. История становления эволюционного учения подтверждает, какую важную роль в этом процессе играют философские взгляды естествоиспытателей. Так, в свое время широкое распространение в биологии получила аристотелевская идея градации органического мира, завершением которой явилась натурфилософская концепция “лестницы существ”. Ее сторонники представляли живую природу в виде восходящей “лестницы”, ступеньками которой выступают отдельные формы органического мира, располагающиеся в порядке повышения их сложности.
Эти взгляды дальнейшее воплощение получили в принципе непрерывности Г. В. Лейбница и его учении о всеобщей связи сущего. Лейбниц приходит к выводу о родстве всех живых существ и о их единстве с неорганической природой. “Идея “вездесущия” жизни, – подчеркивал В. И. Вернадский, – проникала философию Лейбница и едва ли можно сомневаться в том, что через нее она многообразным путем все время сохранялась и жила в той среде, в которой творила научная работа человечества”.*
* Вернадский В. И. Живое вещество. М., 1978, С. 30.
Воззрения швейцарского философа и естествоиспытателя Ш. Бонне (1720–1793) испытали влияние Лейбница. По мнению Бонне, органический мир в целом можно сравнить с организмом, в котором все элементы связаны между собой настолько тесно, что невозможно допустить отсутствие какого-либо из них. Хотя “лестница существ” у Бонне, в которую он включал также и сверхъестественные существа – ангелов и т. п., отражала несогласие с искусственной классификацией Линнея, она была далеко от того, чтобы рассматривать внешнее сходство видов как результат единства их исторического происхождения. Концепция Бонне в своей основе не содержала идеи развития, так как основывалась на преформистских представлениях, согласно которым эволюция – это развертывание вечно существующих зародышей, исключающее новообразования. Взгляды Бонне оказали сильное влияние на формирование естественнонаучных представлений французских материалистов.
Так, в произведениях французского энциклопедиста Ж. Б. Робине (1735–1820) “лестница существ” получает в основе своей материалистическое объяснение. Полагая материю одушевленной, Робине всем телам природы приписывал функции живого. В основе материи лежит, по его мнению, живая молекула, наделенная внутренней активностью. Единство жизни Робине объяснял с помощью закона непрерывности, якобы действующего в “лестнице существ”.
Французский материалист Ж. О. Ламеттри (1709–1751) высказал идею о возникновении живых форм из органических зародышей под влиянием внешней среды. Единство растительного и животного царства он усматривал в сходстве составляющих их элементов. Ламеттри в какой-то степени подходил к идее эволюции, но делал это с крайне механистических позиций, полагая, что различие между животным, растительным миром и человеком – чисто количественного порядка.
Более развернутый характер эволюционные идеи приобрели в учении Д. Дидро (1713–1784), который прямо ставил вопрос о качественной изменчивости органического мира. Предвосхищая некоторые положения эволюционного учения, Дидро считал, что человек как биологический вид имеет свою историю становления, равно как и другие живые существа.
Важную роль в разработке идеи развития и становления эволюционного учения сыграли труды выдающегося французского естествоиспытателя XVIII в. Ж. Л. Бюффона (1707–1788), автора знаменитой многотомной “Естественной истории”. Бюффон резко критиковал классификацию Линнея, построенную на идее неизменяемости видов. Он выступил против абсолютизации разрывов между видами и исходил из представления о постепенности переходов от одного вида к другому. В своей критике искусственной системы Линнея Бюффон впал в крайность. Он вообще стал отрицать возможность какой бы то ни было классификации, полагая, что виды – не реально существующие в природе единицы, а искусственные, надуманные категории.
Одним из первых философов, сделавших попытку применить современное ему естествознание для объяснения строения и развития мира, был И. Кант. Неоднократные его ссылки на сочинения Бюффона, Бонне позволяют сделать вывод, что Кант был знаком с новейшей литературой по вопросам познания жизни. Значительное влияние на него оказали труды Лейбница и Лессинга. Признание эволюции живого и растительного мира явилось для Канта логическим завершением его космогонической гипотезы. Идея развития рассматривалась им как всеобщий принцип, применимый к познанию всех явлений, имеющих место на Земле. Фактический научный материал, которым располагала в то время биология, не мог дать Канту убедительных доказательств правильности его концепции. Тем не менее выводы, к которым он пришел, рассматривая живую природу, способствовали проникновению идеи эволюции в умы биологов. Кант предугадал сущность материалистического объяснения природы наследственного материала, совершенно верно подметив независимость его от внешних причин.
Во времена Канта господствовала идея неизменяемости и постоянства видов. Несомненно, знакомый с имеющимися точками зрения на эту проблему Кант не мог без должного обоснования говорить о возникновении новых видов. В то же время он не мог отрицать и тех изменений в органическом мире, которые нельзя было не заметить, изучая историю природы. Следствием этого явилась постановка Кантом вопроса о видоизменении и создании новых видов. Он выступает против идеи неизменности видов, против неизменности человека. Не принимая механистического толкования встречающихся в живой природе многочисленных фактов самого разнообразного сочетания признаков, он считал, что “случай или всеобщие механические законы не в состоянии породить такие сочетания”.*
* Кант И. Соч., Т. 2, М., 1964, С. 452.
Возможность доказательства общности происхождения “великого множества” видов живых организмов, населяющих Землю, Кант видел в создании естественной истории как самостоятельной науки. Высказываясь в защиту исторического подхода, Кант горячо выступает против идеи множества локальных актов творения.
В этот же период немецкий естествоиспытатель К. Ф. Вольф (1734–1794) опубликовал свою диссертацию “Теория зарождения”, в которой опроверг учение о преформации и научно обосновал теорию эпигенеза.
Смелую попытку распространить идеи развития на человеческую историю предпринял ученик Канта И. Г. Гердер. В его теории органических сил идея развития приобретает всеобщий характер. Из области поэзии, языка, мышления Гердер переносит ее на всю природу. В труде “О переселении душ” он излагает взгляды на развитие животного мира, которые затем в его основном труде “Идеи к философии истории человечества” выражаются в форме всеобщего закона природы.
Большой вклад в развитие эволюционных представлений внесли Эр. Дарвин, К. Ф. Кильмейер и в особенности французский натуралист Ж. Б. Ламарк (1744-1829).
В 1809 г. Ламарк опубликовал “Философию зоологии”, которая содержала его основные возражения против метафизической идеи вечности и неизменности видов. Впервые в истории науки в этом труде была последовательно изложена идея о постепенном развитии всех организмов из простейших форм жизни, сделана первая попытка объяснить это развитие действием естественных сил, влияющих на организацию растений и животных. Согласно Ламарку, развитие органического мира осуществляется путем естественной “градации”, как постепенный переход от простейших форм биологической организации к усложняющимся и совершенствующимся. Движущей силой такого развития выступает “постоянное стремление природы” к усложнению строения организмов. Это – первый принцип эволюции. Здесь не учитывается влияние условий существования. Наоборот, в постоянной, неизменной среде градация должна обнаруживаться в чистом виде. Но в реальной природе не существует таких условий. Поэтому организмы под действием самых разнообразных фактов вынуждены изменять свои привычки, что влечет за собой изменение строения, нарушающее правильность “градации”. Это – второй принцип исторического развития организмов. Заметим, что в дальнейшем в аргументах ламаркистов он занял главное место.
Идеей эволюции Ламарк нанес ощутимый удар телеологии (учение о наличии в природе, обществе объективных, внечеловеческих целей). Некоторые противоречия, присущие ламаркизму, послужили впоследствии поводом для дискредитации со стороны антиэволюционистов самой идеи эволюции. Они также явились одной из причин того, что многие материалистически мыслящие естествоиспытатели не приняли идей Ламарка.
Особенно ожесточенные нападки на теорию Ламарка были предприняты французским биологом Ж. Кювье (1769–1832), игравшим исключительную роль в науке в первой половине XIX в. Исследования Кювье способствовали внедрению сравнительного метода в анатомию и палеонтологию. Широкое распространение получили сформулированные им принципы приспособленности организма к условиям среды и взаимозависимости отдельных частей и органов внутри организма. В его работах креационизм приобрел свою наиболее завершенную форму. Защищая идею неизменности видов, внутри которых возможны лишь отдельные изменения в рамках индивидуальных различий, Кювье отстаивает телеологические принципы, сущность которых сводится к следующему: всякое “организованное существо” образует целое, представляющее единую замкнутую систему, взаимодействие и соответствие частей которой подчинено одной конечной цели.
Против воззрений Кювье резко выступил Э. Ж. Сент-Илер. Выражая несогласие с положением о четырех типах животных, выдвинутым Кювье, Сент-Илер развил идею о единстве плана строения животных. Эта идея не удержалась в науке. Но ее обоснование привело к концепции трансформации живых форм, то есть укрепило идею развития органической природы. Вместе с тем, хотя Сент-Илер отбросил телеологические положения, содержащиеся в концепции эволюции Ламарка, он придал ей более механистический характер.
Разработка эволюционной идеи была продолжена И. В. Гете, русскими учеными И. Е. Дядьковским (1784–1841) и особенно К. Ф. Рулье (1814–1858), которые подчеркивали определяющую роль внешних условий в существовании живых организмов. Наряду с развитием эволюционного учения в этом направлении шел процесс разработки идей, придававших первостепенное, а иногда и решающее значение внутренним факторам. Существенную роль здесь сыграл Карл Бэр. Ему принадлежит заслуга установления связи между онтогенезом и филогенезом, подтвердившей идею исторического единства органических форм.
Накопленный длительным развитием биологической науки фактический и теоретический материал требовал своего объяснения в рамках общей концепции, диалектически отражающей противоречивые процессы развития в живой природе. Такое объяснение было дано Ч. Дарвином, который вскрыл и объяснил источники и движущие силы этой эволюции. В основу теории эволюции им были положены следующие материальные факторы: наследственность, изменчивость и естественный отбор. Его учение о естественном отборе стало ключевым в решении многих проблем эволюции органического мира. В 1859 г. был выпущен главный труд всей жизни Ч. Дарвина – “Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь”. Первое издание книги в количестве 1250 экземпляров было распродано за один день. С тех пор вышли тысячи экземпляров труда Дарвина.
В чем же состоял революционный переворот в естествознании и мировоззрении, совершенный Ч. Дарвиным?
Дарвин вскрыл движущие силы эволюции живой природы. Он попытался понять и объяснить действительную природу внутренних противоречий органического мира. Его теория не только объясняет характер этих противоречий, но и указывает пути, по которым они разрешаются в мире животных и растений.
Значительное место во всех трудах Дарвина, и в частности, в “Происхождении видов”, занимают доказательства самого факта органической эволюции.
Сейчас общепризнанно, что в основе всего живого лежат сходные химические соединения группы белков, среди которых особое положение имеют нуклеопротеиды. Это – соединения белковых тел и нуклеиновых кислот. Нуклеопротеиды составляют основной компонент клеточного ядра растений и животных. Исследования в области молекулярной биологии показали, что нуклеиновые кислоты ответственны за многие важные процессы жизнедеятельности организмов. При этом особую роль играют макромолекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) и рибонуклеиновой кислоты (РНК). Молекула ДНК во взаимодействии с другими субстанциями клетки определяет синтез белка и ферментов, регулирующих обмен веществ в организме. Белки и нуклеопротеиды (в особенности ДНК и РНК) являются обязательной составной частью всех биологических организмов. Следовательно, с точки зрения химической эволюции они лежат в основе жизни всех известных на Земле биологических форм.
Помимо этого между неживой и живой природой существует извечная, непрерывная связь. “Между косным и живым веществом есть – непрерывная, никогда не прекращающаяся связь, которая может быть выражена как непрерывный биогенный ток атомов из живого вещества в косное вещество биосферы, и обратно. Этот биогенный ток атомов вызывается живым веществом. Он выражается в непрекращающемся никогда дыхании, питании, размножении и т. п.”.*
* Вернадский В. И. Размышление натуралиста. Научная мысль как планетное
явление. М., 1977, С. 16.
На единство живой природы указывает и дифференцированность тела животных и растении. Таким образом, единство мира организмов проявляется как в их химическом составе, так и в строении, и функционировании. Этот факт не мог ускользнуть от внимания естествоиспытателей. Идея сходства живых организмов привела Ж. Кювье к учению о типах животного царства. В дальнейшем она получила разработку в трудах К. Бэра, Э. Геккеля, А. О. Ковалевского, И. И. Мечникова, которые доказывали, что сходство животных не может быть объяснено иначе, как общностью их происхождения.
На единство органического мира указывает и существование так называемых промежуточных форм, к которым относятся животные и растения, занимающие переходное, промежуточное положение между крупными таксонами.
В органическом мире нет жестких границ между его подразделениями. В то же время границы между видами всегда реальны. Дарвин уделяет большое место проблеме вида и видообразования. Не случайно в заглавие его труда вынесены слова “происхождение видов”. Как важнейшая единица систематизации вид занимает центральное место в эволюционной теории. Задачей эволюционной теории является объяснение механизма возникновения жизни и изменения реальных видов животных и растений, населяющих Землю.
Доказательством эволюции служит и сходство органов животных, выражающееся в их положении, соотношении в общем плане строения и в развитии из сходного зачатка зародыша. Сходные органы называются гомологичными органами. Эволюционная теория объясняет сходство органов общностью происхождения сравниваемых форм, тогда как сторонники креационистских концепций истолковывали это сходство как волю творца, создававшего группы животных по определенному плану.
Подтверждением идеи эволюции является отражение истории развития организмов на их строении и на процессах зародышевого развития, а также географическое распространение организмов.
Особое место в разработке и углублении эволюционных представлений занимает генетика. Представления о неизменности генов начинают преодолеваться в 20–30-е годы XX в. в связи с возникновением популяционной, эволюционной генетики. Выяснение структуры популяций позволило по-новому посмотреть на эволюционные процессы, разыгрывающиеся на популяционном уровне. Генетика дала возможность проследить основные этапы эволюционного процесса от появления нового признака в популяции до возникновения нового вида. Она принесла в исследование внутривидового, микроэволюционного уровня точные экспериментальные методы.
Элементарная единица наследственности – ген, представляющий собой участок молекулы ДНК, который определяет развитие элементарных признаков особи. Элементарная эволюционная единица должна отвечать следующим требованиям: конечности деления; способности наследственного изменения в смене биологических поколений; реальности и конкретности существования в естественных условиях. Такой единицей эволюции считается популяция – элементарная единица эволюционного процесса, а наследственное изменение популяции представляет собой элементарное эволюционное явление. Оно отражает изменение генотипической структуры популяции. Ген подвержен мутациям – наследственным изменениям отдельных особей. Мутация – дискретное изменение кода наследственной информации особи. Различают генные, хромосомные, геномные, а также внеядерные типы мутаций.
Процесс возникновения мутаций поддерживает очень высокую степень генетической разнородности природных популяций. Но, выполняя роль “поставщика” элементарного материала, сам мутационный процесс не направляет ход эволюционных изменений, он обладает вероятностным, статистическим характером.
Закономерности эволюции находят свое выражение в жизни отдельного индивида, но движущие силы эволюции содержатся внутри системы индивидов, в данном случае популяции. Разрешение противоречий популяции служит основой всей эволюции и при этом определяет преобразование организма как составной части популяции. Отношения между организмами в популяции носят сложный характер. Их изучение затрудняется тем, что помимо внутрипопуляционных взаимодействий организмы испытывают влияние со стороны других популяций, других видов и еще шире – условий окружающей среды.
Формирование биологии как новейшей отрасли современного научного познания осуществлялось в тесной связи с методологическими разработками.
Осознание органической связи между философией и биологией предполагает неизбежное обращение и к истории научного познания. И тогда обнаруживается, что философия и биология в раскрытии сущности жизни, органической целесообразности, закономерностей исторического развития живых организмов исходят из некоторой совокупности общих принципов – мировоззрения. В зависимости от того, какую мировоззренческую линию разделяет тот или иной исследователь, определяется направленность его научных поисков. Мы знаем, однако, что “золотой век” философии как “царицы наук” – это период младенчества естественнонаучной мысли. Нераздельность в прошлом философии с тем, что мы сегодня называем теоретической биологией, объясняется неразвитостью последней, несовершенством и отсутствием строгой направленности экспериментальных исследований, составляющих ныне ее фундамент и предпосылку.
Значение биологии определяется не только ее самоценностью. Она, может быть, в большей степени, чем другие научные дисциплины, подтверждает единство и взаимосвязь объективной реальности, будучи связана сама с другими науками и жизнью общества. Биология, как никакая другая наука, оказала революционное влияние на формирование и развитие научного видения мира. Достаточно напомнить, что именно создание клеточной теории и дарвиновской теории эволюции сыграло важную роль в формировании адекватных взглядов на мир и место человека в этом мире.
В настоящее время существенно изменился характер отношений между философией и биологией. Биологи испытали в прошлом немало трудностей вследствие возможности со стороны философии влиять не только на ход научных исследований, но и на человеческие судьбы.
История науки дает много примеров, как неправильные методологические установки в процессе биологического исследования приводили к неверным теоретическим выводам. Поэтому для современной философии весьма важно обращение к вопросам, составляющим предмет изучения процессов развития естествоиспытателями, внимание к этим исследованиям с учетом требований методологии, используемой учеными с целью повышения эффективности специальных исследований.
Остается еще немало трудностей в решении такого общефилософского вопроса, как уточнение понятия развития, выявление его существенных характеристик, самой формулировки термина. Особенно остро эти трудности ощущаются в ходе продолжающихся исследований развития применительно к миру живой природы. Несмотря на то, что эволюционная идея является исходной и базисной для многих теоретических концепций современной биологии, попытки дать четкие дефиниции понятий “развитие”, “эволюция”, “рост” и т. п. не всегда оказываются приемлемыми для универсального использования в различных областях биологического знания, а так же в науках, исследующих социальные процессы.
Отправным пунктом позитивного решения отмеченных вопросов выступает положение, согласно которому философская категория “развитие” является всеобъемлющим понятием, включающим в себя представления о росте и эволюции организмов, закономерностях их дифференцировки и интеграции на новых уровнях. Однако наличие различных исходных моментов в едином процессе жизни приводит к неадекватному использованию понятий “развитие” и “эволюция”, подчас делает затруднительным теоретические обобщения. Сказанное подтверждает необходимость дальнейшего углубления мировоззренческих принципов в методологической плоскости.
Большой круг методологических проблем связан с распространением в науке о жизни физико-химических методов исследования, а также проникновением идей кибернетики и теории информации в область изучения органической эволюции. Дело в том, что использование методов точных наук в познании жизни создавало подчас опасность механистического толкования процессов развития и эволюции, ущербного взгляда на саму жизнь, приводило к случаям гипертрофированной абсолютизации тех или иных сторон и особенностей развития, что ограничивало возможности подлинно диалектического рассмотрения процессов эволюции, затушевывало их противоречивую сущность.
В новейшей истории биологии отмечено немало эпизодов, конфликтных ситуаций, отразивших неизбежность привлечения в биологию средств анализа, присущих точному естествознанию. Проблемы редукционизма, одно из проявлений которого выразилось в сведении закономерностей жизни к законам физики и химии, до сих пор актуальны для современной науки и философии. Особенно наглядно это заметно в решении проблемы целесообразности, когда исследователи, заявляющие о своем отрицательном отношении к телеологии, тем не менее в силу противоречивости их философского мировоззрения приходят к односторонним и, можно сказать, механистическим выводам по поводу направленности развития.
Особое место занимает проблема разработки тех аспектов научной методологии, которые содействуют преодолению эмпиризма в биологических исследованиях и активизируют поиски теоретических концепций и обобщений биологии в целом. Задача повышения уровня теоретических обобщений не снимается с повестки дня. Речь идет о дальнейшей разработке принципов, составляющих гносеологические предпосылки и основания современной науки о жизни.
Уходящее столетие для наук о жизни примечательно стремлением осуществить широкие теоретические построения, способные отразить динамику и ход эволюции живых систем различного уровня. Неоднократно естествоиспытатели предпринимали попытки построить теоретические модели, способные не только к констатации свершившегося, но и к прогнозу эволюционных последствий. Необходимость этого продиктована тем, чтобы не только на словах, но и на деле теория подтверждала свои эвристические возможности. Имеется множество примеров, показывающих, как в результате предпринимаемых усилий биология переходит в область точных наук. Они же подтверждают, что методологический анализ не должен рассматриваться лишь как подсобное средство формирования теоретической биологии.
Размытость и зыбкость концептуальных построений в биологии, тяготеющих к воплощению эволюционной идеи в конкретном материале, – следствие объективного, исторически обусловленного процесса формирования науки, призванной в своей логической структуре отразить историю как становления этой науки, так и историю объекта исследования. Наряду с этим, в качестве причин, сдерживающих темпы повышения теоретического уровня биологии, приводятся аргументы об уникальной природе живого, чрезвычайной сложности и многообразии биологических объектов. Такое объяснение – в общем-то вполне справедливое – настолько укоренилось в науке, что тезис о специфичности, сложности и многообразии живого нередко играет роль своеобразного тормоза на пути познания процессов жизнедеятельности. Хотя именно уяснение чрезвычайной сложности биологического объекта должно было бы способствовать более целеустремленному и настойчивому решению методологических проблем теоретической биологии. Вот почему необходимость специальной разработки теоретического аспекта науки о живой природе все более остро встает перед исследователями самых различных ее направлений.
Возможность создания фундаментальной теории жизни издавна волновала умы многих ученых. Напомним, к примеру, попытки компаративистов * XIX в. открыть общие законы эволюции. В различные периоды развития науки обстоятельства складывались таким образом, что казалось, будто бы условия для создания такой теории уже созрели, но уже первые шаги, конкретные усилия ее формулирования разрушали эту иллюзию и подтверждали их преждевременность.
* Компаративизм – сравнительно-исторический метод, применяемый в различных науках.
Новая надежда описать процессы органической эволюции с помощью терминов и законов физики и химии была подкреплена интенсификацией физико-химических исследований живой природы, появлением существенных результатов на уровне познания молекулы.
Действительно, с помощью физико-химических методов исследования в биологии были сделаны очень важные открытия. Однако достигнутые успехи породили и сомнения: а каковы же возможности, пределы физики и химии в познании живого? Иными словами встал вопрос, какие методы должно считать предпочтительными для получения достоверного биологического знания? В итоге стремление достичь всеобъемлющего обоснования жизни только на основе физики и химии породило опасность сведения жизни к физико-химическим процессам. Подобные попытки в их абсолютной форме были подвергнуты аргументированной критике как в философской, так и в специальной литературе. Тем не менее признание высокого теоретического уровня, присущего, например, физической науке, в явной и неявной форме принимается как один из основных доводов в пользу тезиса, что именно на базе физического подхода к изучению природы живого могут быть сконструированы адекватные и эффективные теоретические биологические концепции.
Стремление построить теоретическую биологию по образу и подобию теоретической физики с новой силой вспыхнуло в 70-е годы текущего столетия. Последняя привлекает биологов своим формальным аппаратом, наличием строгих правил выполнения различных операций, возможностью выведения законов с помощью точно определяемых символов, подтверждаемых экспериментально.
Пока понятие теоретической биологии не отражает того содержания, которое присуще сложившимся представлениям о теоретической науке. Вместе с тем следует учитывать, что оно не во всем выражает и современное состояние биологии, поскольку во всех ее областях сделаны уже крупные обобщения и имеются результаты теоретического осмысления экспериментальных исследований.
Сегодня биологи продолжают рассматривать эволюционную концепцию как результат синтеза различных областей биологического знания. Высказывается мнение, что дарвиновская теория эволюции – результат как бы первого синтеза. Второй синтез – объединение генетики и дарвинизма, вследствие чего родилась синтетическая теория эволюции. Как полагают ученые, биология находится на пути к третьему синтезу, ведущую роль в котором призвана сыграть молекулярная биология.
Если ограничиться рамками уходящего столетия, обнаружится, что прежде всего критика с морально-нравственных позиций нанесла ощутимые уколы физике. Обсуждение ответственности и долга ученых, этических оснований науки, высказывание сомнений в монопольном праве науки на истину придали ей иную окраску, ранее не свойственную облику точной науки, составляющей фундамент современного естествознания. Нельзя сказать, что подобных сомнений не было в прошлом. Они имели место, пожалуй, на всех этапах развития научной мысли. Но раньше они касались, главным образом, методологии, мировоззренческих принципов, социальных критериев. И хотя сегодня эти вопросы не снимаются с повестки дня, все чаще досаждают тревожные ноты, звучат новые их вариации. Вновь и вновь в центр дискуссий выносится обсуждение подготовленности общества, а стало быть и науки, начать новый приступ природы, составляющей непосредственное окружение, а нередко и самое суть человека.
Направленность биологии на обоснование закономерного характера происхождения человека, выявление исторических условий его существования, ее вклад в развитие агрокультуры, а в наши дни и биотехнологии – все это отражало заинтересованность науки и ученых в будущем человечества, заботу о Homo Sapiens . Общество нуждалось в естественнонаучном объяснении жизни. Несмотря на многократные ранее предпринимавшиеся попытки вульгаризации смысла социальных человеческих отношений, все же удавалось защитить развитие общества от необоснованных притязаний социал-биологизма. Наука, подкрепленная практикой, многое сделала для познания социальной природы человека, объяснения его уникальности в эволюционном ряду живого. Биология дала ключ к раскрытию естественной основы человеческой жизни, в меру своих возможностей обосновала незыблемость ее исторических истоков.
Но сегодня именно от биологии вновь исходит – реальная в практическом отношении – опасность посягательства на саму природу человека, способы его воспроизводства. Вот почему биология – наука о жизни – предстает в перекрестье социально-философских проблем, от разрешения которых во многом будет зависеть не только ее собственное совершенствование, но и дальнейшее воздействие предлагаемых ею рекомендаций на общество. Эти проблемы обнаружились никак не сегодня. Научно-технический прогресс их обнажил, заставил говорить о связанных с ними теневых сторонах во весь голос.
Еще не утратили будоражащую остроту утверждения, что XX век пройдет под знаком биологии, что сулимые ею открытия потеснят физику – общепризнанного лидера научного познания – с пьедестала, на котором она, по крепнущему убеждению, утвердилась прочно и незыблемо. Однако столь очевидные надежды не оправдались, вернее, ожидание оказалось удовлетворенным не в полной мере.
Нельзя сказать, что биология безосновательно, лишь в угоду моде претендовала на смену интеллектуального вожака, посягая на ведущую роль физики. Причины подобной переориентации складывались по мере выдвижения на первый план вопросов постижения сокровенных механизмов жизни, под влиянием потребности выявить естественно-природные предпосылки ее эволюции, соотнести их с воздействием социальной среды на становление самого человека. Достижение поставленных задач предполагало возможность, в итоге, добиться большей эффективности в познании характера проявлений духовной жизни. Надежда проникнуть в тайники органической эволюции, “примерить” ее общие закономерности на формах индивидуальной жизни способствовала активизации эволюционных исследований. Общество весьма убедительно ощутило мощь и преобразующую энергию результатов и открытий, связанных с познанием жизни на всех уровнях ее организации. И если преждевременно говорить о биологии как о лидере науки XX столетия, то не следует недооценивать и тот факт, что современная биология – детище своего века и что именно в уходящем столетии завершилось формирование ее теоретического ядра, обозначились и осуществились грандиозные открытия, радикально изменившие представление о живом и прежде всего о наследственности и эволюции.
Наиболее существенным признаком, свидетельствующим о чрезвычайно мощном научном и практическом потенциале биологии, не достаточно осознанным как в научной среде, так и в сферах социального планирования, материального производства, выступает все расширяющееся воздействие биологии на общество. Только практика, реальные жизненные потребности лежат в основе большинства научных трансформаций биологии, возникновения ее новых отраслей и дисциплин. Дифференциация науки о жизни на множество предметных областей не только фундаментального, но и прикладного характера – прямое следствие возросших социальных запросов.
Естественно, что при столь широком проникновении науки о жизни в ткань социального организма собственный процесс развития биологии, определяемый спецификой мыслительной деятельности, нуждался в подробном анализе. Одно из его направлений оказалось тесно связано с философией.
В наши дни все активнее перемещается центр традиционно сложившихся биологических исследований. Вызов современного общества биологии состоит в требовании полнее учесть злободневные запросы человека, дать более обоснованные ответы на вопросы о его природе, возможностях и перспективах развития в условиях интенсивного преобразования среды обитания. Темпы и масштабы такого преобразования столь возросли, что подчас наряду с изменениями в характере привычных человеку, зволюционно сложившихся природных связей происходит их прямое разрушение и уничтожение. Уязвление природы обнажает беззащитность человека. “Молох” технократизма, исковеркав моральное достоинство человека, нанеся ущерб его здоровью, посягает на его природу. Поскольку понятие природы человека, несмотря на многочисленные усилия придать ему научную корректность, остается все же достаточно расплывчатым, поясним, что в данном случае подразумевается биологическая природа человека как результат органической эволюции.
Социальные сдвиги, происходящие в нашей стране, еще не в полной мере затронули сформировавшуюся атмосферу угнетения человека. И хотя в центр обновления общества ставятся жизненные запросы человека, отношение к нему как к личности не получило закрепления в практике. Естественно стремление глубже понять и объяснить условия его жизни и деятельности с научных позиций. Вот почему внимание к биологии как к научной дисциплине, оказывающей влияние в первую очередь на сферу материального производства, переключается в сторону выявления ее возможностей, связанных непосредственно с человеком, его индивидуальностью.
В чем же то наиболее существенное в результатах биологических исследований, что определяет лицо науки о жизни, какие направления образуют ее передний фронт, что составляет основу философских проблем биологии, формирующих ее социальную значимость и гуманитарный характер? Ответы на поставленные вопросы предполагают довольно трудную задачу: из множества достижений биологии отобрать те, что способствуют ее превращению в непосредственную производительную силу, воздействуют на образ мышления и мировоззрение, трансформируют отношение к человеку, его возможностям. Тем самым в рамках методологических исследований биологического знания, путем выявления объективных предпосылок и закономерностей его становления, повышается значимость социально-мировоззренческих и нравственных аспектов современной биологии.
Характер и суть биологии сегодня выражают те линии ее интенсивного развития, успехи в разработке которых составляют фундаментальный вклад науки о жизни в производство, технологию и культуру. Немало неясностей порождает употребление словосочетания “биологическая революция”. XX век вообще богат на слово революция, эпитет революционный. Примета, свойственная столетию, не обошла и биологию. Применительно к науке о жизни это понятие отражает прежде всего новые представления о человеке как сложном единстве биологического и социального. Оно опирается на результаты осмысления единосущности материального космоса и энтропийных сил в мире физико-химического взаимодействия на различных уровнях биологической организации. Молекулярная биология, биофизика и биохимия далеко продвинулись в раскрытии основ функционирования и развития биологических систем. Однако методы физико-химии не смогли исчерпать многообразие мира живой природы.
Принципиально новым фактором для современной биологии выступает мир человеческой культуры. Ведь большинство естественных дисциплин до сих пор не учитывают его в своих предметах. Мало проявляется забота о судьбе фундаментальных открытий, нередко совсем не учитываются их социальные последствия. Общество тоже еще не научилось регулировать прикладную сферу науки, хотя влияние социума на биологию начинает сегодня отчетливее прослеживаться, когда речь заходит о сохранении природы, о здоровье человека, о комплексе наук, исследующих болезнь и способы ее излечения. В свою очередь, все острее ощущают потребность в выводах биологии общественные и гуманитарные науки.
Последствия биологической революции прежде всего начали сказываться на создании новых технологий, в организации интенсивных способов ведения хозяйства, в попытках ограничить распространение экологического кризиса.
70-е годы нынешнего столетия отмечены заметной разработкой теорий и концепций, рожденных на волне научно-технической революции, отражающих влияние молекулярно-биологического редукционизма, идей кибернетики на понимание и объяснение процессов жизнедеятельности. Молекулярно-генетические представления о строении и функционировании живых организмов способствовали формированию учения об уровнях организации живой природы, позволили рассматривать организмы, их объединения как сложные системы, находящиеся в состоянии устойчивого динамического равновесия, способные нивелировать возникающие флуктуации и возбуждения. В ходе раскрытия закономерностей жизни и взаимодействия реальных сообществ растений и животных –популяций получил подтверждение принцип самоорганизации. Идеи кибернетики, казалось, прочно вошли практически во все разделы биологии. Однако кибернетический бум завершился без особого вклада в биологию. Остались лишь отдельные успехи. Так, реализация кибернетического подхода, например, к познанию эволюции позволила полнее раскрыть и объяснить многие ее свойства и закономерности.
Наша эпоха, эпоха компьютеров и математического программирования прорисовывает новые образы науки и даже сулит сказочные возможности на пути распознавания тайн живого. Вот почему последующая интенсификация биологических исследований тесно связывается с информатикой.
Несмотря на безусловное повышение теоретического уровня самой науки, надежды на вклад достижений биологии в реальную жизнь, в условиях труда, воспитания и вообще – существования человека оправдались далеко не в полной мере. В значительной степени сложившаяся ситуация определяется косностью бытующих представлений о развитии и эволюции. Перспектива грядущего, как следствия неизбежного влияния результатов научного освоения мира, еще не полностью осознана обществом, которое не готово во всеоружии научного осмысления реальности встретить свое будущее. Все это происходит на фоне пропагандистских усилий запечатлеть в общественном сознании знак научно-технического прогресса.
Существенная часть преобразований, которые привносятся биологией, связана с распространением биотехнологии. Реализация заложенных в ней идей предвещает поистине революционные изменения в различных сферах производства, пищевой промышленности, медицине. Но понятие биологической революции гораздо шире представлений, ограничивающих возможности биологии рамками новых технологий.
Особенности переживаемого нами времени в том, что мы быстро привыкаем к необычному, легко и как-то незаметно для себя перестаем замечать новаторскую и преобразующую роль открытий, трансформирующих как бы само собой не только атмосферу научного благодушия, но и кардинально перестраивающих обыденную жизнь людей. Так, мы привыкли к тому, что три буквы – ДНК прочно заняли место в текстах, повседневно нас сопровождающих. Сегодня, наверное, для всякого образованного человека не представляет особой трудности их расшифровка: дезоксирибонуклеиновая кислота. И большинство даже не задумывается, а многие и не подозревают, что речь идет о знаменательной вехе на пути проникновения в глубины жизни – открытии ДНК Д. Уотсоном и Ф. Криком в 1953 г. Свершенное ими иногда сравнивают с Большим взрывом, якобы положившим начало нашей Вселенной. Установление факта наличия молекул ДНК привело к осознанию единой генетической природы всего живого, позволило углубить представления человека о собственной эволюции, раздвинуло масштабы использования биологии в практических сферах деятельности.
Явление биологической революции сопровождается – и по мере его проникновения в жизнь это будет ощущаться все сильнее – глубокими изменениями в медицине, сельском хозяйстве и науках экологического цикла. Эпохальные открытия в генетике и иммунологии позволили по-новому подойти к объяснению природы Homo Sapiens . Именно достижения в этой области освещают дорогу в третье тысячелетие. Главный результат, к которому подошла биология – превращение в точную науку, для которой использование компьютера – необходимейшее условие. Современная отечественная промышленность с ее отсталым, антиприродным производством будет обречена, если не сможет своевременно – времени же остается все меньше и меньше – ассимилировать результаты биологических исследований.
Одна из основных причин наблюдаемого преображения науки о жизни кроется в энергичном развитии молекулярной биологии и, в особенности, рождении на ее основе генетической инженерии. Факт, который воспринят и оценен далеко неоднозначно в обществе и отнюдь не во всех кругах, от действенности которых зависит не только социальное благополучие людей, но подчас и политическая стабильность. В результате именно благодаря новому научному направлению политические и промышленные группы отдельных государств получили мощное средство воздействия на глобальное соотношение сил в мировой экономике и даже политике. Высказанная мысль пока еще не переросла в действительность нашего сознания, но игнорирование ее чревато большими осложнениями. Как ни странно сегодня звучит, но всего лишь несколько лет назад даже философы не могли писать о генетической инженерии, поскольку тексты с этими словами были запрещены цензурой. А за границей работа велась полным ходом.
Между тем две традиционные проблемы с новой силой заявляют о себе: первая касается более детального раскрытия роли окружающей среды на формирование индивида, вторая – познания механизмов биологической эволюции во времени, выяснения роли случайности в происхождении человека и его сознания. Как видим, здесь, равным образом и в других случаях, доминирует эволюционная идея, предполагающая единство различных сфер биологической реальности. На долгие годы в центр дискуссий помещаются вопросы диалектики биологического и социального.
Что касается проблемы онтогенеза, то, к сожалению, и сегодня наука, а, следовательно, и практика не обладают биологической теорией индивидуального развития. Процессы регулирования, осуществляемого генами, формообразование органов, закономерности их согласованного взаимодействия, гормональное и биохимическое функционирование организма – все эти и многие другие явления не имеют на сегодняшний день взаимосвязанного теоретического объяснения.
Биологическая революция породила новые надежды на дальнейшее раскрытие человеческой природы с помощью генетики и молекулярной биологии. Однако широкое использование этих мощных средств познания лишь подтвердило, что не только естествознание лежит в основе объяснения многообразия человеческого существования, что не только наука указывает пути расширения его возможностей посредством культурного использования ее результатов. Очевидным фактом стал вывод теоретических рассуждений: прогресс биологической науки не сможет быть достигнут лишь на базе физико-химических дисциплин. Культура сопутствовала человеку с первых его шагов и продолжает формировать его не только в соответствии со своими традициями, но уже и потребностями.
Продолжение биологической революции, ее дальнейший успех связывают с объединением результатов, полученных космической технологией, физикой, генетикой, кибернетикой и психологией, сопровождаемых надеждой сконструировать своего рода Великую объединяющую антропную теорию.
Достижения генетики – лишь первый шаг на пути, который открывают результаты в области физики, разработки новых видов энергии, использования всех экономических и человеческих ресурсов. И здесь важную роль, наряду с политическими аспектами, будут играть вопросы этические, задачи морально-нравственного регулирования проблем, которые в будущем образуют основной узел противоречий.
Проблема соотношения биологического и социального, сложной диалектической природы их взаимосвязей издавна привлекает внимание философов. Многие естествоиспытатели также внесли вклад в ее интерпретацию, пытаясь на основе собственных методов рассмотреть отдельные ее моменты, но при этом оказывались вынужденными в силу логики познания выходить за рамки естествознания, то есть подниматься до уровня философских обобщений. На сегодняшний день наметились исходные принципы и методологические основания ее разработки. Достигнутые результаты позволили существенно расширить понимание этих противоречивых сторон реальности и уточнить используемую терминологию, сыграли определенную роль в практическом приложении полученных выводов. Вместе с тем в свете достижений современной науки обнаружились новые аспекты соотношения биологического и социального, стала очевидной недостаточность внешних, описательных характеристик этого феномена. Имеющиеся успехи, таким образом, заостряют актуальность проблемы особенно в связи с практикой и запросами социального развития.
Поиск причин и анализ условий взаимодействия и взаимовлияния двух высших форм движения материи – биологической и социальной – имеет далекие исторические корни. В результате стало возможным выявить и достаточно ясно осознать, что биологическое и социальное есть не только некое единство, скрепленное многочисленными нитями, но каждая из этих сторон обладает определенной самостоятельностью, что обусловливает их различие, дифференциацию. Наука – как философия, так и биология – способствовала обобщению и осмыслению многочисленных фактов, относящихся к функционированию объектов биологической природы в социальной среде. Ее современные данные подтверждают мнение о необходимости дальнейшего синтеза тех научных представлений, посредством которых раскрываются те или иные аспекты единства и различия биологического и социального, то есть таких сторон взаимодействия живых систем и общества, реальное сосуществование которых немыслимо в отрыве друг от друга.
Каковы же формы взаимодействия биологического и социального, которые, будучи предметом научного рассмотрения, образуют различные уровни его существования?
Во-первых, биологическое и социальное в своем единстве отражают неразрывную связь природы и общества, т. е. факт того природного начала, которое составляет основу возможности и действительности общества как исторически сложившихся форм совместной деятельности людей. Ведь само общество образовалось лишь в результате эволюции живых систем и подъема их на высшую, непосредственно социальную ступень развития. А вся последующая социальная жизнь мыслима только при условии сохранения этого единства.
Во-вторых, биологическое и социальное всегда проявлялись, а сегодня с еще большей силой получают выражение в таком пункте жизнедеятельности общества, как взаимодействие его с естественной природой. Это взаимодействие, вступившее из области предпосылки в область непременного условия, предполагает неостановимый процесс природопользования и природопреобразования.
В-третьих, проблема биологического и социального, может быть, с наибольшей степенью наглядности, доступной не только специалистам-ученым, но и любому мало-мальски внимательному наблюдателю, проявляется в попытках объяснения природы самого человека, суть которого, как известно, определяется его социальностью, общественным характером. Однако в человеческой социальности не следует упускать из виду первый конкретный факт, который подлежит констатированию, – телесную организацию индивидов и обусловленное ею отношение их к остальной природе.
Каждая из отмеченных форм взаимодействия биологического и социального предполагает и соответствующие научные подходы. Последние, в свою очередь, определяются не только предметом исследования, но и запросами социального развития. Круг практических вопросов, таким образом, наряду с внутренним ходом развития науки влияет на подбор научных дисциплин, обладающих специальными методами и приемами и позволяющими раскрыть и объяснить специфику каждого из выделенных аспектов.
При этом первая и вторая формы взаимодействия биологического и социального имеют много общего. Но если первая в большей мере отражает историю, то вторая сосредоточивается на актуальном, на том, что характерно для наших дней и что, естественно, сохранится в обществе будущего. Если первая форма взаимодействия рассматривает изначальный факт возможности человеческой жизни и условия ее реализации, позволяет проследить истоки многообразия формирования философских принципов, их влияние на становление мировоззрения, то вторая в значительной мере отражает практические стороны жизни, взаимоотношения человека и природы, складывающиеся в процессе природопреобразовательной деятельности.
Такая систематизация подходов к проблеме биологического и социального, конечно, весьма условна. В жизни все эти аспекты переплетаются настолько тесно, что подчас даже самая приблизительная и общая схема не в состоянии отразить реальные проявления взаимоотношений органической и социальной форм движения материи. Она условна также и потому, что в каждой из выделенных сфер, когда речь идет о возможностях их познания, используются одни и те же понятия: биологическое и социальное, содержание и смысл которых, в их общих принципах и посылках, разумеется, должны быть адекватны, независимо от того или иного подхода к рассматриваемым вопросам.
В свою очередь, каждое из этих понятий, взятое в отдельности, отражает конкретные объекты научного познания и мера их достоверности определяется достигнутым уровнем и соответствующими возможностями тех наук, прерогативу которых они составляют, то есть биологическое связано с циклом наук о жизни, социальное исследуется комплексом наук о человеке и обществе. Но когда они применяются по отношению к объектам, обладающим, так сказать, биосоциальной характеристикой, весьма трудно очертить границы их правомочности, а также исключить возможности их “посягательства на чужие владения”. Используя средства абстрагирования и идеализации, можно создать такие условия описания объектов, исследуемых этими науками, которые позволяют в каждом определенном случае рассматривать их либо как только биологические, либо как только социальные, социологические.
Нас интересуют те объекты, анализ которых охватывает две отмеченные области познания, то есть те системы, чье биологическое функционирование немыслимо вне социальных условий, а их социальное существование предполагает биологическую основу. Такая установка дает возможность рассматривать объект как биосоциальный феномен.
На практике невозможно провести жесткую границу, обозначить четкий водораздел между биологическими и социальными свойствами системы, в которой представлены обе стороны, не огрубив и не схематизировав полученные при этом представления. Наука пока еще не изобрела средств и методов, позволяющих строго зафиксировать момент перехода в них одного качества в другое и – наоборот. Однако запросы социального развития, совершенствование методов социального познания, повышение их корректности выдвинули задачу возможно более точного определения и выявления условий взаимодействия и взаимовлияния этих сторон на различных уровнях и этапах развития общества в целом, групп и коллективов людей, а также отдельных индивидов, философия прежде всего своими мировоззренческими принципами и методологическими разработками всегда оказывала влияние на этот процесс, но она не смогла решить эту задачу только лишь на своей собственной основе. В итоге авторы философских концепций, предлагая различные варианты решения проблемы соотношения биологического и социального, не могли обойтись без обращения к естественнонаучному знанию, результаты которого коренным образом влияли на исторический процесс философского обоснования единства и различия биологического и социального.
Использование достижений естествознания и, главным образом, науки о жизни способствовало выработке научного объяснения единства биологического и социального. Всем ходом развития научного познания и человеческой практики получила подтверждение идея о глубоко диалектическом характере этого единства.
В общих чертах была доказана неразрывность биологического и социального как объективной основы существования социальных систем, непременными элементами которых выступает человек и та часть органической природы, которая служит для удовлетворения его разнообразных потребностей. Выясняется все большее количество деталей в сложном механизме взаимодействия этих элементов, что позволяет вскрыть и сформулировать общие закономерности функционирования биосоциальной системы. Биологическое и социальное при этом выступают гносеологическими понятиями, абстрактный характер которых позволяет использовать их для выявления специфических сфер, отражаемых ими, для обозначения границы и водораздела между социальным и биологическим.
Посредством каких же методологических приемов и средств как философского, так и специального, естественнонаучного исследования возможно объединить разнородные научные факты и выработать целостный взгляд на природу взаимодействия биологического и социального как биосоциального феномена? Правильный ответ на этот вопрос дает диалектика, опираясь на научное видение мира, что позволяет избежать того разрыва, который заложен в основе союза И. Соединяя понятия биологическое и социальное этот союз в то же время ограничивает, по существу, глубокое рассмотрение этого сложного явления раздельным описанием его в терминах биологии и социологии. Однако дело не только в семантическом выражении проблемы. Раскрыть подлинную диалектику этой связи, показать действительную природу присущих ей отношений, выработать, наконец, конкретные практические рекомендации – такова задача современной науки.
Успешно выполнить ее нельзя путем механического соединения результатов, полученных в ходе широких самостоятельных исследований, ведущихся каждой из наук в отдельности. Обществознание, оказавшись перед проблемой соотношения биологического и социального, вынуждено обратиться к опыту и биологии, и философии. Практика при этом выступает своего рода поставщиком научной проблематики и мерилом эффективности ее разрешения. Таким образом, лишь на основе взаимодействия философии, биологии и практики возможен научный анализ диалектики биологического и социального.
1. Сущность и формы проявления жизни.
2. Философские концепции жизни (материалистические, идеалистические, теологические).
3. Креационизм и эволюционизм.
4. Идея развития в философии и естествознании.
5. Генетика и ее роль в познании жизни.
6. Диалектика биологического и социального.
Тема 1. философия и биология.
Лекция 1. Роль биологии в формировании философского и научного мировоззрения.
Вопросы:
1. Сущность и специфика философско-методологических проблем биологии.
2. Место биологии в системе естественнонаучных и гуманитарных дисциплин. Проблема предмета биологической науки.
3. Концепция биологической реальности как соединение онтологического, логико-методологического и аксиологического аспектов.
4. Множественность образов биологии как науки.
Человек всегда чего-то боялся. Ныне неосознанно боится науки (через феномен Сахарова).
Ныне наукой заниматься трудно. Кто, хотя бы 20 лет назад, мог подумать, что в “век науки”, в условиях ее полного господства, над нами будут прокатываться волны мифов и суеверий, что толпы людей начнут осаждать колдунов, ясновидцев, гадалок, “взвешивать души”, изгонять дьявола. Правда, истины ради надо сказать, что уже в прошлом веке кое-кто об этом думал: “Наука дает тому, кто трудится и ищет в ней много удовольствия, тому же, кто узнает ее выводы, – очень мало. Но так как постепенно все важнейшие истины должны стать обыденными и общеупотребительными, то прекращается и это малое удовольствие; так при изучении столь изумительной таблицы умножения, мы уже давно перестали радоваться.
Можно почти с уверенностью предсказать дальнейший ход человеческого развития. Чем меньше удовольствия будет доставлять интерес к истине, тем более он будет падать; иллюзия, заблуждение, фантастика шаг за шагом завоюют свою прежнюю почву, ибо они связаны с удовольствием; ближайшим последствием этого явится крушение наук, обратное погружение в варварство. Опять человечество должно будет сызнова начать ткать свою ткань, после того, как оно, подобно Пенелопе, ночью распустило ее” . (Ницше Ф. Соч. в 2 тт. М.1990 т. 1 с. 373 – 374)
Об МГУ – те, кому занятие наукой доставляет радость. Особенность университетского образования составляет его фундаментальность (+ о специализации).
Чем мы будем заниматься?
Если Ньютон считал себя мальчиком, играющим на берегу океан непознанного, то мы можем чувствовать себя мальчиками на берегу океана познанного. Положение, в сущности, абсурдное, все усилия по увеличению знаний, увеличивают противостоящий нам океан.
В таких обстоятельствах я была бы наивной, ставив перед вами задачу приобретения знания в качестве преодоления абсурда. Очередное изложение информации хотя и благими намерениями “сжать для вас” опыт предыдущих поколений – не даст вам многого. Я бы хотела от вас ПОНИМАНИЯ. Этимологический анализ показывает, что за словом “понимаю” стояло “иметь”, т.е. чтобы нечто понять надо сделать его своим, иметь. “Имение” было связано с “умением”, практическим знанием, действием. Умные отделялись от умелых постепенно с течением веков, по мере разделения труда, отделения знания от практики. В процессе дальнейшего исторического развития познание становится самостоятельной сферой человеческой деятельности, отделяясь не только от умения, но и от мудрости и от здравого смысла. Оно превращается в сугубо специальное знание, в науку как социальный институт.
“Я если захочу понять, то все вмещу. У меня не голова, а дом терпимости” – отношение к миру героя повести Ерофеева “Москва – Петушки”.
К науке мы обратимся в курсе, и для вас “понимание” вернется к своему первому этимологического смыслу – иметь. Иметь лекции, иметь конспекты литературы и т.д.
Мы будем говорить о науке, и, по-видимому, разговор этот будет труден. Язык науки – особый язык. И многим он представляется как бездушный язык числа и формулы. Мне бы хотелось поколебать вашу уверенность в том, наука именно такова. Я прошу вас не бояться других форм освоения науки – метафор, аналогий, сравнения. Кто признаком науки считает голый интеллектуализм и сухой теоретизм, того можно признать жертвой мира рациональности. Такой человек утрачивает способность к переживанию (живое) бытия и лишь осознает его. Это значит, что он утратил радость жизни, вспыхивающую прежде всего от встречи с явлением. Постижение образной сути мира, без этого в том, о чем мы будем говорить не будет смысла, а будет информация.
Чтобы мы общались успешно, ч думаю, надо помнить, что слов существует больше, чем терминов и категорий, а терминов меньше, чем предметов. Следуя за нитью рассуждений, не соблазняйтесь устаревшим или кажущимся для вас истинным содержанием понятий. Сегодня мы находимся в состоянии постоянного информационного шума, все более плотного экрана между нами и первичной реальностью, в потоке лжи. Все это требует дополнительных усилий в усмотрении существенного, значимого в проблеме. Важно не столько знать, сколько понять, а это не определяется одним теоретическим усердием – чтением книг или записью конспектов, а только всесторонним присутствием в культуре. Способность к пониманию, к диалогу друг с другом и миром – результат напряженного взаимодействия сердца с умом.
Мы будем говорить о философских проблемах биологии.
Напоминаю, что философские проблемы конкретно-научных дисциплин включают два аспекта:
1. философия науки:
философские осмысление объективного содержания собственных теорий науки, степени их универсальности;
анализ процедур проверки, подтверждения и опровержения научных законов и гипотез;
выявление закономерностей познания, процессы дифференциации и интеграции знаний в данной предметной области;
анализ движущих сил развития науки;
перспективы развития данной науки;
взаимодействие науки и производства, науки и государства;
влияние данной науки на изменение общественного сознания.
2. методология науки:
структура знания;
законы происхождения, функционирования и изменения теорий;
понятийный аппарат;
структура и состав методов, форм и приемов научного познания.
Этот спектр проблем нам предстоит рассмотреть обращаясь к конкретной дисциплине – биологии.
Вопрос о соотношении философии и науки был предметом острых и содержательных дискуссий на протяжении практически всего ХХ века. Главный итог их может быть зафиксирован в категорическом утверждении: “не существует никаких запретов (априори заданных границ) на построение как философских, так и специально-научных теоретических построений любой степени общности в любой области познавательных интересов человека.
Все, что в принципе может быть объектом, предметом познания, все с интересом (но без гарантий на успех) может быть осмыслено в любой рациональной традиции как философской, так и научной.
Но что касается философии, необходимо четко различать возможность построения философской концепции того или иного объекта в ситуации отсутствия научной теории этого объекта или при наличии общей теории этого объекта в самой науке.
Философские размышления и обобщающие построения в областях, где отсутствует соответствующая теория, возможны и даже желательны. Наряду со всеми прочими функциями философия здесь выполняет роль предтеории, она как бы прощупывает все поле логических возможностей теоретического объяснения эмпирического материала или проблемной ситуации, зачастую создавая при этом черновые заготовки для последующих научных теорий, а иногда и предвосхищая принципиальные теоретические идеи специальных наук. Истории известны примеры поразительных эвристических прозрений, когда не только на дотеоретической, но и на доэмпирческой стадии развития науки философия выдвигает идеи, ставшие впоследствии основой великих теорий (например, атомизм и идея естественного отбора).
В ситуации, когда уже существует разработанная и эффективно работающая научная теория (концепция эволюционизма), философия способна и даже обязана не только создавать специфические, содержательные модели реальности, но и раздвигать границы представлений о самой научной рациональности.
Но всякий философ, отваживающийся на это должен помнить, что строя свою философскую концепцию с ориентацией на критерии научной рациональности, он вступает в конкуренцию с уже существующими научными теориями и должен быть готов выдержать ее. Более того, такая позиция может отказаться весьма интересной и полезной в каких-то культурных отношениях, но для науки представлять интереса не будет.
Вместе с тем, вряд ли возможна ситуация, когда научная мысль доходила бы в своих обобщающих построениях до какого-то предела, границы, за которой наступал бы этап построения сугубо философской концепции, служащей теоретической основой специальных исследований соответствующего объекта.
Ныне философия взаимодействует с наукой как в плане критической функции, так и в плане конструктивной функции, помогая в изменении старой картины мира и выработке новых оснований исследования. Перестройка картины мира и идеалов познания связана с философскими идеями, позволяющими перегруппировать элементы прежних представлений о реальности и методах познания. В этом смысле философия играет роль общей эвристики, дающей возможность интенсифицировать исследование.
Исходя из этих соображений мы выделим круг проблем философии науки применительно к биологии. Классическое определение данной науки определяет ее предмет как многообразие строения и функционирования живых организмов, их развития и взаимоотношения со средой. Напрямую опустить все эти проблемы на почву биологии без учета ее специфики затруднительно. Основная специфика биологии по сравнению с другими естественнонаучными дисциплинами – огромная сложность объекта этой науки. Поэтому для определения предмета курса ФПБ необходимо выйти на специфику органического мира. Определить ее можно только на пути сравнения органического мира с неорганическим и социальным. Онтологическая основа философских проблем биологии лежит в предметной области этой науки.
Онтологические основания – место органического мира при соотнесении его с социальным и неорганическим. Одна из попыток решения вопроса – разделение мира по формам движения материи. Формы движения выделяют в три блока в соответствии с 3 этапами развития материи и 3 возникшими в этом развитии системами материального мира: неживая природа (механическая, физическая, химическая формы), живая природа (биологическая) и общество (социальная форма). В основе этой классификации лежит несколько принципов:
генетическая связь между формами движения;
соотносимость с определенным уровнем организации материи, т.е. каждому уровню организации соответствует форма движения;
между формами качественная специфика и несводимость.
Основные генетические связи между блоками выделены Энгельсом (”Диалектика природы”, “Анти-Дюринг”), современная наука внесла изменения в их внутреннюю расчлененность, в представления о материальных носителях.
В понимании философских проблем биологии возможно два подхода: внешний (влияние биологии на структуру знания) и внутренний (методология, структура биологического знания, его эволюция). Целостность этим вариантам задает место, которое занимает биологическая форма движения материи среди других форм.
Специфика проблем биологии понимание сущности и особенностей органического мира по сравнению с неорганическими и социальной формой движения.
Сущность определяется границей снизу и сверху. Фокус всех философских проблем биологии является вопрос о том, в чем сущность живого, наличие каких свойств делает живое живым? Этот вопрос невозможно решить без ответа на вопрос о происхождении.
Нижняя граница – возможен спектр подходов: 4 принципиальных точки зрения:
1. Религиозно – мифологическая;
2. Идея самопроизвольного зарождения жизни;
3. Панспермия;
4. Зарождение живого из неживого.
В современной биологии такая исследовательская ситуация, когда методы физики, химии, математики, кибернетики все больше используются в познании структуры и свойств живого и как следствие признание качественно новых способов исследования; изменяется биологическая картина мира, встает проблема формирования теоретической биологии, проблема ее специфики по сравнению с науками о неорганической форме движения материи. Онтологическая редукция (возможна уже в силу принципа единства мира) вносит определенный вклад (отсекая витализм и идеализм) в решение проблемы происхождения, то обращаем внимание на момент преемственности и выводимости (выводимо и сводимо до определенного предела). Науки о неорганическом мире дают понимание жизни в генетическом плане.
Теоретические принципы, лежащие в основе биологического познания (возможно ли в биологии использование гипотетико-дедуктивного метода, статус идиографического и номотетического методов).
Итак, специфика биологии как науки определяется объектом – органический мир, фиксируемый в основном через две проблемы – организация и эволюция. Современное научное понимание жизни может быть адекватно описано определением Волькенштейна “Живые тела, существующие на Земле, представляют собой открытые, саморегулирующиеся самовоспроизводящиеся системы, построенные из биополимеров – белков и нуклеиновых кислот”. Это определение начальное, в ходе рассмотрения проблем будем его уточнять.
Вопрос 2. Место биологии в системе естественнонаучных и гуманитарных дисциплин. Проблема предмета биологической науки.
С точки зрения методологии проблема конструирования биологии как самостоятельной науки очень сложна. Однако, в предметном отношении сомневаться в естественнонаучности биологии не приходится.
Неокантианство баденской школы (Виндельбанд, Риккерт) ввело разделение на науки о культуре и науки о природе.
В повседневной жизни не сомневались в существовании объективных вещей. Но в научной теории, в этом специфическом отношении к внешнему миру, следует обходится без произвола и небрежности.
Теория имеет дело с объектом, но какой это объект? Представим себе
1. а) в комнате 3 стены, а 4-ой нет, за пределами комнаты пейзаж;
б) на месте стены – нарисован пейзаж;
в) 4-ая стена белая с проекцией слайда “Пейзаж”.
Во всех 3-х случаях мы не определили, что видим, так как видим одно и то же. Субстанция разная, но мы этого не заметили.
2. а) мы сидим в обсерватории и смотрим на небо;
б) – - в планетарии и видим такое же небо.
Мы не знаем какой объект перед нами, что мы видим. Но мы всегда имели одно впечатление. Значит, делают вывод баденцы – предмет науки – “представление”.
В некоторых случаях можно не идти далее представления; художники, поэты могут видеть и должны видеть объект по-разному. На французском впечатлении “вырос” весь “импрессионизм” – художник останавливается на своем впечатлении. Наука о представлении только начинает. Наука пользуется предметами, но имеет дело с понятиями. Ее результат – система понятий, ее отношение к объекту: теоретическое, созерцательное.
Баденцы выделяют 2 принципиально различных способа обращения с действительностью, то есть 2 способа образования понятий и подведение под понятия предметов действительности.
1 способ реализуется в науках о природе (естествознание).
2 способ реализуется в науках о культуре (гуманитарные науки).
1. Интерес естествоиспытателя сосредоточен на познании общего, закона. Он стремится к обобщениям. Его не интересуют отдельные вещи. Использует генерализирующий метод. Естествознание отвлекается от частного, создает свой особый теоретический мир общих понятий, подчиняющийся логическим законам. Здесь неокантианцы обратили внимание на действительную черту познания, которой до них не придавалось большого значения. Наука не может познать абсолютно все. Каждая наука вынуждена выбирать типические явления (математика – наиболее общеобязательная, так как имеет дело с абстрактными величинами). Наука точна только тогда, когда она имеет дело с массовыми явлениями, поддающимися статистической обработке. Этот идеал был развит в постпозитивизме 2 половины ХХ века.
2. Интерес историка, филолога, гуманитария прямо противоположен. Он направлен на индивидуальное отдельное событие в его своеобразии. Пользуется индивидуализирующим методом. То есть гуманитарий ищет особенное, специфическое, присущее только данному событию. Но ведь вся действительность индивидуальна; одновременно вся действительность и экстенсивно и интенсивно бесконечно разнообразна. Что может выделить в этом бесконечном разнообразии историк со своим индивидуализирующим методом? Нельзя же описать все явления в бесконечном многообразии. Риккерт указывает, что в гуманитарных науках одного признака (выделение индивидуального) недостаточно. К нему надо добавить такой принцип – как отнесение к ценностям. Вообще, понятие “ценность” вошло в философию и науку недавно. Идея о духовных “ценностях” существовала давно, но не была понятна. Ценности – это то, что не существует, а значит имеет значение для людей. Они ставят мир в отношение к человеку, выделяют то, что важно для него, как мыслящего, чувствующего, нравственного существа. Т.е. ценность – норма для мысли, чувства, воли. Если человек стремится к истине – он должен следовать нормам логики; к нравственности – нормам справедливости. Представитель гуманитарной науки выбирает события, обладающие ценностью. Он описывает такое событие без попыток выявить общеисторические закономерности, но это законы социологии (статистики), а не законы истории.
В биологии роль методологии фактически играет теория эволюции. Ее основой является исторический подход, и главная проблема – установление особенностей развития жизни на земле. Такая задача нацеливает исследователя на выявление специфичности, уникальности биологических объектов, что выражается, например, в поиске генотипических и фенотипических дистанций между объектами, выяснение специфики адаптации организма к конкретным условиям среды.
Однако такая целевая установка не является естественнонаучной, если исходить из классического разделения наук о природе и наук о культуре (Баденская школа неокантианства). Эволюционная парадигма заставляет биологию тяготеть к идиографическому характеру знаний. Поиск различий, выявление уникальности исследуемых объектов позволяет методологически охарактеризовать биологию не как естественную, а как гуманитарную науку.
Т.е. биологию необходимо демаркировать от физики, химии, с одной стороны, и от гуманитарных наук – с другой. С методологических позиций реальность в этих 3 типах наук наделяется различными характеристиками:
Гуманитарные науки – реальность выступает фактически как континуум событий (предметом анализа истории являются не вещи, а события)
Естественные науки – предметом исследования являются вещи, среди последних можно выделить организмы и механизмы.
В биологии термин “организм” употребляется в 2 аспектах: в узком – синоним “особи”, в широком – как любая живая целостная система, элементы которой детерминированы целым (особи, виды, биогеоценозы и т.д.).
Однако особь можно рассматривать и как механизм – с генетических позиций свойства особи определяются информацией, содержащейся в генах, то есть с этой точки зрения элементы детерминируют целое. Тоже самое возможно и с философских позиций – трактат Ламетри “Человек-машина”.
Хотя различия между организмами и механизмами в большей степени является методологическим нежели онтологическим, можно предложить отличительный критерий. – Организмы – такие объекты, которые возникают, претерпевают становление (генезис) и погибают. В отличие от этого механизмы неразвивающиеся объекты. Движение такого механизма либо перемещение в пространстве, либо перемещение одних частей относительно других (кинезис). Проблема возникновения механизма фактически не ставится, он рассматривается как нечто данное, в крайнем случае, его появление рассматривается как сборка или самосборка из составляющих элементов.
С этих позиций Объекты, рассматриваемые в физике, можно трактовать как механизмы, в рамках биологии как организмы.
Эти методологические парадигмы будем называть соответственно механицизмом, историцизмом и органицизмом.
Отмеченные различия между механическими и органическими взглядами на мир дают различные возможности в математизации движения. Так как движение в рамках механицизма трактуется как пространственное перемещение вещей, а пространство является в сущности геометрическим телом, то это дает возможности описать природу с позиций математики.
Любой физический процесс связывается с измерением пространства, закон выступает как связь (фактически математическая) двух величин и одна из этих величин является производной от измерения пространства: либо прямая мера расстояния, площади, объема, либо включающая другие характеристики – концентрация, давление.
Следствием акцентированного внимания на пространстве на пространстве является абсолютизация движения – в механике в качестве движущегося объекта выступает “материальная точка” – идеальная конструкция, что дает возможность исследовать движение само по себе.
Как разновидность механицизма можно рассматривать атомизм, так как и там мир трактуется как ставшее, а не становящееся. Например, в химических реакциях происходит перекомбинация неизменных атомов (даже при ядерных реакциях из одних атомов получаются другие известные атомы). Свойства элементов, неизвестных природе, например, трансурановых, легко предсказуемы, то есть известных заранее.
Все процессы в рамках механицизма сводимы либо к пространственным перемещениям, либо к перекомбинации известных элементов с известными свойствами.
С позиций органицизма, процесс рассматривается как возникновение, развитие (генезис) вещи. Организмы возникают, претерпевают некоторые изменения и исчезают. С позиций такого подхода требуется акцентировать внимание на начальном и конечном состояниях: например, развитие особи (онтогенез) – от зиготы до дефинивного состояния; развитие вида – изменение видовых характеристик от возникновения вида до его вымирания.
Органическое развитие отличается от механического перемещением, возникновение новизны – в развивающемся объекте появляются те признаки, которые отсутствовали в нем ранее. Акцент на движении самом по себе, как в случае с механицизмом, здесь сделан быть не может, так как обязательно требуется указание на то, какой именно объект развивается: особь, популяция, вид, биоценоз и т.д. Такой характер движения ограничивает применение математики. Сами по себе математические методы могут успешно использоваться, но они имеют значение ad hoc. Общую теорию развивающихся объектов на базе математики вряд ли удастся построить, так как для этого нет оснований, которые есть в случае с механицизмом. Например: популяционная генетика является обширной и математизированной теорией, но которая не в состоянии справиться с обширным материалом (Левонтин, 1978).
Поэтому основным познавательным приемом в установлении общих черт развития становится сравнительный подход (требуется отметить, что объектом сравнения могут быть любые организмы, взятые в полном цикле развития).
С позиций историцизма, движение – это смена одних событий другими. В этом случае отсутствует привязка к конкретной вещи – исследуемые явления берутся изолированно от тех вещей, проявлением которых они служат.
В качестве причины, проиводящей различные объекты в движение или изменяющей это движение, в механицизме рассматривается действие разлдичных сил, изменение уровней энергии объектов – без этого они будут сохранять первоначальное состояние. В рамках историцизма (в данном случае имеется в виду использование этой парадигмы биологией) в качестве “силы” выступает естественный отбор, который повышает вероятность наступления одних событий и понижает вероятность наступления других.
С позиций органицизма, в качестве причины развития живых объектов может рассматриваться геохимическая энергия (В.И. Вернадский). Этот термин следует рассматривать как общее название разных форм энергии живого (сравнение с 4 фундаментальными типами взаимодействия в физике).
Интерпретация времени зависит от трактовки процессов. О времени мы можем судить только когда что-то изменилось, причем мы проецируем изменчивость внешнего мира на свою собственную, то нам очень трудно абстрагироваться от психологического восприятия времени как чего-то априорного и абсолютного, что является одной из причин появления субстанциональных концепций времени.
Время неразрывно связанно с изменчивостью и фактически выступает мерилом движения, так как движение в механицизме – это пространственное перемещение, то с этих позиций время оказывается жестко связанным с пространством – в теории относительности они фактически не различаются. Представление времени как одной из координат пространства позволяет наглядно продемонстрировать конечную скорость распространения взаимодействий (согласно точке зрения Эйнштейна реальным физическим смыслом обладает взаимодействие). Возможность перемещения вдоль этой координаты в обоих направлениях задает симметричность законов физики относительно хода времени. В этом случае положение движущихся объектов во времени упорядочивается отношениями “раньше – позже”.
Несомненна связь пространства-времени с причинно-следственной структурой физического мира, более того, в общей теории относительности физическое взаимодействие выводится из свойств пространственно-временного континуума. То есть возможность создания математизированных физических гипотез обусловлена изначальным “геометрическим” характером физического мира. Именно по этой причине мир живого не поддается математизации, так как исходная существенная черта живого – становление, возникновение новизны – в большей степени относится к философии, чем к математике.
С позиций органицизма, движение понимается как развитие, как изменение самих объектов, а этот процесс собственно временной, а не пространственный. Время здесь связанно с самой реальностью, а не с пространством как в физике. Живые объекты изменяются непрерывно. Поэтому время как бы создается самим живым, точнее, оно совсем по-другому переживается живыми существами – время есть длительность, дление (см. Бергсон Длительность и одновременность(по поводу теории Эйнштейна). СПб, 1923, С.154).
Для живого существа существует только один момент – “теперь”. В отличие от физического мира становление живого можно рассматривать в расчленении времени на прошлое, настоящее и будущее. Здесь нельзя говорить о причинности в физическом смысле, так как время в данном случае понимается иначе, чем в физике. В отличие от настоящего, прошлого и будущее имеют одинаковый статус и “настоящее в равной мере детерминировано как прошлым, так и будущим. Возможно, даже, что в большей степени будущим, так как по Хайдеггеру, в “настоящее вступает именно “будущее”, а не “прошлое”.
В историцизме время – психологическое время хрониста или летописца, это абсолютная внешняя шкала, на которую нанизаны события; они упорядочиваются временем в ряд, когда одно событие расположено за другим.
В одной и той же науке могут быть использованы разные методологические подходы. В физике применяется исторический метод (такова теория происхождения солнечной системы Канта – Лапласа), который в последнее время начинает приобретать все большую популярность. Существенным является то, что разные методы в значительной степени независимы: из теории Канта – Лапласа не вытекает теория Ньютона, а расчет движения планет не предполагает знания об их происхождении. Такая ситуация обусловлена тем, что в равновесном состоянии, которым характеризуется мир ставшего, от исторической информации не остается следов (Левонтин).
В биологии доминирует историцизм, хотя генетика в существенной степени механистична. Гуманитарные науки остаются в основном описательными, хотя это относится главным образом к истории. Ряд современных исследователей видит проявления конкуренции и естественного отбора в феноменах культуры (см. социал-дарвинизм).
Исторические процессы могут быть истолкованы с точки зрения органицизма (работы Н.Я. Даниловского, К.Н. Леонтьева, О. Шпенглера, А. Тойнби, Л.И. Гумилева, причем Гумилев подчеркивал, что развиваемые им взгляды являются естественнонаучными, а не гуманитарными – “Этногенез и биосфера земли” М. 1990).
Хотя механицизм господствует в физике, а историцизм в гуманитарных науках, эти методы нельзя считать строго связанными со своими науками. Их следует скорее рассматривать как парадигмы или исследовательские программы. Очевидно, что основанием для применения того или иного метода является его прогностичность. В новое время механистическая программа позволила в короткое время (менее, чем за 100 лет от Галилея до Ньютона) создать теоретическую механику с развитой и совершенной на то время картиной мира. О прогностичности ее могут свидетельствовать открытие планет “на кончике пера” – существование их не вытекало из историцисткой теории Канта – Лапласа. В истории органицизм обладает большей объясняющей способностью, чем собственно историцизм. Возможно то, что за 2,5 столетия в биологии с 1735 года – первого издания книги “Система природы” К.Линнея – не заметно особого прогресса в создании теоретической биологии связано с приверженностью биологов исторической парадигме. Хотя в ее рамках т появились различные ортогенетические и номогенетические теории, пытавшиеся придать истории живого закономерный и следовательно, прогностический характер, значительного успеха они не достигли. Желание создать теоретическую биологию аналогичную теоретической физике, на историческом фундаменте нереально, так как этот метод не обладает прогностическими возможностями (Поппер Нищета историцизма, М., 1993).
Границы между биологией и другими науками проходят не в предметной области, а в сфере методологии, поэтому основная задача – создание теоретической биологии заключается в выборе и совершенствовании метода, с помощью которого огромное количество накопленных фактов можно систематизировать и обобщить. Исследование в области теоретической биологии должно заключаться не в объяснении большого количества фактов, а в создании логически непротиворечивой теории – это единственно продуктивный путь.
Вопрос 4. Множественность образов биологии как науки. Роль биологии в формировании познавательных моделей в культуре.
Термин «познавательная модель» был введен и развит А.П. Огурцовым. Этот термин – методологический конструкт, позволяющий зафиксировать исторически конкретные когнитивные ориентации и образы. Познавательные модели, с одной стороны, выражают уровень познания человеком природы и характер диалога человека и природы, а с другой, лежат в основе самого подхода человека к познанию, задают исходную систему отсчета для рассмотрения природной реальности под тем или иным углом зрения.
Познавательные модели определяют способ постановки проблем, средства анализа и характер вычленения исходных аналитических единиц. Можно сказать, что познавательные модели являются конкретной формой реализации научных идеалов того или иного периода истории культуры.
Познавательные модели несут в себе как онтологическую, так и методологические функции.
Онтологическая функция связана со способом задания предметной области исследования и расчленения объектов изучения.
Методологическая функция связана с процедурами и методикой анализа, которую задает сам объект исследования, выявляющими фундаментальные характеристики мира знания, те инвариантные структуры, которые отличают мир объективных смыслов.
В истории развития человеческой цивилизации в разные периоды функционировало множество познавательных моделей. При этом важно отметить, что на конкретном историческом этапе, как правило, действуют самые разные познавательные модели. Но некоторые из них образуют ядро познавательных средств эпохи, тогда как другие составляют периферию познания.
Я перечислю те познавательные модели, которые формировались во многом под влиянием представлений о живом. Я более подробно остановлюсь на тех, к которым мы уже не будем прямо обращаться в курсе, и назову те, содержание которых будет более широко рассмотрено в ходе изучения тем курса. Двоякая трактовка – внутри биологического закона и значение для культуры.
1. Организменная познавательная модель – мир как организм. Это первая познавательная модель, раскрывающая устройство бытия, космоса, природы по аналогии с устройством живого организма. Возникнув в Античности, она затем неоднократно воспроизводилась в различных формах. Не стоит трактовать ее как собственно естественнонаучную модель, это модель для осмысления эмпирического материала с кольцом спекулятивных конструкций. Первым способом получения знания о живой природе явилась непосредственная деятельность людей, уходящая корнями в глубокую древность. Исходя из этого, строится довольно распространенная схема возникновения науки: в определенную эпоху наблюдения за явлениями окружающей действительности, далее обобщение наблюдений и формулирование подмеченных закономерностей. Совокупность закономерностей в какой-то конкретной области образовало ядро данной науки.
Первый вопрос, в котором разум обнаружил свою собственную сущность – вопрос о природе, не суеверно, а о природе самой по себе. С этим вопросом традиционно связывают начало философии.
Попытаемся представить себе, как воспринималась окружающая природа человеком, впервые ощутившем потребность в рациональном объяснении действительности. Мир казался замкнутым в себе, цельным и единым. Вокруг круговорот, животные или растения либо необходимы, либо опасны. Иногда привычный ход событий нарушался катастрофами. Такой образ мира стал объектом рассмотрения первых греческих мыслителей. Мир для них предстал как целостность, подобный целостности живого организма. Вы знаете, что основное содержание античной «фисиологии» – поиск первоначал, порождающих все сущее природы. Природа – мир по истине, в отличие от мира по мнению, с которым имеет дело обыденное сознание. Содержанием «мира по мнению» являются художественным образом переработанная предметность, внутри которой нет естественного для сознания нового времени противопоставления природного и общественного, отличие человеческого существования заключается в «степени» или «выраженности» подобия природе.
Особенность этой познавательной модели обусловлена тем, что кризис мифологического мировоззрения сделал вакантным место универсального, законосообразного. Именно на это место в мировоззренческом универсуме стали претендовать первые философские абстракции – первоначала. Основное содержание античных концепций – поиск первоначал, порождающих все сущее природы. Природа для античного мира есть то, что имеет причину своего существования в себе. Первоначала философов (вода Фалеса, огонь Гераклита, воздух Анаксимена и т.д.) и более развитые категориальные схемы Платона и Аристотеля одновременно и чувственны (мифологичны) и умопостигаемы, они нацелены на переход, порождение созерцаемого космоса из хаоса. Для Платона природа, то есть различные «воздухи, эфиры, воды и другие нелепости», была всего лишь бледным отображением высшей реальности. Достойно изучения только совершенное. Платон (диалог «Федон») с презрением говорит об Анаксагоре, который принадлежал к греческой школе «физиков», интересующихся природой.
Первые античные материалисты природу живых тел сводили к тем или иным первоначалам мира. Несмотря на наивность, это были первые идеи естественного происхождения живых существ: Анаксимандр – первое живое, положившее начало человеческому роду, возникло в виде рыбы. Живые существа развивались из зародышей, которые образовались из соединения семян, находившихся в земле, с семенами, увлеченными каплями дождя с неба. Демокрит – все живые существа, в том числе и человек, произошли из влажной земли.
Древние, по существу, не знают неорганической природы, поскольку «все имеет душу» (Демокрит). Четкое разграничение между живой и неживой природой впервые проводит Аристотель. Им была предпринята первая попытка дать определение жизни: «Из естественных тел одни наделены жизнью, другие – нет. Жизнью мы называем всякое питание, рост и упадок тела, имеющее основания в нем самом» (Соч. в 4 тт. т. 1 с. 394).
Аристотель называл своих предшественников, занимавшихся проблемами происхождения природы «физиками» или «физиологами», так как древнегреческое слово «физис» или «фюсис» по значению очень близко слову «природа» и первоначально означало «происхождение», «рождение», «создание». Физики, по крайней мере, по своим намерениям, были первыми естествоиспытателями.
Аристотель упрекал своих предшественников (материалистов) в том, что они лишь коснувшись вопроса «о сути бытия» и «об определении сущности», не уделили достаточного внимания специфике (сущности) живого, ограничившись объяснением души «сообразно со взглядами на начало.» Такие отличительные особенности живого, как рост и питание, считал он, не могут быть сведены к сочетанию первоначал.
Что касается смысла исследования биологических объектов, их роли (акцент на целостность), Аристотель не выходил за рамки своего времени. Цель этих знаний – приобщение к прекрасному, к гармонии мироздания. «Надо и к исследованию животных подходить без всякого отвращения, так как во всех них содержится нечто природное и прекрасное. Ибо не случайность, но целесообразность присутствуют во всех произведениях природы и притом в наивысшей степени, а ради какой цели они существуют или возникли – относится к области прекрасного. Если же кто-нибудь считает изучение других животных низким, так же следует думать о нем самом, ибо нельзя без большого отвращения смотреть на то, из чего составлен человек, как то: кровь, кости, жилы и подобные части» (с.50-51 О частях животных. М.Л.1937).
Определяющее влияние на позицию Аристотеля в вопросе о сущности живого оказали его общефилософские принципы: Аристотель утверждает приоритет «природы формы» над «природой материи». Ответственной за все жизненные процессы и проявления он объявляет душу, определяя ее как «сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности жизнью» (т. 1 с. 394) Применительно к живым существам Аристотель понятием души объединяет формальную («как сущность одушевленных тел»), производящую и конечную причины.
Следует отметить, что взаимосвязь души и тела в произведениях живой природы Аристотель трактует иначе, чем вообще о господстве души над телом. Душа пребывает только в «определенного рода теле», «природа материи» и «природа формы» находятся в соответствии: «…невозможно, чтобы рука была любого состава, например, медная или деревянная, разве она будет рукой только по имени, как изображенный на рисунке врач. Ведь она не состоянии будет выполнять свой долг, так же как каменные флейты или как изображенный рисунке врач» (О частях животных. М.Л.1937 с. 38).
Поскольку Аристотель говорит о единстве субстрата и функции («материи и долга») и состояние души «неотделимо от природной материи существ», ее изучение есть дело рассуждающего о природе». (Соч. в 4 тт. т. 1 с. 374).
Утверждением, что душа как сущность живого не может существовать отдельно от тела, Аристотель пытается разрешить трудность, с которой биологическая наука столкнулась лишь в начале ХIХ века – несводимость сущности живого к физико-химическому субстрату. Он полагает, что сведением сущности к субстрату «объяснить и разрешить указанную трудность невозможно. Если же, как мы говорим, одно есть материя, другое – форма, и первое – в возможности, второе – в действительности, то, по-видимому, вопрос уже не вызывает затруднения. Оптимизм Аристотеля не оправдался. В современной биологии немало проблем, работая над которыми ученые так или иначе заново открывают для себя Аристотеля, не всегда сознавая это: проблемы целостности и целесообразности живого, качественное своеобразие и сущность, особенности детерминации.
Постижение природы дано в Античности лишь в умном созерцании, а не посредством технического эксперимента. В это время были разработаны специальные интеллектуальные процедуры: рефлексия (поиск предпосылки, основания любого сущего) и доказательство (обоснование любого сущего через найденные основания). Господствовал такой метод познания как наблюдение, выводы не были получены экспериментальным путем.
И чтобы закончить разговор об организменной модели: у греков при изучении живой природы использовали методов наблюдения и описания носило подчиненный характер (основной метод – умозрение), рефлексия и доказательство носили его суть. Рефлексия – поиск предпосылки, основания сущего; доказательство – обратное действие, основанное на обосновании сущего через найденное основание. Эта познавательная модель не использует в качестве средства познания природы техническое творчество. Оно имеет дело с природой для античного мышления лишь косвенно. Оно осуществляется не по природе вещей, хотя и не вопреки ее законам. Ремесленник старается перехитрить природу, реализовать ее потенциал в случайных и в этом смысле противостоящих формах.
2. Семиотическая познавательная модель – мир как книга. Возникнув в средневековой культуре, эта модель давала возможность увидеть природу как текст, который надо прочесть, или шифр, смысл которого надо понять.
В эпоху Средневековья возникает не просто иное понимание природы, само движение мысли по поводу природы стало осуществляться в принципиально ином культурном пространстве. Оно формируется двумя взаимоисключающими мировоззренческими установками: античной и библейской мифологии. Античному космосу противостоит мир библейской истории – поток временного свершения или мир как история. Внутри античного космоса время дано в модусе пространственности: учение о вечном возвращении отнимает у времени свойства необратимости, свойство симметрии, мыслимое только в пространстве. Внутри библейского мира: пространство дано в модусе временной динамики – как вместилище необратимых событий.
В средневековье путь к истине лежит не через умное созерцание, а через особый поступок – акт веры. Познание истины не интеллектуальное усмотрение устройства мироздания, а открытие для себя фундаментального различения добра и зла. Поэтому изучение природы – дело второстепенное, производное от понимания истины откровения. Единственной целью познания объявляется отношение души к Богу.
Средневековое знание отличается следующими чертами:
1. господство телеологических объяснений (телеология – учение о цели и целесообразности всего сущего). Например, Иоан Златоуст так определяет целостность живого организма,связь между его частями: «Если глаз увидит змия или зверя, обманет ли он ногу? Не даст ли тотчас знать ей об этом, чтобы она, узнавши это от него, шла осоторожно? Точно так же, когда ни глаз, ни нога не имеют средств узнать вредного яда, но все будет зависет от обоняния, ужели обоняние солжет устам? никак. А почему? Потому что в таком случае оно погубит и себя… А язык разве он обманет желудок? Не выбрасывает ли он того, что находит противным и не глотает ли приятного? Вот каков взаимный обмен услуг между членами тела…» (Творение.Т11 кн 1 1905,С.122)
2. незыблемость основополагающих доктрин и связанное с этим подозрительное отношение к новизне, стремление во всем опереться на авторитет, под которым понимался авторитет Священного писания и отцов церкви.
В средневековой системе знаний о мире функционировали две относительно самостоятельные сферы: книжное знание и накапливаемые в повседневном опыте представления о явлениях природы.
Чувство неуверенности – вот что влияло на умы и души людей средневековья и определяло их мышление и поведение. Скученность городов, теснота, грязь, массовые передвижения огромного числа людей – нашествия германских племен, передвижения с востока на Запад, крестовые походы орденов, условия для возникновения эпидемий, описываемых в летописях (средневековых источниках под обобщенным названием мор liomos дословно чума.
В чуме природа с какой-то озлобленной преднамеренностью собрала худшие четы болезни: тяжесть течения, способность распространения, живучесть возбудителя, летальный исход. Чумная палочка открыта в 1894 году, она выносит и морозы и 100 градусную жару, сухой пар убивает ее не раньше, чем через час, возбудитель до года сохраняется в замороженных труппах. Остановимся на этом примере, что бы вы могли ощутить себя людьми средневековья, кроме того лик средневековья в современной жизни иногда проступает явственно.
«прежде яко рогатиной ударит за лопатку, или под грудь противу сердца, или меж крыл, и учиниться жар, вскоре начнет кровию харкать и огонь зажжет и разварит, и потом, пот великий пойдет, потом дрожь имет, и полежав день ли два, а редко кто бы пролежал три дня, и тако умираху» – так русский летописец Х1У века описал первично-легочную чуму. «А иные и железною боляхою…» – описание другой, более легкой формой чумы (бубонной) –воспаляются лимфатические узлы до размеров куриного яйца или кулака. Из-за темных пятен на теле больного, эта разновидность чумы была названа «черной смертью», от нее ускользали 2 из 10 заболевших.
Представьте каким бедствием была чума в средневековье – чума любит тесноту, грязь, невежество. Первая эпидемию чумы в середине Х1 века в года царствования Юстениана (Юстенианская чума) за полвека унесла более половины жителей Римской империи, если по подсчетам демографов в то время на Земле проживало приблизительно 350 млн. человек.
Средневековый мир, если оставить в стороне периоды бедствий, был обречен на множество бед, болезней, объединявших физические несчастья с экономическими трудностями, расстройствами психики и поведения. Плохое питание и жалкое состояние медицины порождали страшные физические страдания и высокую смертность (продолжительность жизни в среднем не более 30 лет).
Недаром две жалостливые фигуры постоянно присутствуют в средневековой иконографии: Иов, покрытый язвами и выскребающий их ножом, и Лазарь, сидящий у дверей богатого дома злого богача со своей собакой, которая лижет его струпья (лазареты).
Неуверенность в материальном обеспечении, страх перед будущим порождали и духовную неуверенность. Продуктивность умственной деятельности казалась средневековому человеку такой же низкой как и продуктивность его сельского хозяйства. Хотелось опереться на прошлое, на опыт предшественников: если можно предположить что-то определенное, так это то, что могло найти свое подтверждение в прошлом. Знание оказывалось мозаикой цитат, ссылок на авторитеты. К авторитетам прибегали в той мере, в какой они не противоречили собственным воззрениям: «У авторитета нос из воска, и форму ему можно придать в любую сторону».Новшество считалось грехом, изобретательство – делом безнравственным.
В этой познавательной ситуации слово выступало в роли конституирующего принципа бытия любого предмета. Поэтому, познание было особого рода деятельностью с «языковой внешностью» вещи и «символической внутренностью» – смыслами, обнаруживаемыми в процессе истолкования (прояснения отношения данного материального предмета к божественному скрытому миру). Средневековое естествознание называют символическим. Неизбежность символизации связана с тем, что для средневекового мира несвойственно то, что мы называем научным фактом. Вещь предстает как результат не порождения по природе, а вещания. Мыслить означало открывать скрытые значения, священнодействовать. («Вещать»- овеществить).Мышление символами – прояснение смысла мира через образ, отсюда широкое распространение амулетов, заклинаний, приворотных зелий и т.д. Достаточно задуматься над этимологией слова «символ, чтобы понять какое большое значение занимает мышление символами. У греков – цимболон – знак благодарности, представляющий две половинки предмета, разделенные между двумя людьми. Какждый материальный предмет может быть рассмотрен как изображение чего-то ему сосотвествующего в сфере более высокой.
Природа виделась огромным хранилищем символов. Элементы различных природных классов – деревья в лесу символов. Минералы, растения, животные – все символы, некоторые из которых имеют преимущества: среди растений – те, что упоминаются в Библии, среди животных также и экзотические существа, легендарные, чудовища. У цветов и камней символический смысл совмещается с их благоприятными или пагубными свойствами. Васильком с четырехгранным стеблем лечили продолжающуюся 4 дня лихорадку, яблоко – символ первородного греха, а в сказках – непреодолимого мирского соблазна, поскольку яблоко – malum – зло.
Животный мир чаще всего виделся как сфера зла: Страус, откладывающий яйца в песок и забывающий их высиживать – образ грешника, не помнящего долга перед Богом. Навозный жук – символ еретика, источающего зловоние и откладывающего яйца (за них принимали навозные шарики), обозначающие нечистые мысли и ереси.
Из всех животных в средневековье больше всего не повезло котам,так как кот сичтался главной ипостасью нечистого. Библийский змий подпортил и без того неважную репутацию рептилий.
Документально засвидетельствованы процессы над животными (Франция –ХУ11 век). На законном основании животные кончали жизнь подобно козочке, сгоревшей вместе с Эсмиральдой из «Собора Парижской Богоматери». в 1386 году во Франции одетую в женское платье свинью подвергли усекновению головы и передних ног, а затем вздернули: 2 казни за 2 преступления – свинью покусала, а потом съела ребенка. казнь обшлась муниципальным властям в 10су. К лошадям и ослам средневековые суды были более благосклонны, как к животным, поднявшимся в Ноев ковчег. Под Страсбургом был вырублен лес как сообщник убийства – убийцу не нашли.
Значение имеет не факт, а его символический смысл, его место в контексте мировоззрения, а не его внешняя оболочка. «…Не может быть ничего, что не было бы законом, обнаруживающим рожденное слово; а природа в своем отношении к Творцу подобна звучащему слову, которое не может существовать, если ум не желал более являть себя, прекращает произнесение слов, то есть произносит их непрерывно». (Николай Кузанский. Соч. Т.2, М., 1980, С.320). Вещь, как порожденная словом, не имеет источника существования в себе, вне деятельностного присутствия Бога она мертва. Поэтому природа в средневековом мировоззрения рассматривается как прах, лишенный жизни. Не случайно, возникающая на излете средневековья наука усваивает в качестве предпосылки представление о природе как некоем бездушном средстве, инструменте, реализующем внешнюю для себя цель.
Особое понимание Бога как вынесенного за пределы мира и природы определяет специфику позиции наблюдателя, познающего субъекта. Эта позиция как бы в зародыше содержит принцип объективности – фундамент науки Нового времени: «описание объективно в той мере, в какой из него исключен наблюдатель, а само описание произведено из точки, лежащей вне мира, то есть с божественной точки зрения, с самого начала недоступной человеческой душе, сотворенной по образу Бога» (Пригожин, Стенгерс Порядок из хаоса. М., 11986 С.98)
Но закладывая предпосылки познания природы в эпоху Нового времени, средневековье исследование как средством достижения истины не занималось. С природой были связанны скорее искусство и ремесло.
Таком образом, христианское мировоззрение, дистанцируя субъект и бытие само по себе: установило суверенность человеческого субъекта перед лицом бытия, дало возможность существования природы, суверенной по отношению к познающему субъекту, и в этом смысле объективно ему данной. Эта позиция вначале легализуется в концепции двух истин, и лишь после Коперника и Ньютона становится фактором истины как таковой.
Начиная с ХУ1 века вера в божественный произвол, которому мир обязан своим существованием, и телеология как учение о божественной целесообразности всего сущего подвергается сомнению, а иногда и критике. В контексте деятельности экспериментирующих художников эпохи Возрождения происходит отождествление понятий «познание истины» и «исследование природы». «Ренессансу не свойственен ограниченно деловой подход к знанию. Знание неизменно торжественно и значительно. Ибо оно – не частное и прикладное, а приобщение к подлинно человеческому и, следовательно, божественному. Средневековье дорожило знанием священного, Возрождение – священным знанием» Необычный феномен – сплав познания, ремесла и художественного творчества начинает быстро гаснут. Целостность распадается на изолированные культурные атомы деятельности – науку и искусство.
3. Механическая познавательная модель. Такое понимание восходит в новоевропейской традиции, требует познания природы как комплекса взаимодействующих частей механизма с приоритетом вычислимости и однозначности. К специфическим чертам научного мышления Нового времени относятся нацеленность на объективность, опора на опыт, математический язык, отказ от аксиологической (ценностной) ориентации в познании физического мира. В этот период наука обретает способность осознать мнимость своего всезнания, признаться в своем незнании. Особенностью научного теоретического мышления Нового времени является его рефлективность, критичность “по отношению к готовым, существующим формам знания и самокритичность по отношению к собственным действиям” (В.С.Швырев). В это время впервые разрушается уверенность человека, свойственная Средним векам и Возрождению, что он «чудо природы», «любимое дитя Бога». В середине ХУ11 века человек осознает, что он всего лишь человек, противостоящий огромному миру, бытие распадается на два уровня – «бытие в себе» (Бог и природа) и «бытие для нас». При этом событий, происходящие в разных сфер бытия, рассматриваются как вызванные действием внешней причины. Бытие элементов природной машины задается набором пространственных и временных координат. Природа, рассмотренная сквозь призму технического эксперимента, сама становится неким потенциальным инструментом – машиной. “Механика” и “механицизм” происходят от греческого “средство, уловка”. Ученый нового времени как бы пытается с помощью того, что Гегель называл “хитростью разума” уловить природу в сеть формул и экспериментов. Определяя задачи технического, экспериментального исследования, Бэкон использовал понятие investigation – расследование, следствие, пытка, изучение.
4. Зарождающееся естествознание и средневековье часто размышляли над одними и теми же сущностями. Но направленность мыслираличалась значительно, чтобы проиллюстрировать различие между этими познавательными моделями рассмотрим рассуждения Фомы Аквинского и Декарта о зарождении человеческой жизни. Эбриогенез осуществляется для обоих как результат перемешивания мужского и женского семени. Однако для Фомы событием являлся факт превращения материи женского семени под влиянием первоформы, заключенной в мужском семени. Для Декарта событие предстает как вихревое перемещение частиц семени за счет действия, рождающегося из соударений тепла.
Меняется и способ отношения слова и вещи. Внешность вещи теперь предстает как истинная реальность, в отношении которой слово выступает лишь средством, и притом не самым лучшим ее представления, поэтому умение рисовать до недавнего времени было одним из важнейших навыков натуралиста. От античности и средневековья, новоевропейская наука отличается нацеленностью на объективность, стремлением элиминировать субъекта познания, желанием опереться на опыт, широким использованием математического языка, отказом от аксиологической (ценностной) ориентации в познании природы. На этом этапе преобладали эмпирические знания (полученные путем опыта, эксперимента). Следует оговориться, что отличие теоретического знания от эмпирического, нельзя абсолютизировать, отличие относительно, так как любой эксперимент всегда осуществляется по каким-то теоретическим соображениям, ставится по плану. Преобладание эмпирических знаний было закономерным, так как накопление фактов всегда предшествует объяснению и обобщению, а, кроме того, познание для нас есть процесс, в том числе, понимания структуры объектов.
В предметном окружающем мире стали выделять частности, что привело к возникновению и развитию физики, химии и биологии, а так же целого ряда более частных естественных наук (наряду с издавна существовавшей астрономией). Объясняется это тем, что исследование природных объектов происходило как вширь, стремясь к все более полному охвату разнообразных природных объектов, так и вглубь, к все более глубокому проникновению в детали. Эти процессы привели к неудержимой дифференциации (разделению, расчленению, дроблению) соответствующих наук.
В ХУ11 веке происходит и признание социального статуса науки, рождение ее в качестве особого социального института. Это выражается в увеличении числа научных учреждений, открытии естественнонаучных музеев, ботанических садов, издании трудов академий наук, расширении сети крупных государственных библиотек. Наряду с бурным накоплением фактического материала происходит выработка новых принципов познания (Ф. Бэкон, Р. Декарт).
Наука потому стала основой европейской цивилизации и сейчас стремиться стать основой мировой цивилизации, что ограничила свой предмет конкретными экспериментально решаемыми вопросами. Наука в новоевропейской традиции отказалась не только от вопросов религиозного плана, но и от вопросов метафизического толка. Знаменитое ньютоновское «физика, бойся метафизики» явно выражает желание науки остаться в своих собственных границах.
Познавательная установка на объективное знание, экспериментальную проверяемость, измеримость событий к началу ХХ века превращается в мощную тенденцию гуманитарных наук. Если в ХУ11-ХУ111 веках сфера природы ограничивалась специфическими феноменами жизни человека (воля, ум, общественные отношения, язык), то постепенно вся человеческая жизнь рассматривается как объект. В геологии возникает идея “стадий и необратимых преобразований природных систем. Биология при разработке эволюционной доктрины утверждает, что в процессе необратимых преобразований формируются не просто качественно новые, но более организованные системы. Идея истории и прогресса из гуманитарных наук перекочевывает в естественные, становясь атрибутом природы. Для измерения времени все более широкое применение получают свои для каждой предметной области маркеры временных интервалов (биологические часы).
3. Статистическая познавательняа модель. Мир как статистическое равновесие, совокупность балансов. восходит к Х!Х веку.
4. Организационная – мир как структурная целостность. Ориентирует на поиск всеобщих законов организации универсума. Сложилась в организмических движениях биологов 20 годов ХХ века.
5. Эволюционная – мир как развивающаяся по внутреннним законам целокупность. Стала парадигмой естествознания после работ Ж.Б.Ламарка и Ч.Дарвина, в ХХ веке приобрела статус эволюциониского способа мысли, выйдя за пределы биологии.
6. Смистемная – мир как сложнейшая дифференцированность, которая с необходимостью должна быть отражена на пути целостного подхода к миру в современно йнауке.
7. Самоорганизационная – мир как нелинейный, неустойчивый, неравновесный процесс, связанный с возникновением точек бифуркации, когда появляется спектр возможных направлений для изменения систем. Нацеливает на видение спонтанного возникноыения самороганизации из хаоса в диссипативных структурах.
Такие познавательные модели как эволюционная, организменная, организационная, системная и связанные с ними представления о целостности, организованности, развитиии и системности во многом шли в науку и культуру именно из биологии.
На рубеже ХХ1 века формируются такие новые модели как диатропическая – рассмотрение мира как реализации разнообразия, законы которого носят универсальный характер, не зависящий прямо от материальной структуры объектов, составляющих то или иное множество; и коэволюционная – разделяет ряд идей, присущих организационной, системной, самоорганизациооной, диатропической моделям, рассматривает процесс развития как совместное сопряженное развитие систем со взаимными селективными требованиями.
Анализ стратегий отношения человеческого общества к научному познанию мира живого становится особенно актуальным в нынешних условиях, когда перед человечеством остро поставлен вопрос о выживании и сохранении жизни на Земле в целом. Ответ на него возможен лишь на пути радикального переосмысления доминировавших ранее ценностей и регулятивов человеческого познания и деятельности, то есть на пути формирования новой парадигмы культуры. Эта задача требует нового обращения к философии природы.
Взаимная несводимость и суверенность различных предметных областей естествознания создает чрезвычайно сложную ситуацию для понимания природы. Если физик изучает физическую реальность, биолог – биологическую, и т.д Что может объединить все многообразие возможных предметных миров в некую единую концепцию природы? Если это в принципе невозможно, то вероятно придется признать существование природ по количеству наук. Эта точка зрения стала регулятивным принципом современной науки. В независимости от того, каких философских позиций придерживается ученый относительно природы в целом, на практике он поступает так, как если бы природа существовала лишь в доступной для него предметной форме.
Попытки понять природу как некое единое целое обычно осознаются как выход за рамки науки, то есть как философствование. В философском осмыслении этой проблемы существует несколько магистральных линий:
1. проблема единства природы переформулируется как вопрос о соотношении различных предметных отраслей между собой. Признание физического мира как единственно реального продуцирует множество редукционистских программ. альтернативным является подход, стремящийся обосновать единство и одновременно качественное разнообразие уровней организации материи (холизм, глобальный эволюционизм, самоорганизация природы и т.д.).
2. проблема единства природы связана с философской проработкой роли познающего субъекта. Напомним, что краеугольным камнем классической науки является принцип объективности – из описания реального мира должен быть исключен наблюдатель. За счет пересмотра этого постулата в копенгагенской школе была сделана попытка решить ряд парадоксов квантовой механике.
С общефилософской точки зрения суть копенгагенской интерпретации заключается в том, что научный факт является не отображением реальности самой по себе, а результатом взаимодействия познающего субъекта и активной природы. Поэтому результат наблюдения зависит от типа познавательного отношения.
С классической точки зрения, существует принципиальная возможность единого описания природы из точки отсчета, вынесенной за пределы познаваемого мира. Современная наука начинает утверждать, что абсолютное описание невозможно.
Философия биологии или биофилософия - раздел философии , который занимается эпистемологическими , метафизическими и этическими вопросами в области биологических и биомедицинских наук, а также анализом и объяснением закономерностей развития основных направлений комплекса наук о живом . Биофилософия исследует структуру биологического знания; природу, особенности и специфику научного познания живых объектов и систем; средства и методы подобного познания. Философия биологии - это система обобщающих суждений философского характера о предмете и методе биологии, месте биологии среди других наук и в системе научного знания в целом, ее познавательной и социальной роли в современном обществе.
Хотя философы науки и философы вообще давно уже интересовались биологией (например, Аристотель , Декарт , и даже Кант), философия биологии появилась относительно недавно. Начало формирования биофилософии (как независимой области философии) можно связать, по мнению А. Т. Шаталова и Ю. В. Олейникова , с выходом в свет монографии австрийского ученого-эволюциониста Б. Ренша, которая называлась «Биофилософия» , а также с публикацией Р. Саттлера под названием «Биофилософия. Аналитическая и холистская перспективы» , которая была посвящена гносеологической проработке механизмов познания жизни и определению места биофилософии в структуре научного знания.
Содержание и проблематика философии биологии существенно изменялись в ходе развития биологии и других наук о живом, в процессе изменения их предмета, трансформации стратегических направлений исследования. На начальных этапах своего становления как науки биология, еще не будучи теоретически оформленной, по существу представляла собой часть философии. Это отчетливо проявилось уже в античности, прежде всего в учении Аристотеля . Проблема познания живого представлена у него как в рамках умозрительной философии, учения о логических формах и методах познания, так и как особая, относительно самостоятельная сфера исследования природы. В своем трактате «О частях животных » он провел огромную работу по созданию научных основ классификации видов живых организмов.
Этот французский естествоиспытатель был последовательным сторонником идеи трансформизма. В своем труде «Философия анатомии» (1818-1822) он обратился к одной из фундаментальных биологических проблем, имеющих философский характер: проблеме значения и сущности сходства признаков. Решая эту проблему, поставленную еще Аристотелем, Сент-Илер целеустремленно искал гомологии у различных видов животных, разрабатывая идею единства плана строения всего живого, в противовес изложенным выше взглядам Кювье. Однако дискуссия окончилась победой Кювье, который опроверг механистическую трактовку единства морфологического типа, предлагаемую Сент-Илером.
Оригинальные эволюционные философские взгляды в области биофилософии принадлежат выдающемуся российскому биологу Карлу Бэру , описавшему в своем капитальном труде «История развития животных» законы эмбриогенеза . Сущность развития, по Бэру, состоит в том, что из гомогенного и общего постепенно возникает гетерогенное и частное. Это явление эмбриональной дивергенции получило название «закона Бэра ». Однако при этом эмбриональное развитие не означает повторения серии более низко организованных взрослых животных и не является прямолинейным. Бэр был первым ученым, который пришел к эволюционным идеям, не строя никаких умозрительных схем и не отрываясь от фактов.
Оригинальные концепции были предложены в немецкой классической философии XIX века.
Синтез предшествовавших эволюционных представлений осуществил Чарльз Дарвин - создатель эволюционной теории . Принципиальное отличие дарвиновской концепции от других эволюционных и трансформистских взглядов в том, что Дарвин раскрыл движущий фактор и причины эволюции. Дарвинизм ввел в биологию исторический метод как доминирующий метод научного познания, как ведущую познавательную ориентацию. На многие годы он стал парадигмой эволюционных представлений, ознаменовав собой целую эпоху в биологии, науке в целом и в культуре. Развитие эволюционных идей на основе дарвинизма вглубь и вширь привело в конце XX века к формированию концепции глобального эволюционизма , предлагающего эволюционный взгляд на все мироздание в целом.
Параллельно с эволюционизмом, акцентирующим внимание на идее развития, в биофилософии продолжали развиваться представления, ориентированные на идею постоянства, стабильности, организации. Возникновение генетики как науки знаменовало принципиально новый этап в их становлении, начало которому было положено исследованиями австрийского естествоиспытателя Грегора Менделя . Применив статистические методы для анализа результатов гибридизации сортов гороха, Мендель выявил и сформулировал закономерности наследственности. Впервые в истории науки использовав количественные подходы для изучения наследования признаков, Мендель установил новые биологические законы, тем самым заложив основания теоретической биологии . В дальнейшем представления об инвариантности , дискретности , стабильности в мире живого получили развитие в трудах других исследователей.
С современных позиций философское осмысление мира живого представлено в четырех относительно автономных и одновременно внутренне взаимосвязанных направлениях: онтологическом , методологическом , аксиологическом и праксиологическом . Современное естествознание имеет дело с множеством картин природы, онтологических схем и моделей, зачастую альтернативных друг другу и не связанных между собой. В биологии это отражалось в разрыве эволюционного, функционального и организационного подходов к исследованию живого, в несовпадении картин мира, предлагаемых эволюционной биологией и экологией и т. д. Задача онтологического направления в биофилософии - выявление онтологических моделей, лежащих в основаниях различных областей современной науки о жизни, критико-рефлексивная работа по осмыслению их сути, взаимоотношений друг с другом и с онтологическими моделями, представленными в других науках, их рационализации и упорядочению.
Концептуальным ядром биофилософии является понятие жизни . Оно приобретает статус многозначной философской категории и основополагающего принципа понимания сущности мира и человеческого существования в нем. В онтологическом плане жизнь можно представить как важнейший компонент нашего бытия , образец совершенства ее структурной и функциональной организации, явление планетарного (а может и не только) характера, исходное основание образования многих биогенных и биокосных (например, коралловые острова и рифы, гумус, торф, уголь, нефть, горючие газы и сланцы) природных ресурсов , непременный фактор биосферы, которая развивалась и трансформировалась в ноосферу .
Вот какое определение дали А. Т. Шаталов и Ю. В. Олейников: «жизнь - это такое явление природы, которому присуще направленное развитие от низшего к высшему, от простого к сложному и наоборот, от самосохранения до альтруизма, пожертвования собственной жизнью ради жизни других» . То есть можно сделать предположение, что если явлениям неживой природы присуще существование, то живой природе свойственно направленное развитие, в процессе которого она осуществляет свое проживание, выживание и возможное саморазвитие. Если понимание процесса существования неживой природы укладывается в узкие рамки физического детерминизма, то развитие живой природы не укладывается в эту концепцию. По пониманию биофилософов, тайна жизни сокрыта не столько в физике, сколько в метафизике, т. е. психических и биосоциальных началах . Проблема жизни , ее цели и ценности для философии не менее важна, чем основной вопрос философии. Осмысление вопросов происхождения человека, его развития, вписанности в природный мир, особенностей отношений с этим миром во многом открывают занавес перед вечными проблемами - о цели жизни и ее ценности .
Философия, внося в биологическое познание оценочный момент о смысле и роли человека в природе, во многом определяет побудительные мотивы индивидуального поведения человека. Преломляясь же в биофилософии, она обусловливает творческое, созидательное поведение человека, стимулирует гуманизацию человеческой деятельности, распространяя это отношение на мир живой и неживой природы . Гармонизация человеческих отношений опосредованно проявляется в изменении отношения людей к окружающему миру.
Интеграция биологического и социального мира живой природы и природы общественной жизни помогает преодолеть крайности в толковании роли биологических и социальных факторов в жизнедеятельности биологических и социальных типов жизни, породив биосоциологию . Биосоциальный подход выполняет своего рода функцию интегративного основания в исследованиях различных типов жизни. Биосоциология ориентированна на познание процесса взаимодействия биологического и социального в ходе становления личности человека, решение противоречия между материальными потребностями телесной организации человека и духовной сферой бытия .
По мере развития философии биологии, у философов возникает все большее количество вопросов. Помимо извечных вопросов (таких как «Что такое жизнь?» или «Что такое бытие?»), биофилософы пытаются ответить на, например, такие вопросы:
Кроме того, развитие биологии убеждает современное общество заново продумать традиционные ценности, которые касаются всех аспектов человеческой жизни. Возможность генетической модификации стволовых клеток человека, например, привела к продолжающемуся противоречию как среди ученых, так и среди обычных людей о том, как некоторые биологические методы могут посягать на этические нормы. С развитием биоэтики , стали популярны вопросы, скорее относящиеся к философии. К ним можно отнести вопросы эвтаназии , ксенотрансплантации , клонирования человека и другие.
Принимая во внимание тот факт, что содержание биофилософии представлено двумя уровнями постижения: фундаментальными и прикладными, правомерно выделить и эти уровни в качестве самостоятельных. Фундаментальный уровень есть философская рефлексия над жизнью, ее возникновением, местом и ролью в универсуме . Здесь подчеркивается теоретическая связь биофилософии с естествознанием, философией науки и науковедением в целом. Прикладной уровень указывает на материально практическое и эстетическое отношение к живой природе, на выход биофилософии за пределы фундаментального знания в сферу конкретного распредмечивания и объективирования содержания ее концепций и идей в этологии , бионике , биотехнологии , биоэстетике и т. п., проникновение теоретической фундаментальной биофилософии до уровня эмпирического и обыденного знания, ее реализации в общественной практике. Возможно, в перспективе обозначатся и такие аспекты биофилософии как биогеографическая философия , предметом исследования которой станет пространственное распределение форм жизни, историческая биофилософия , учение об истории формирования и становления биофилософии и другие.
Становление биофилософии объективно призвано быть реперной точкой дальнейшего расширения масштабов и углубления комплексных междудисциплинарных исследований процессов биологизации философии и философизации биологии, углубления интереса к биологической компоненте мировоззрения и мироощущения, творческой переоценки прежних и обоснование новых концепций жизни, определения места биологии в становлении новой мировоззренческой парадигмы.
Так, например, по мнению Р. С. Карпинской, создание целостного образа биологии составляет главную заботу философии биологии. Философия биологии при этом не может быть до и вне методологических средств исследования. Она формируется в качестве лабильного исторического образования, зависимого от токов «сверху» и «снизу» - от определенного уровня современной методологической культуры и от уровня и характера теоретического исследования в биологии . Однако создание нового целостного образа современной философии биологии - это необходимый, но лишь первый шаг в осмыслении вклада наук о жизни в качественно новый этап взаимодействия философии и естествознания. В одной из ее работ высказывается мысль, что идея коэволюции может стать новой парадигмальной установкой культуры XXI века, мощным источником новых исследовательских программ будущего - новой философии природы, новой культурологии, новой философии науки.
В разные времена существовало значительное количество интерпретаций феномена жизни. Среди них можно выделить редукционизм, витализм, холизм, индетерминизм, элементаризм, эклектизм и другие.
Биология – это наука, предметом которой является изучение живых существ. Несмотря на то, что жизнь в разных ее проявлениях и интересовала исследователей еще с древнейших времен, говорить о биологии как о естественной науке в современном смысле этого термина можно не ранее, чем с середины XIX века, когда было создано эволюционное учение Чарльза Дарвина. Учение Дарвина – это первая теория, где был описан естественный механизм приспособления и изменения живого. Среди вопросов биологии, которые имеют философское значение, следует указать:
1. На проблемы, связанные с пониманием механизмов эволюции;
2. На проблему понимания жизни как специфического явления.
Следует заметить, что идея эволюции живого была знакома уже античности. Например, Эмпедокл в V веке до н.э. говорил, что организмы образуются на основе случайного сочетания отдельных органов, причем нежизнеспособные сочетания вымирают, а удачные сохраняются. Несмотря на это до XIX века общепринятым было мнение, что все разнообразие живой природы возникло сразу в результате акта божественного творения и с тех пор существует в неизменном виде.
В начале XIX в. целостную концепцию эволюции живого создал Жан Батист Ламарк. Ламарк высказал идею о том, что организмы изменчивы, их виды существуют не вечно и неизменно, а постоянно преобразуются в другие виды. Общей тенденцией исторических изменений организмов он считал постепенное совершенствование их организации, движущей силой которой является изначальное стремление природы к прогрессу. По мнению Ламарка, изменения организмов, приобретенные в течение жизни в ответ на изменения условий существования, наследуются их потомками.
Значимость идей Ламарка состоит в том, что он отказаться от рассмотрения мира живого как того, что существует вечно и в неизменном виде, попытавшись рассмотреть разные формы жизни как продукт эволюции. Тем не менее, теория Ламарка не удовлетворяет требованиям, которые предъявляются к научному знанию. И не только потому, что предположение о наследовании потомками полезных свойств и признаков, которые приобрели их родители, является фактически неверным, но, в первую очередь потому, что в рамках этой теории содержится предположение, которое несовместимо со стандартами естественнонаучного объяснения. Дело в том, что предположение об изначальном стремлении к прогрессу тех форм жизни, которые не обладают развитой психикой в виде сознания, не может быть объяснено на рациональной основе .
Основные принципы и механизмы биологической эволюции как естественного процесса впервые были описаны Ч. Дарвином в работе «Происхождение видов путем естественно отбора» (1859). С точки зрения Дарвина, все многообразие живой природы является результатом действия трех взаимосвязанных факторов:
1. Наследственности;
2. Изменчивости;
3. Естественного отбора.
При этом наследственностью называется общее свойство всех организмов сохранять и передавать признаки своего строения и функций от предков к потомству. Изменчивость представляет собой общее свойство организмов приобретать новые признаки, которые обусловливают различие между особями в пределах одного вида. Естественным отбором называют процесс выживания наиболее приспособленных организмов, который ведет к повышению численности одних особей по сравнению с другими.
Процесс эволюции в самых общих чертах выглядит следующим образом. Особи, обладающие наследственными изменениями, которые полезны в условиях определенной среды, лучше приспосабливаются к условиям этой среды и в результате могут сохраняться и оставить после себя большое количество потомства. Особи с вредными для данных условий наследственными изменениями хуже приспосабливаются к среде и поэтому чаще гибнут и дают меньшее количество потомства (или вообще не дают).
Современная теория биологической эволюции, которую принято называть синтетической, отличается от дарвиновской тем, что:
1. Элементарной эволюционной единицей является популяция, а не вид;
2. Механизм наследственности и изменчивости описывается с помощью аппарата генетики.
Согласно этой теории, наличие наследственности обусловлено существованием генетического кода, передающегося последующим поколениям от родителей. Механизмами возникновения изменчивости являются, во-первых, возникновение случайных комбинаций уже имеющихся свойств, наследуемых от родителей последующими поколениями, во-вторых, случайные изменения генетического кода в результате мутагенного воздействия окружающей среды. Возникшие новые свойства генетически закрепляются в последующих поколениях при условии, что они оказались полезными для организмов данного вида. В качестве теста на целесообразность признаков выступает естественный отбор, повышающий вероятность выживания удачной особи и ее участия в дальнейшем воспроизводстве популяции.
Несмотря на логическую стройность теории эволюции и наличие громадного количества согласующегося с ней экспериментального материала, в настоящее время существует ряд, до сих пор, не решенных проблем . К таким проблемам следует отнести вопрос о механизме возникновения самого генетического кода, который носит универсальный характер для всего живого, независимо от уровня организации и вида. Не поддаются пока объяснению и аномально высокие темы биологической эволюции на ее отдельных этапах.
По-видимому, первый из указанных механизмов изменчивости – простой случайный перебор комбинаций признаков родителей – не способен объяснить появление качественно новых признаков . Возникновение таких «скачков» обычно связывают с мутациями, случайно приводящими к удачным результатам. Однако создается стойкое впечатление, что вероятность мутации, столь удачной, чтобы ее результат действительно повлиял на вероятность выживания особи, чрезвычайно мала, поскольку полезными являются не отдельные новые признаки, а их совокупность . Каждый из приобретенных признаков, взятый в отдельности, с большой вероятностью может оказаться вредным. Об этом, в частности, говорил уже один из современников Дарвина – Сент-Джордж Майварт. По его мнению, естественный отбор не может объяснить начальных стадий возникновения полезных приспособлений, поскольку слабо выраженные изменения не могут быть полезными. Решение этой проблемы он видел в признании того, что новая форма живого приобретает все свои отличительные особенности как бы сразу, в законченном виде.
Также один из основателей генетики, Гуго де Фриз полагал, что новые виды появляются не путем накопления и отбора мелких изменений, а в результате «больших» мутаций, редких и внезапных. Сказанное легко пояснить на воображаемом примере «технической эволюции». Если бы, например, при производстве автомобилей у одной из моделей случайно из-за невнимательности сборщиков появилось крыло самолета, эта модель вряд ли была бы приобретена заказчиком и неминуемо погибла бы в ходе «естественного отбора» – задолго до того, как по аналогичной невнимательности на других участках сборки стали бы устанавливать правое крыло, хвостовое оперение, соответствующий двигатель и другие признаки самолета, без которых он является бесполезной вещью.
Следует также заметить, что до сих пор вызывает дискуссии само определение понятия «жизни», без которого не может быть проведено четкое разделение между объектами неживой природы и органическим миром.
При характеристике живых систем обычно указывают на следующие их основные признаки:
Обмен веществ. Живые организмы постоянно обмениваются с окружающей средой веществом и энергией. Только за счет этого процесса может быть обеспечена их упорядоченность;
Размножение и развитие. Все живое обладает эффективным механизмом самовоспроизводства. Все живые системы обладают способностью эволюционировать;
Раздражимость и поддержание гомеостаза. Живое способность реагировать на внешнее воздействие изменением своих физико-химических и физиологических свойств. При не слишком сильном воздействии характер реакции живого всегда таков, чтобы обеспечить сохранение организма в оптимальном состоянии. Такое сохраняемое устойчивое состояние и называется гомеостазом;
Иерархичность организации. Все живое демонстрирует выраженную иерархическую структуру – пирамиду подчиненных уровней организации. Мир живой природы представляет собой совокупность биологических систем разного уровня организации и различной соподчиненности. Обычно выделяют 5 уровней организации живого: молекулярно-генетический, клеточный, уровень организмов, популяционно-видовой и биогеоценотический;
Целостность и целесообразность. Все иерархические уровни организации живого функционируют согласованно, что находит выражение в целесообразности устройства живых организмов. Например, отдельные виды клеток, тканей или органов существуют в организме не «сами по себе», а являются элементами сложно организованной системы, их существование и функциональная активность могут быть поняты только в рамках организма как сложного целого;
Функциональная асимметрия. Живые существа отличаются высокой асимметрией строения и функционирования. Наиболее яркий пример – хиральность (асимметрия левого и правого). Вещества биологического происхождения поворачивают плоскость поляризации света всегда в одну и ту же сторону. Аминокислоты белков являются левовращающимися изомерами. Существуют и аминокислоты правого вращения, но они не участвуют в построении живых систем.
Проблема в том, что практически для каждого из перечисленных признаков, взятых в отдельности, можно привести примеры объектов неживой природы, которые обладают указанными свойствами . Так, в качестве примеров небиологической эволюции можно привести эволюцию звезд и планет, эволюцию атомных ядер в процессе их синтеза в недрах звезд, эволюцию элементарных частиц на первых стадиях существования Вселенной. Элементы целесообразности в «поведении» неживых объектов можно обнаружить, обращаясь к описанию природы на языке экстремальных принципов. Например, луч света, двигаясь от одной точки пространства к другой, всегда идет по кратчайшей траектории, а не как-то иначе. Пример небиологического размножения – это процесс роста кристаллов или операция «копирование» в информатике. Небиологический гомеостазис – это какая-либо естественная или техническая система, которая функционирует в соответствии с принципом отрицательной обратной связи. Например, термостат как элемент системы охлаждения двигателя, благодаря которому в случае выхода температурного режима на закритический уровень, происходит автоматическое перенаправление движения охлаждающей жидкости по более объемному контуру, в результате чего достигается снижение температуры.
Трудности связанные с пониманием феномена жизни привели к появлению доктрины витализма , согласно которой в живых организмах присутствует особая «жизненная сила», наличие которой и «объясняет» специфику живых организмов. Концепция витализма обладает достаточно длительной историей и своими корнями уходит в античность и более ранние периоды (анимизм). Примером виталистских воззрений древности можно считать взгляды Аристотеля, в особенности его учение о causa finalis (целевой причине) и энтелехии как внутренней силе, которая потенциально заключает в себе цель и окончательный результат. Энтелехия в смысле Аристотеля – это, например, сила, благодаря которой из семени березы вырастает береза, а из семени елки – елка.
Пожалуй, самым известным сторонником витализма в более-менее близкий к нам период времени является эмбриолог Ганс Дриш, который в работе «Витализм. Его история и система» (1905) основываясь на ряде экспериментальных данных попытался обосновать тезис о том, что жизнь – это совершенно своеобразное и неразложимое далее элементарное начало, главной характеристикой которой является присущая ему специфическая целостность. По мнению Дриша, особенности живого вещества – в первую очередь, феномен его целесообразности – невозможно объяснить исходя из действия лишь одних физико-химических сил, но следует говорить о как бы об особых органических силах (однако, не имея в виду при этом какой бы то ни было «сверхъестественный» и чуждый закономерностям природы принцип). «Внутренняя форма» или целесообразность, по его мнению, также специфична, как, например, сила тяжести. Платон и, в особенности, Аристотель были гораздо ближе к пониманию сущности жизни, чем более поздние исследователи, которые стали подходить к описанию последней с позиции лишь механической причинности.
С точки зрения Дриша, проблема, связанная с правильной интерпретацией феномена жизни, во многом состоит в том, что у нас даже нет разработанных категориальных средств для адекватного выражения идеи витализма за исключением собственных субъективных представлений, которые были получены на основе интроспективных наблюдений за собственной волей как фактором, который действует сообразно какой-либо цели.
В этом смысле физическая доктрина оснащена гораздо лучше, так как для выражения ее принципов существую такие основополагающие понятия, как «субстанция» и «причинность». Дело, однако, в том, что в случае наблюдения за живым часто можно наблюдать факты как бы целесообразного поведения, которое оказывается свойственным даже отдельным тканям и элементам живого. Например, рубцовая ткань, которая развивается при ранениях сухожилий, превращается в сухожильную ткань, структура которой определяется направлением натяжения сухожилий. При повреждениях мозга его корковые участки могут в значительной степени заменять друг друга, в результате чего следует говорить не о морфологическом восстановлении утраченных частей, а об их функциональной замене (т.е. о вступление в новую функцию определенных мозговых участков, которые до этого имели другое назначение). По мнению Дриша, такие факты могут быть гораздо лучше истолкованы в рамках доктрины энтелехии как функциональной целесообразности, нежели чем с позиции механической причинности, с точки зрения которой они вообще не объяснимы.
Иной подход к интерпретации феномена жизни избрал физик Эрвин Шредингер, который в книге «Что такое жизнь с точки зрения физики?» (1944) предпринял попытку описать последнюю в рамках категорий квантовой механики, термодинамики и кибернетики. Для Шредингера жизнь – это, прежде всего, открытая система , которая благодаря обмену веществом и энергией с окружающей средой понижает свою энтропию. Например, пища, которую потребляет хищник, и за счет которой он строит собственный организм, является гораздо более высокоупорядоченной структурой, чем то вещество, которое высвобождается в результате его жизнедеятельности. Мутацию, в результате которой происходит изменение наследуемой информации, по мнению Шредингера, можно описать как квантовый скачек, в результате которого происходит переструктурирование атомов, из которых состоят хромосомы. «Молекулы жизни» (согласно современным представлениям – дезоксирибонуклеиновая кислота), с точки зрения Шредингера, подобны апериодическому кристаллу, которые как и обычные периодические кристаллы (например, лед, соль) способны при наличии необходимых условий воспроизводить собственные структуры, копируя себя.
Согласно современным представлениям, химическую основу живого составляют шесть элементов: углерод, водород, кислород, азот, фосфор, сера. В сумме они составляют более 97 % веса живых организмов. В составе биосистем также присутствуют также такие элементы, как натрий, калий, магний, алюминий, железо, кремний, хлор, медь, цинк, кобальт, никель. Весовая доля этих компонентов составляет 1,6%. Кроме названных в составе живых систем присутствует еще около 20 элементов.
Структурную основу живых организмов составляют биополимеры – высокомолекулярные природные соединения, которые представляют собой цепочки очень длинных молекул со сложной пространственной структурой. Основные биополимеры это белки и нуклеиновые кислоты. Белки играют исключительно важную роль во всех живых организмах. Вот некоторые основные функции белков:
Белки представляют собой строительный материал, из которого состоят многие элементы клетки;
Белки являются катализаторами (ферментами) многих биохимических реакций;
Белки обеспечивают все виды движений, которые присущи организмам;
Особые белки (антитела) обезвреживают попавшие в организм чужеродные вещества и клетки, обеспечивая тем самым защиту организма.
Наряду с белками исключительно важную роль в живой системе играют нуклеиновые кислоты, которые осуществляют хранение и передачу генетической информации во всех живых организмах. В частности, именно нуклеиновые кислоты обеспечивают воспроизводство белков той же структуры и того же состава, которые имеются у родительской клетки. Существует два типа нуклеиновых кислот: дезоксирибонуклеиновая (ДНК) и рибонуклеиновая (РНК). Молекула ДНК представляет собой две полимерные цепи, которые состоит из четырех типов нуклеотидов: аденин, гуанин, тимин и цитозин, которые принято обозначать символами А, Г, Т, Ц. Последовательность звеньев-нуклеотидов – это код, особенностями которого определяют наследуемые признаки живых организмов.
Таким образом, молекулярный смысл понятия «ген» следующий: он представляет собой последовательность 4 нуклеотидов, несущих в себе информацию о структуре белка. Определенная последовательность нуклеотидов – это генетический код, который определяет последовательность аминокислот в синтезируемом белке. Важнейшей особенностью генетического кода является его универсальность. Все биологические организмы, начиная с простейших и кончая высшими животными, в своей основе имеют один и тот же генетический код, который, естественно, отличается длиной. Универсальный характер генетического кода ставит проблему механизма его возникновения, а степень различие в элементах кода между разными видами живого позволяет судить о степени их генетического родства.
Вопрос о происхождении жизни также имеет философское значение, так как его решение имеет прямое отношение к соответствующей картине мира. Концепция креационизма, то есть идея о «сотворенности» живого каким-либо другим существом не соответствует стандартом рационального знания. Вместо ответа на вопрос «Как именно возникло живое?» предлагается отказ от обсуждения этой проблемы. В силу того, что не существует никаких фактов, которые могли бы даже косвенно подтвердить эту «теорию», она в соответствии со стандартами научного знания является бессмысленной.
Мнение о том, что жизнь существовала «всегда», также находится за пределами научных представлений. Так потому, что данная позиция противоречит более общим представлениям об универсальном эволюционизме, в том числе современным знаниям об этапах развития Вселенной. Согласно концепции панспермии, жизнь возникла в удаленной точке Вселенной, а потом была случайно занесена на Землю (например, посредством метеоритов). В строгом смысле слова эта концепция не предлагает никакого механизма для объяснения феномена первичного возникновения жизни, а лишь переносит вопрос в какое-то другое место Вселенной.
Единственный взгляд, который не противоречит современной научной картине – это представление о естественном возникновении живого из неорганических соединении . Другое дело, что детали этого процесса пока изучены на недостаточном уровне. В качестве данных, которые подтверждают эту теорию можно указать на доказанный факт происхождения органических веществ из неорганических. В частности, в 1953 году химик Стенли Миллер экспериментально доказал возможность синтеза органических соединений из неорганических. Пропуская электрический разряд через смесь Н 2 , Н 2 О, СН 4 иNН 3 , он получил набор нескольких аминокислот и органические кислоты. Общая схема биохимической эволюции принимается сегодня большинством биологов, однако по деталям процесса нет единого мнения. Например, случайное сочетание нуклеотидов, необходимое для возникновения одной молекулы ДНК, оказывается практически невероятным. По мнению современного астрофизика Фреда Хойла, возникновение живого в результате случайных взаимодействий молекул столь же малоправдоподобно, как утверждение, что ураган, пронесшийся над местной свалкой, может привести к самосборке такого сложного устройства, как современный самолет.
Строгий количественный анализ механизмов жизни и эволюционных процессов представляет собой очень сложную задачу, решение которой, видимо, следует отнести к будущему. Исследования в этом направлении тормозятся слабой математизации биологии, что вызвано сложностью последней. Возможно, что дальнейшие исследования в этих направлениях могут привести к существенно новым и неожиданным результатам, которые будет способны повлиять на не только на представления о механизмах живого, но и всего естествознания в целом.
