30.07.2010 - 13:18
Мне так хочется счастья и ласки...
Александр Николаевич Вертинский появился на свет 21 марта 1889 года в Киеве. Обстоятельства его рождения были печальными. Отец мальчика, известный в городе адвокат и журналист, не мог оформить брак с любимой женщиной, подарившей ему сына. Первая жена Николая Петровича не давала ему развода, и Вертинскому пришлось усыновить собственного ребенка.
Когда Саше исполнилось всего три года, умерла его мать. Мальчик остался с отцом, заболевшим чахоткой после смерти горячо любимой женщины… Спустя два года Николай Петрович тоже скончался. Пятилетний Саша оказался у сестры матери, которая хотя и любила племянника, но не могла заменить ему родителей.
Наверно, недостаток внимания и любви привели к тому, что мальчик очень плохо учился в гимназии - его даже исключали из нее по причине неуспеваемости.
Отсутствие ласки и заботы заставляли Сашу искать утешение в книгах, и скоро он понимает, что творчество - способ создать свой мир, в котором можно жить, так, как не удается в действительности:
Я сегодня смеюсь над собой...
Мне так хочется счастья и ласки,
Мне так хочется глупенькой сказки,
Детской сказки наивной, смешной.
Вертинский делает первые робкие литературные шаги, и достаточно успешно - газета «Киевские ведомости» печатает его рассказы. Кроме того, он увлекся театром и музыкой, брал уроки сценического мастерства. Юноша постепенно попал в богемные круги Киева, в которых он, впрочем, не любил рассказывать о том, что в поисках куска хлеба ему приходится хвататься за любую работу - грузить арбузы или продавать газеты…
Затем Вертинский решил перебраться в Москву и там добиться славы и богатства. Первопрестольная отнюдь не встретила его пирогами и пышками - бедный провинциал оказался никому не нужен. Но постепенно Александр оброс знакомыми - такими же уверенными в своем будущем успехе молодыми людьми, начал понемногу играть в любительских спектаклях. На жизнь он зарабатывал тем, что учил началам актерского мастерства купеческих дочек.
Эта нищая, но веселая жизнь нравилась Александру - Москва в те предвоенные годы как будто жила в веселом чаду - театры, премьеры, рестораны, кафе-шантаны… Друзья Вертинского все молоды, талантливы, полны сил. Они жили так, как будто играли безумно увлекательный спектакль, а когда играли на сцене, то казалось - на ней они живут.
В 1912 году Вертинский снялся в первой своей кинороли. Он сыграл ангела в картине по рассказу Льва Толстого «Чем люди живы», которую снимал сын писателя Илья Львович. Трудностью в съемках было то, что в одном из эпизодов ангел голым падал в снег. Видный актер Иван Мозжухин, которому предназначалась эта роль первоначально, не захотел подобной перспективы.
Вертинский вспоминал потом:
«За обедом Илья Толстой предложил эту роль Мозжухину, но тот со смехом отказался:
- Во-первых, во мне нет ничего «ангельского», а во-вторых, меня не устраивает получить воспаление легких, - ответил он.
Толстой предложил роль мне. Из молодечества и чтобы задеть Ивана, я согласился. Актеры смотрели на меня как на сумасшедшего. Их шуткам не было конца, но я презрительно отмалчивался, изображая из себя героя».
Кто послал их на смерть…
Милые шутки и проказы вскоре закончились - началась война. Богемный юноша Вертинский добровольцем записался на фронт. Он служил в санитарном поезде, видел смерть и ужасы войны. Именно этот опыт помог ему позже написать одну из самых пронзительных песен:
«Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть не дрожавшей рукой,
Только так беспощадно,
Так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой»…
Но это было еще только началом кровавой российской трагедии… Однако Вертинский еще не знал этого. Нахлебавшись сполна на войне, он демобилизовался, вернулся в Москву и начал приобретать свою славу, еще не догадываясь, какие трагедии ждут и его самого и всю страну…
Хотя, возможно, он это и предчувствовал. Неслучайно он выбрал образ грустного Пьеро, который исполняет свои странные, но удивительно прекрасные песни, которые все больше и больше нравились слушателям.
После революции Вертинский правдами и неправдами отправился на южные гастроли, а с юга сумел уплыть в Турцию. Затем он перебрался в Польшу, где прожил несколько лет. Позже он решил обосноваться во Франции. Вертинский постоянно ездил по миру, выступал перед российскими эмигрантами, рассеявшимися по разным концам света, даже провел несколько месяцев в США.
Интересно, что Вертинский, один из немногих российских певцов, был популярен не только у своих соотечественников, но и среди иностранцев, хотя все свои песни он исполнял исключительно на русском языке.
В вечерних ресторанах, в парижских балаганах...
Такой успех, естественно, приносил доход Вертинскому, но счастливым он себя не чувствовал. У певца давно уже началась тоска по родине, и появились мысли о возвращении в Россию.
Позже он писал о своей эмиграции: «Что меня толкнуло на это? Я ненавидел советскую власть? О нет! Советская власть мне ничего дурного не сделала. Я был приверженцем какого-нибудь иного строя? Тоже нет. Убеждений у меня никаких в то время не было. Но что же тогда случилось?.. Очевидно, что это была просто глупость! Юношеская беспечность. Может быть, страсть к приключениям, к путешествиям, к новому, еще неизведанному. Все пальмы, все восходы, все закаты мира, всю экзотику далеких стран, все, что я видел, чем восхищался, - я отдаю за один самый пасмурный, самый дождливый и заплаканный день у себя на Родине».
Но родина вовсе не спешила принять обратно своего блудного сына. Несколько раз он обращался к советскому правительству с просьбой о возвращении, но каждый раз ему отказывали…
Вертинский тяжело это переживал и выражал свою тоску в песнях:
В вечерних ресторанах,
В парижских балаганах,
В дешевом электрическом раю
Всю ночь ломаю руки
От ярости и муки
И людям что-то жалобно пою…
В поисках новых впечатлений и желая избавиться от «ярости и муки» он уехал в Китай, где судьба его свела с очаровательной Лидией Циргава, ставшей его женой. Несколько долгих лет он провел в Шанхае, причем денег у артиста становилось все меньше, и он был вынужден петь по разным низкопробным кабакам - чтобы заработать. Средств уехать из Китая тоже не находилось, и положение становилось все более отчаянным. И вдруг судьба преподнесла ему неожиданный подарок - СССР решил вернуть артиста на родину!
Он писал в ту пору в одном из писем: «Я удостоился высокой чести - меня, единственного из всей эмиграции, - Родина позвала к себе. Я не просился, не подавал никаких прошений, анкет и пр. Я получил приглашение от ВЦИКа... Это приглашение было результатом просьбы комсомола! Ты поймешь мое волнение - дети моей Родины позвали меня к себе! Я разревелся в кабинете посла, когда меня вызвали в консульство и объявили об этом. Понимаешь, какое счастье петь перед родными людьми! На родном языке и в родной стране».
И в 1943 году Вертинский с женой и маленькой дочкой Марианной приехал в Москву. Он тут же начал гастролировать по стране, выступать на фронте и в госпиталях. Конечно, репертуар его отличался от песен предреволюционного Пьеро - в нем появилось много патриотических песен. Но и старые композиции находили живой отклик у слушателей.
В популярнейшем советском фильме «Место встречи изменить нельзя» есть эпизод, показывающий, что песни Вертинского были очень популярны в СССР. Неустрашимый муровец Глеб Жеглов наигрывает на пианино для собственного удовольствия «Лилового негра»…
Кстати, кино для самого Вертинского неожиданно стало еще одним источником славы и, что немаловажно, доходов. Советским режиссерам очень понравился его аристократический облик и фотогеничная внешность. Он снялся в нескольких фильмах, а за роль кардинала в картине «Заговор обреченных» даже получил Сталинскую премию.
Эта премия существенно помогла в его финансовых трудностях - ведь уже в пожилом возрасте Вертинскому пришлось начинать жизнь заново и кормить семью, в которой было уже четыре человека - родилась еще одна дочь - Анастасия.
А здоровье у него было подорвано, и на родине певцу довелось пожить недолго - 21 мая 1957 года он скончался.
Некоторое время его песни были практически забыты, но сейчас к ним вновь появился горячий интерес. Многие современные певцы перепевают их и даже устраивают сборные концерты, на которых исполняются песни исключительно Александра Вертинского…
И в хаосе этого страшного мира,
Под бешеный вихрь огня
Проносится огромный, истрепанный том Шекспира
И только маленький томик — меня...
В нашем мире богемы каждый что-то таил в себе, какие-то надежды, честолюбивые замыслы, невыполнимые желания, каждый был резок в своих суждениях, щеголял надуманной оригинальностью взглядов и непримиримостью критических оценок. А надо всем этим гулял хмельной ветер поэзии Блока, отравившей не одно сердце мечтами о Прекрасной Даме.
Александр Николаевич Вертинский
Александр Николаевич Вертинский (1889- 1957), российский артист эстрады. Выступал с 1915 (с 1919 за рубежом), с 1943 в СССР. Его изысканно-интимная манера исполнения отличалась разнообразием интонаций, выразительностью жестов. Автор музыки и текстов ряда песен. Снимался в кино. Государственная премия СССР (1951).
В далекой дореволюционной России 1917 года в одном из небольших московских театров, где всего лишь триста мест для зрителей, появился высокий худой юноша, одетый в костюм Пьеро. На белой маске лица - трагические черные брови, алый рот. Он поднял вверх необычайно выразительные руки с длинными пальцами и запел...
Его маленькие песни-новеллы назывались "ариетками", или "печальными песенками Пьеро". То ли темы песен были угаданы молодым артистом, то ли сам юноша понравился публике, но песни эти запели, а тексты передавались из уст в уста. Юного артиста назвали "Русским Пьеро", он стал знаменитым, ему подражали, им восхищались, его ругали газеты и обожала публика, а карьера его обещала быть блистательной. Этой молодой знаменитостью был Александр Вертинский - поэт, певец и композитор.
Стихия Октябрьской революции 1917 года смыла волной лучших детей своей культуры. Бунин, Шаляпин, Мозжухин, Павлова, Вертинский - звезды русской культуры, дети "Серебряного века" России - вынуждены были навсегда лишиться своей родины и обречь себя на долгие годы духовных скитаний. Не приняв революцию, Вертинский эмигрирует, покидает Россию и уезжает в Европу. С этого дня начинается тернистая дорога "Русского Пьеро". Его воздетые вверх худые руки молили уже не о радости души, а о спасении России. Ностальгия стала его музой. Песни превратились в маленькие баллады. Персонажи этих песен: клоуны и кокаинистки, танцовщицы кабаре и кинозвезды, капризные дамы в шикарных манто и бродяги, артисты и сутенеры, пажи и лорды. Все они любят, страдают, мечтают о счастье, тоскуют, мчатся в стремительной погоне за жизнью и горько рыдают от ее пощечин.
Артист теперь стоял перед публикой одетый во фрак, ослепительно белую манишку и лаковые туфли. Его мастерство достигало виртуозности. Его назвали "Шаляпиным эстрады", "сказителем русской сцены".
Вертинский - это театр! Вертинский - это эпоха! Вертинский - это сама Россия! Его голос завораживает, его песни зовут вас в далекие, таинственные страны! Он навсегда остается в памяти! Ему рукоплещет Париж, Лондон, Нью-Йорк. Его слушают русские, французы, англичане. Им восхищаются Фокин, Дягилев, Шаляпин. Слава вторично захлестывает Александра Вертинского.
Парадоксально, но на вершине своего успеха артист неутомимо пишет Советскому правительству: "...пустите меня домой, пустите, пустите! Душа рвется в Россию, на Родину, туда, где сейчас плохо, страшно, где голод и холод ".
Только в конце 1943 года Советским правительством Вертинскому было разрешено вернуться в Россию. Еще шла война. Страна с трудом выходила из тяжких лет бессмысленной бойни. Здесь, на своей искалеченной Родине, Александр Вертинский давал много благотворительных концертов в пользу голодающих, солдат-калек, детей-сирот. Он пел по всей России: в Сибири, на Дальнем Востоке, в Азии, пел так много, до хрипоты, словно веря, что его песни отогревают сердца людей. Эта страна не была для него. Советским Союзом, напротив, она по-прежнему была "его Россией", его матерью, его возлюбленной. Здесь пропел он последние годы своей жизни. Слава, баловнем которой он был дважды, пришла к нему в третий и последний раз. Русская культура, в лоно которой он вернулся уже зрелым мастером, приняла его в свои объятия, как истинная мать, не спрашивая, где он был все эти годы.
Имя Вертинского - легенда. Его песни так и не окрасились оттенком революционного пафоса, он остался свободным сыном своей великой культуры. Его не уничтожил Сталин, и это овеяло легендой годы его пребывания в Советском Союзе. Не потому-ли, что и в душе деспота есть тайная дверца, от которой у поэта есть маленький ключик? Его поэзия, музыка, пение - это шедевр эпохи Русского Декаданса, последняя звезда на небосклоне Серебряного века России.
Анастасия Вертинская
Проплываем океаны,
Бороздим материки
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски.
И никак понять не можем,
Что в сочувствии чужом
Только раны мы тревожим,
А покоя не найдем…
Ходит легенда, что когда до Сталина дошла просьба Вертинского (о возвращении в СССР), он с присущим ему лаконизмом сказал: "Пусть споет ". Не знаю, как это осуществилось технически, но легенда в том и состоит, что Вертинский спел Сталину свою песню "Что за ветер в степи молдаванской". Песня полна ностальгии. Молдавия тогда входила в состав Румынии. Но граничила-то она с Россией. И вот Вертинский гастролировал, очевидно, в Румынии и оказался в Молдавии вблизи границы.
Тихо тянутся сонные дроги,
И, вздыхая, ползут под откос,
И печально глядит на дороги,
У колодцев распятый Христос.
Как все эти картины мне близки,
Сколько вижу знакомых я черт,
И две ласточки, как гимназистки,
Провожают меня на концерт.
Звону дальнему тихо я внемлю
У Днестра на зеленом лугу,
И российскую милую землю
Вижу я на другом берегу.
А когда засыпают березы
И поля затихают ко сну,
О, как сладко, как больно сквозь слезы
Хоть взглянуть на родную страну.
Выслушав эту песню, Сталин с присущим ему лаконизмом сказал: "Пусть приезжает ".
Конечно, было перед этим письмо Молотову из Китая.
"Двадцать лет я живу без Родины. Эмиграция — большое и тяжелое наказание. Но всякому наказанию есть предел. Даже бессрочную каторгу иногда сокращают за скромное поведение и раскаяние... Разрешите мне вернуться домой... У меня жена и мать жены. Я не могу их бросать здесь и поэтому прошу за всех троих... Пустите нас домой ".
Мне кажется, что письмо не исключает легенды. Ведь именно, когда Молотов докладывал Иосифу Виссарионовичу о письме Вертинского, Сталин и мог буркнуть с присущим ему лаконизмом: "Пусть споет ".
Вертинскому разрешили давать концерты, и залы были набиты битком. Один концерт состоялся в театре им. Пушкина (в бывшем Камерном), а это бок о бок с нашим Литературным институтом. Мы ходили на этот концерт. Так я в первый и последний раз видел и слушал живого Вертинского.
Но климат есть климат. Тем более, что Сталин умер, а он был, судя по всему, хоть и не очень рьяным, но все-таки покровителем Александра Николаевича. По крайней мере, Вертинскому дали сыграть в нескольких фильмах: "Анна на шее" по Чехову, где он играл старого князя и... не то "Секретная миссия", не то "Заговор обреченных". За участие в этом фильме Вертинский (вместе с коллективом, разумеется) получил Сталинскую премию. Ведь подумать только: Вертинский — лауреат Сталинской премии!
Тем не менее, уже в 1956 году певец вынужден обратиться с письмом к зам. министра культуры С. В. Кафианову. Вот отдельные строки из этого письма.
"...Я уже по 4-му и 5-му разу объехал нашу страну. Я пел везде — и на Сахалине, и в Средней Азии, и в Заполярье, и в Сибири, и на Урале, и в Донбассе, не говоря уже о Центрах. Я заканчиваю уже третью тысячу концертов... все это мне дает право думать, что мое творчество, пусть даже и не очень "советское", нужно кому-то и, может быть, необходимо. А мне уже 68-й год!.. Сколько мне осталось жить?.. Все это мучает меня. Я не тщеславен. У меня мировое имя и мне к нему никто и ничего добавить не может. Но я русский человек! И советский человек. И я хочу одного — стать советским актером. Для этого я и вернулся на Родину... Вот я и хочу задать Вам ряд вопросов:
1. Почему я не пою по радио? Разве Ив Монтан, языка которого никто не понимает, ближе и нужнее, чем я?
2. Почему нет моих пластинок? Разве песни, скажем, Бернеса, Утесова, выше моих по содержанию и качеству?
3. Почему нет моих нот, моих стихов?
4. Почему нет ни одной рецензии на мои концерты? Я получаю тысячи писем, где спрашивают обо всем этом. Я молчу... А годы идут. Сейчас я еще мастер. Я еще могу! Но скоро я брошу все и уйду из театральной жизни. И будет поздно. И у меня останется горький осадок. Меня любил народ и не заметили его правители!.. "
Ну что же, у каждого своя чаша.
ЧАША. Владимир Солоухин
Я прожил жизнь в скитаниях без сроку.
Но и теперь еще сквозь грохот дней
Я слышу глас, я слышу глас пророка:
«Восстань! Исполнись волею моей!»
И я встаю. Бреду, слепой от вьюги,
Дрожу в просторах Родины моей.
Еще пытаясь в творческой потуге
Уже не жечь, а греть сердца людей.
Но заметают звонкие метели
Мои следы, ведущие в мечту,
И гибнут песни, не достигнув цели.
Как птицы замерзая на лету.
Россия, Родина, страна родная!
Ужели мне навеки суждено
В твоих снегах брести изнемогая.
Бросая в снег ненужное зерно?
Ну что ж... Прими мой бедный дар, Отчизна!
Но, раскрывая щедрую ладонь,
Я знаю, что в мартенах коммунизма
Все переплавит в сталь святой огонь.
Источники: slova.org.ru; ru.wikipedia.org; lebed.com
культура искусство музыка музыка Александр Вертинский
Между прочим, исполнитель песенок кабаре без медицинского образования спас жизнь боевого полковника, проведя тому операцию. От полковника всё равно отказался хирург санитарного состава, признав пациента безнадёжным - пуля прошила офицера через живот и засела возле сердца, извлечь её врачу не представлялось возможным в дорожных условиях.
Полковника в бессознательном состоянии переложили в отсек медперсонала, чтобы после фиксации смерти сгрузить на ближайшей остановке. "Резать" раненого санитар Вертинский, конечно, не решился. Но он вдруг вспомнил о диковинном инструменте, приобретённом им по случаю почти из эстетических соображений - блестящая штуковина оригинальной конструкции. Но применения ей никак не находилось, и начальник посоветовал убрать её с глаз. Этими особыми длинными щипцами с захватом Вертинский добрался через рану в животе полковника до пули в груди, сумел зацепить её и достать. Очнувшегося офицера передали в госпиталь, а спаситель так никогда и не узнал его имени.
Близкие вспоминают о Вертинском как о человеке сильного характера, балагуре-весельчаке, умеющем сорить деньгами, но при других условиях добывать средства тяжёлым трудом. Его сценический образ резко контрастирует с натурой артиста - субтильный персонаж трагикомедий Пьеро с певучим речитативом, исполняющий драматические ироничные и умные тексты. Скорей, это были не песни, а стихи - чувственные, душевные, но и с гражданской и личностной позицией - на фоне мелодии. И этот феномен одинаково гипнотически воздействовал и на взыскательную элитарную публику, и на обывателей. Театром и литературой Саша Вертинский увлёкся в гимназии, а потом судьба подарила ему участие в киевском литературном собрании Софьи Зелинской, а это - поэты Михаил Кузмин, Владимир Эльснер, художники Марк Шагал, Александр Осмеркин, Казимир Малевич, Натан Альтман. Затем московская богема, знакомство с футуристами; сильное увлечение стихами Александра Блока. Вертинский не был обычным эстрадным шансонье, это новатор, создатель собственного жанра, основанного на прогрессивных творческих методах новейшей эстетики, на самобытном творческом мышлении. Первая рецензия на его выступления поместилась в одну фразу: "Остроумный и жеманный Александр Вертинский". Таким он показался автору заметки в "Русском слове", посмотревшему в начале 1910-х номер лёгкой эротики "Танго".
После возвращения с войны родился Белый Пьеро, исполняющий ариэтки, теперь известные всему миру, несмотря на их русскоязычность: "Маленький креольчик", "Лиловый негр", "Ваши пальцы пахнут ладаном" и другие. Ведь по отзывам его современников, наравне с текстами играли его интонации и, особенно, руки - то мучительно воздеваемые, то порхающие, то опадающие. Чаще Вертинский писал мелодии к своим стихам, иногда на стихи уже признанных мэтров поэтического слова Марины Цветаевой, Игоря Северянина, Александра Блока.
Александр Вертинский - Лиловый негр
В начале 1918 года Вертинский преобразился на сцене в Чёрного Пьеро. И этот тип с маской-домино и в чёрном одеянии стал гораздо более язвителен, он говорил о жестокости происходящего вокруг: "Я сегодня смеюсь над собой", "За кулисами", "Дым без огня", "Панихида хрустальная", "Безноженка", "Бал господень".
Советской власти такой Пьеро был не по нраву, ему это сообщили. Александр Вертинский эмигрировал, скитался по многим странам Европы, Азии, жил в США. Там он написал знаменитые "Венок", "Баллада о седой госпоже", "В синем и далёком океане", "Сумасшедший шарманщик", "Мадам, уже падают листья", "Танго "Магнолия"", "Оловянное сердце", "Жёлтый ангел".
Всемирно прославленный артист не с первой попытки, но получил разрешение вернуться в СССР в 1943 году. Здесь допустили к исполнению около 30 песен из его репертуара в 100 сочинений. А на каждом концерте присутствовал цензор, причём, концерты проходили в глубинке, в большие города Вертинского пускали очень редко. Вообразите, гладкая причёска, барственная осанка, фрак с гвоздикой в петлице - и это посреди совхозов, парткомов и транспарантов. Декаденство "Пьеро" раздражало чинуш, потому что была развернута кампания против лирических песен, уводящих слушателей от задач социалистического строительства. Но, судя по воспоминаниям его близких, Александр Вертинский любил свою Родину, хотя принимал не все воззрения советской идеологии. "Вечерняя Москва" составила портрет великого артиста из цитат его родственников и близкой подруги.
"Всегда элегантный (умел носить вещи, к тому же рост, фигура, манеры), аккуратный, подтянутый (ботинки начищены, платки и воротнички белоснежны), внешне на представителя богемы не похож совершенно. А по характеру - богема, актер...цены деньгам не знал, были - разбрасывал, раздавал, прогуливал, не было - мрачнел, сидел без них...".
"Какой он большой, широкоплечий, а в походке, в манере кланяться что-то развинченное, капризное, чуть ли не женственное, но это идёт ему, это в стиле его песенок, он - прекрасен. И зал считал, что - прекрасен! Эта элегантная фигура, прибывшая к нам из парижских ресторанов и притонов Сан-Франциско, не вписывалась в провинциальность Харбина, она чудом появилась на его подмостках, Харбин это чувствовал, был признателен, исходил аплодисментами..."
"Вертинский - ночной человек. Встретить его в первую половину дня удавалось не часто, а если удавалось, то лишь в пустом и тёмном зале "Ренессанса". Утренний Вертинский угрюм, хмур, на лице выражение брезгливости... Ночной Вертинский весел, бодр, шутлив. Прекрасный рассказчик, импровизатор, мистификатор".
"Тем, кто видел его только на эстраде, кто знал его лишь как исполнителя песенок о "бананово-лимонном Сингапуре", о "лиловых неграх" и "испано-суизах", - этим людям трудно представить себе, каким шутником, острословом, юмористом, любителем розыгрышей бывал Вертинский. И с какой быстротой сам реагировал на шутку, хохотал до слёз, весь отдаваясь смеху".
"Этот бродяга "с душою цыганской" на склоне лет обрёл семейный очаг, прочность, признание, материальное благополучие. А вот - тосковал".
Александр Вертинский - Креольчик
Дочь Анастасия Вертинская в телеинтервью 14 Декабря 2013 рассказала, что работает над фильмом об отце, который снимает Дуня Смирнова.
"Когда папа возвращался домой с гастролей, начиналось вручение подарков. Но он был педант, у него в чемодане все ровно сложено, иногда он даже привозил недоеденную половину лимона, завернутую в салфетку. Чемодан распаковывал мучительно медленно, мотая нам нервы. Ни в коем случае нельзя было торопить его, и мы просто замирали в ожидании".
"Папа потрясающе рассказывал сказки. Например, у него был бесконечный сериал про кота Клофердона".
"Отец увидел толпу людей возле особняка купеческой дочери Марии Морозовой на Арбате. Это с вокзала привезли раненых. Их выносили на носилках из карет, а в доме уже работали доктора. Отец просто подошёл и стал помогать. Врач присмотрелся к высокому пареньку и позвал к себе в перевязочную - разматывать грязные бинты и промывать раны.
Почему именно меня? - спросит Вертинский позднее.
И услышит:
Руки мне твои понравились. Тонкие, длинные, артистичные пальцы. Чувствительные. Такие не сделают больно".
"От усталости в глазах круги, и вдруг кто-то хватает Вертинского за ноги:
Пьероша, спойте мне что-нибудь.
Боже мой, вы бредите или серьезно?
Умоляю вас, спойте, я скоро умру…
Вертинский видит повязку, мокрую от крови. Опускается на край носилок и поёт "Колыбельную" на слова Бальмонта.
Утром сёстры отыскали Пьеро в груде человеческих тел. Он спал, положив голову на грудь солдата, которому "Колыбельная" облегчила переход в мир иной".
Александр Вертинский - Доченьки
На открытии в Музее Одной Улицы выставки, посвященной 120-летию со дня рождения Александра Вертинского его дочь Марианна рассказала о первом посещении артистом Киева после детских лет:
"Он написал письмо домой: "Огромные афиши с моей фамилией заклеили весь город. Ажиотаж невероятный… Если Москва была возвращением на Родину, то Киев - это возвращение в отчий дом".
Из того же письма: "Вспоминал, как семилетним мальчиком сюда водила меня Наташа (кузина, прим. М. С.), как я замирал от пения хора и как завидовал мальчикам в белых и золотых стихарях...У меня вечером концерт в том самом бывшем Соловцовском театре, где... открутил бинокль от кресла (хотел его продать - я был вечно голоден) и откуда меня с треском выгнали!"
"О Киеве отец вспоминал чуть ли не каждый день. Думал купить небольшой домик здесь, завести корову, но мама не хотела переезжать из Москвы… Отец хотел выписать старичков каких-нибудь из Киева, мужа и жену, чтобы они могли готовить вкуснятину - кровяную колбасу, окорок свиной запекали. Папа даже построил погреб, такой как был у них в Киеве, но в нем никогда ничего не лежало".
В интервью журналу "Вестник" №7 от 28.03.02 Марианна Вертинская говорит:
"И рядом возникает человек в элегантном черном смокинге. Вертинский! Какой он высокий! Лицо немолодое. Волосы гладко зачесаны. Профиль римского патриция! Он мгновенно окинул притихший зал и запел".
"На меня его выступление произвело огромное впечатление. Его тонкие изумительные и выразительно пластичные руки, его манера кланяться - всегда чуть небрежно, чуть свысока. Слова его песен, где каждое слово и фраза, произнесённые им, звучали так красиво и изысканно. Я ещё никогда не слышала, чтобы так красиво звучала русская речь, слова поражали своей богатой интонацией".
"Мы стали часто встречаться - по субботам или в воскресенье. Но в остальные дни Александр Николаевич скучал, и тогда мы стали переписываться. От этого времени у меня остались все его письма и стихи...В этих письмах весь Вертинский, каким я его знала. Страстный, щедрый, любящий, знающий, что такое истинное чувство, истинное страдание. Сейчас так уже не пишут..."
"Война в России всколыхнула в нас, русских, любовь к Родине и тревогу о её судьбе. Александр Николаевич горячо убеждал меня ехать в Россию и быть с Родиной в тяжёлый для неё час. Я тоже стала об этом мечтать".
"Мы плыли в хорошей каюте первого класса, но Александр Николаевич всю дорогу спать ложился одетым, даже ботинки не снимал, сбрасывал только пиджак. Меня это удивляло, но потом я догадалась: видимо, он не раздевался, так как собирался нас спасать в случае затопления парохода".
"Между прочим, впервые мой муж был смущён, когда на станции Отпор, на границе, к нему подошёл пограничник и строго спросил, сколько он везет костюмов. Александр Николаевич ответил, что у него три костюма, из которых один на нем, еще один концертный фрак и один смокинг. Выслушав ответ, пограничник неодобрительно покачал головой, а Вертинский стоял с виноватым лицом".
"Вертинский стоял у окна на каждой станции и ждал, что вот-вот вынесут молоко...Но не тут-то было! Оказалось, что во время войны тара, то есть бутылка, сама по себе редкость и ценность, и ее дают только в обмен на другую бутылку. Вертинский накинул деньги на бутылку, но никто не соглашался. Мы поехали дальше, девочка стала капризничать, мы дали ей водички, сладкого чая, но она хотела есть...Александр Николаевич подошел к женщине, продававшей молоко, сунул ей 400 рублей, вырвал бутылку и побежал к поезду. Большой, огромный, он бежал, прижав бутылку к груди".
"Когда мы приехали в Россию, то многие обыватели решили, что мы очень богатые люди. У них заграница связывалась с большими деньгами и богатством. Александр Николаевич говорил, что здесь люди думают, что за границей с неба падают жареные куропатки. Иногда нам предлагали какие-то вещи, которые нужны были нашей семье, и запрашивали немыслимо высокие цены. И как-то однажды Александр Николаевич в задумчивости сказал мне: "Знаешь, они хотят на мне отыграться за всю революцию!"
"Вертинский, будучи круглым сиротой, никогда не праздновал свой день рождения. В семье, где он жил, никто не отмечал этот день... Приехав на Родину, я решила возместить Александру Николаевичу за все потерянные дни рождения".
Александр Вертинский. "Песенка о моей жене"
Документальный фильм об Александре Вертинском, "Песенка о моей жене" и фотографии добавлены Кариной Коротковой.
Александр Вертинский создал совершенно особый жанр музыкальной новеллы -"песни Вертинского». На его концертах одни плакали, другие насмешливо кривились, но равнодушных не было…
Александр Николаевич родился в Киеве, в 1889 году, в семье частного поверенного. Детство будущего артиста было не совсем радостным. Его отец не мог жениться на матери, хотя у них уже родилось двое детей, поскольку первая жена не давала развода. Своих внуков пришлось усыновить деду, а после смерти родителей брат и сестра вообще оказались в разных семьях у родственников матери и долгое время ничего не знали о судьбе друг друга.
Впервые Александр Вертинский выступил на эстраде в 1915 году в костюме Пьеро. В то время он пел о «бедных деточках, кокаином распятых на мокрых бульварах Москвы».
Постепенно у него выработался собственный стиль выступления, он научился эксплуатировать свой говоряще-поющий голос - и даже то, что он не совсем четко выговаривал букву «р», лишь придавало ему шарма. Эти песни Вертинского сначала назывались «печальными песенками Пьеро», или «ариетками». Поклонницы буквально осаждали молодого исполнителя, а он позволял себя увлечь.
Судьба Вертинского резко изменилась в 1920-е годы. Как и многие другие деятели русской культуры, он не принял революцию, и ему пришлось эмигрировать. События гражданской войны привели Александра Николаевича в Севастополь, откуда в ноябре 1920 года на корабле бегущих от Красной Армии белогвардейцев он переправился в Турцию.
В числе многочисленных эмигрантов Вертинский поселился в Константинополе, продолжил выступать. Но постепенно положение бежавших из России начало ухудшаться. Выступлениями Вертинский с трудом зарабатывал только на пропитание.
В 1923 году Вертинский перебирается в Германию, через два года - во Францию. В Париже он знакомится с представителями романовского дома - великими князьями Дмитрием Павловичем и Борисом Владимировичем. Там Вертинский вновь возвращается к профессии певца. Вместе с Шаляпиным, Мозжухиным и Анной Павловой Вертинский гастролировал сначала по Европе, а потом по Америке. Сборники стихов и песен певца выходили за границей, однако в СССР, несмотря на всеобщую его популярность, попытки издания произведений Вертинского были тщетными. Не было ни одной рецензии на его концерты: Вертинский остался верен своему декадентскому стилю, что раздражало советский официоз.
Осенью 1934 года Вертинский уезжает в США. Там он с большим успехом гастролирует, исполняя свои песни, среди которых и новые «Чужие города» и «О нас и о Родине».
После удачных гастролей в США Вертинский снова вернулся во Францию, но не остался там надолго. В 1935 году он перебрался в Китай, обосновавшись в Шанхае. Там он женился второй раз на Лидии Владимировне Циргваве, а в июле 1943 года у них родилась дочь Марианна.
Вертинский неоднократно обращался в советские представительства с просьбой разрешить вернуться, но ему отказывали в визе. Ситуация изменилась лишь в 1943 году, когда возвращение Вертинского стало чуть ли не символом сплоченности советского народа. В это тяжелое время ему разрешили вернуться с семьей.
Он приехал в Москву в ноябре 1943 года с женой и трехмесячной дочкой Марианной, а через год (в ноябре 1944) у супругов родилась вторая дочь - Анастасия. О своих дочерях Вертинский написал одну из самых трогательных песен - «Доченьки» («У меня завелись ангелята…»).
Артист сразу же включился в культурную жизнь страны. В эмиграции Вертинский не нажил состояния, поэтому в 55 лет пришлось начинать все сначала, давать по 24 концерта в месяц, ездить по всему Советскому Союзу, где не всегда создавались необходимые условия для выступлений (только в дуэте с пианистом Михаилом Брохесом за 14 лет он дал более 4000 концертов).
Вертинский исполнял и песни нового содержания, и старые, которые стали экзотикой. Еще не закончилась война, но люди продолжали жить и уже думали о мире. Поэтому творчество Вертинского оказалось близким и понятным широкой публике.
К сожалению, жизнь Александра Николаевичапо возвращении оказалась далеко не безоблачной. Вскоре после окончания войны была развернута кампания против лирических песен, якобы уводящих слушателей от задач социалистического строительства. Напрямую оВертинском не говорилось, но это как бы подразумевалось. И вот уже его пластинки изымаются из продажи, вычеркиваются из каталогов. Ни одна его песня не звучит в эфире, газеты и журналы о триумфальных концертах Вертинского хранят ледяное молчание. Выдающегося певца как бы не существует. Все это больно ранило Александра Николаевича. Только с конца 1970-х снова начали выходить его пластинки.
«Дорогой длинною…»
После войны Вертинский продолжил сниматься в кино. В России в 1950-е годы использовали его характерную внешность и, по мнению кинематографистов, врожденный аристократизм, что Вертинский с блеском продемонстрировал в роли князя в известном фильме 1954 года «Анна на шее». Одно только его появление в кадре создавало необходимый эффект, желаемую атмосферу. Запомнилась и работа актера в фильме «Великий воин Албании Скандербег», где он сыграл роль дожа Венеции.
В конце жизни Вертинский написал книгу об эмигрантских странствиях «Четверть века без родины», рассказы «Дым», «Степа», киносценарий «Дым без Отечества», книгу воспоминаний «Дорогой длинною…». Воспоминания остались незаконченными. 13 заключительных страниц Вертинский написал в последний день своей жизни.
Сегодня ранние песни Вертинского снова созвучны времени. Их поют Гребенщиков и Скляр, Свиридова и «Агата Кристи», Малинин и драматические актеры. Можно сказать, что в этом столетии Александр Николаевич вернулся на родину еще раз.
Талантливый певец и актер Александр Вертинский не имел никаких званий. Только однажды за исполнение роли Кардинала в ныне забытом фильме «Заговор обреченных» он был удостоен Государственной (Сталинской) премии СССР (1951). Марианна Вертинская вспоминает: «Папа говорил: «У меня нет ничего, кроме мирового имени».
Однажды Вертинский давал концерт в маленьком клубе Львова. Перед выступлением он вместе с пианистом решил попробовать, как звучит рояль. Оказалось, что ужасно. Вызвали директора клуба. Тот развел руками, вздохнул и произнес: «Александр Николаевич, но все же это исторический рояль - на нем отказывался играть еще сам Шопен!»
К этой дате кинематографисты и журналисты подготовили документальные фильмы, видеоинтервью, поэтические встречи. Но рассказать о Вертинском всё и сразу очень сложно. Ведь он был не только пронзительным артистом, очаровавшим и Запад и Восток планеты. Новатор эстрадных подмостков, кумир многомиллионной публики во время Первой мировой войны служил рядовым санитаром - самоотверженно, до изнурения, без пощады к собственному здоровью. Между прочим, исполнитель песенок кабаре без медицинского образования спас жизнь боевого полковника, проведя тому операцию. От полковника всё равно отказался хирург санитарного состава, признав пациента безнадёжным - пуля прошила офицера через живот и засела возле сердца, извлечь её врачу не представлялось возможным в дорожных условиях. Полковника в бессознательном состоянии переложили в отсек медперсонала, чтобы после фиксации смерти сгрузить на ближайшей остановке. "Резать" раненого санитар Вертинский , конечно, не решился. Но он вдруг вспомнил о диковинном инструменте, приобретённом им по случаю почти из эстетических соображений - блестящая штуковина оригинальной конструкции. Но применения ей никак не находилось, и начальник посоветовал убрать её с глаз. Этими особыми длинными щипцами с захватом Вертинский добрался через рану в животе полковника до пули в груди, сумел зацепить её и достать. Очнувшегося офицера передали в госпиталь, а спаситель так никогда и не узнал его имени.
Близкие вспоминают о Вертинском как о человеке сильного характера, балагуре-весельчаке, умеющем сорить деньгами, но при других условиях добывать средства тяжёлым трудом. Его сценический образ резко контрастирует с натурой артиста - субтильный персонаж трагикомедий Пьеро с певучим речитативом, исполняющий драматические ироничные и умные тексты. Скорей, это были не песни, а стихи - чувственные, душевные, но и с гражданской и личностной позицией - на фоне мелодии. И этот феномен одинаково гипнотически воздействовал и на взыскательную элитарную публику, и на обывателей. Театром и литературой Саша Вертинский увлёкся в гимназии, а потом судьба подарила ему участие в киевском литературном собрании Софьи Зелинской, а это - поэты Михаил Кузмин, Владимир Эльснер, художники , Александр Осмеркин, Казимир Малевич, Натан Альтман. Затем московская богема, знакомство с футуристами; сильное увлечение стихами Александра Блока. Вертинский не был обычным эстрадным шансонье, это новатор, создатель собственного жанра, основанного на прогрессивных творческих методах новейшей эстетики, на самобытном творческом мышлении. Первая рецензия на его выступления поместилась в одну фразу: "Остроумный и жеманный Александр Вертинский" . Таким он показался автору заметки в "Русском слове", посмотревшему в начале 1910-х номер лёгкой эротики "Танго".
Близкие вспоминают о Вертинском как о человеке сильного характера, балагуре-весельчаке, умеющем сорить деньгами, но при других условиях добывать средства тяжёлым трудом
Александр Вертинский на обложке белого журнала "Театр", где он назван Пьеро Арлекиновичем Коломбининым (1919 год)
После возвращения с войны родился Белый Пьеро , исполняющий ариэтки, теперь известные всему миру, несмотря на их русскоязычность: "Маленький креольчик", "Лиловый негр", "Ваши пальцы пахнут ладаном" и другие. Ведь по отзывам его современников, наравне с текстами играли его интонации и, особенно, руки - то мучительно воздеваемые, то порхающие, то опадающие. Чаще Вертинский писал мелодии к своим стихам, иногда на стихи уже признанных мэтров поэтического слова Марины Цветаевой, Игоря Северянина, Александра Блока.
В начале 1918 года Вертинский преобразился на сцене в Чёрного Пьеро. И этот тип с маской-домино и в чёрном одеянии стал гораздо более язвителен, он говорил о жестокости происходящего вокруг: "Я сегодня смеюсь над собой", "За кулисами", "Дым без огня", "Панихида хрустальная", "Безноженка", "Бал господень". Советской власти такой Пьеро был не по нраву, ему это сообщили. Александр Вертинский эмигрировал, скитался по многим странам Европы, Азии, жил в США. Там он написал знаменитые "Венок", "Баллада о седой госпоже", "В синем и далёком океане", "Сумасшедший шарманщик", "Мадам, уже падают листья", "Танго "Магнолия"", "Оловянное сердце", "Жёлтый ангел".
Всемирно прославленный артист не с первой попытки, но получил разрешение вернуться в СССР в 1943 году. Здесь допустили к исполнению около 30 песен из его репертуара в 100 сочинений. А на каждом концерте присутствовал цензор, причём, концерты проходили в глубинке, в большие города Вертинского пускали очень редко. Вообразите, гладкая причёска, барственная осанка, фрак с гвоздикой в петлице - и это посреди совхозов, парткомов и транспарантов. Декаденство "Пьеро" раздражало чинуш, потому что была развернута кампания против лирических песен, уводящих слушателей от задач социалистического строительства. Но, судя по воспоминаниям его близких, Александр Вертинский любил свою Родину, хотя принимал не все воззрения советской идеологии. "Вечерняя Москва" составила портрет великого артиста из цитат его родственников и близкой подруги.
Глава "Об Александре Вертинском" из книги Натальи Ильиной "Дороги и судьбы":
"Всегда элегантный (умел носить вещи, к тому же рост, фигура, манеры), аккуратный, подтянутый (ботинки начищены, платки и воротнички белоснежны), внешне на представителя богемы не похож совершенно. А по характеру - богема, актер...цены деньгам не знал, были - разбрасывал, раздавал, прогуливал, не было - мрачнел, сидел без них...".
"Какой он большой, широкоплечий, а в походке, в манере кланяться что-то развинченное, капризное, чуть ли не женственное, но это идёт ему, это в стиле его песенок, он - прекрасен. И зал считал, что - прекрасен! Эта элегантная фигура, прибывшая к нам из парижских ресторанов и притонов Сан-Франциско, не вписывалась в провинциальность Харбина, она чудом появилась на его подмостках, Харбин это чувствовал, был признателен, исходил аплодисментами..."
"Вертинский - ночной человек. Встретить его в первую половину дня удавалось не часто, а если удавалось, то лишь в пустом и тёмном зале "Ренессанса". Утренний Вертинский угрюм, хмур, на лице выражение брезгливости... Ночной Вертинский весел, бодр, шутлив. Прекрасный рассказчик, импровизатор, мистификатор".
"Тем, кто видел его только на эстраде, кто знал его лишь как исполнителя песенок о "бананово-лимонном Сингапуре", о "лиловых неграх" и "испано-суизах", - этим людям трудно представить себе, каким шутником, острословом, юмористом, любителем розыгрышей бывал Вертинский. И с какой быстротой сам реагировал на шутку, хохотал до слёз, весь отдаваясь смеху".
"Этот бродяга "с душою цыганской" на склоне лет обрёл семейный очаг, прочность, признание, материальное благополучие. А вот - тосковал".
Дочь Анастасия Вертинская в телеинтервью 14 Декабря 2013 рассказала, что работает над фильмом об отце, который снимает Дуня Смирнова.
"При папе пороть нас было нельзя - он хватался за валидол, убегал, а мы прятались под полами его домашнего халата. И вот он стоял такой худой, но книзу расширяющийся, и когда мама влетала с линейкой – она порола нас линейкой – и спрашивала: "Саша, где дети?" – он не мог ей соврать, тихо говорил: "Лилечка" и опускал глаза вниз".
"Когда папа возвращался домой с гастролей, начиналось вручение подарков. Но он был педант, у него в чемодане все ровно сложено, иногда он даже привозил недоеденную половину лимона, завернутую в салфетку. Чемодан распаковывал мучительно медленно, мотая нам нервы. Ни в коем случае нельзя было торопить его, и мы просто замирали в ожидании".
"Папа потрясающе рассказывал сказки. Например, у него был бесконечный сериал про кота Клофердона".
После съёмок "Безымянной звезды" Анастасия Вертинская дала интервью ИТАР–ТАСС.
"Отец увидел толпу людей возле особняка купеческой дочери Марии Морозовой на Арбате. Это с вокзала привезли раненых. Их выносили на носилках из карет, а в доме уже работали доктора. Отец просто подошёл и стал помогать. Врач присмотрелся к высокому пареньку и позвал к себе в перевязочную - разматывать грязные бинты и промывать раны.
Почему именно меня? - спросит Вертинский позднее.
И услышит:
Руки мне твои понравились. Тонкие, длинные, артистичные пальцы. Чувствительные. Такие не сделают больно".
"От усталости в глазах круги, и вдруг кто-то хватает Вертинского за ноги:
Пьероша, спойте мне что-нибудь.
Боже мой, вы бредите или серьезно?
Умоляю вас, спойте, я скоро умру…
Вертинский видит повязку, мокрую от крови. Опускается на край носилок и поёт "Колыбельную" на слова Бальмонта.
Утром сёстры отыскали Пьеро в груде человеческих тел. Он спал, положив голову на грудь солдата, которому "Колыбельная" облегчила переход в мир иной".
На открытии в Музее Одной Улицы выставки, посвященной 120-летию со дня рождения Александра Вертинского его дочь Марианна рассказала о первом посещении артистом Киева после детских лет:
"Он написал письмо домой: "Огромные афиши с моей фамилией заклеили весь город. Ажиотаж невероятный… Если Москва была возвращением на Родину, то Киев - это возвращение в отчий дом".
Из того же письма: "Вспоминал, как семилетним мальчиком сюда водила меня Наташа (кузина, прим. М. С.), как я замирал от пения хора и как завидовал мальчикам в белых и золотых стихарях...У меня вечером концерт в том самом бывшем Соловцовском театре, где... открутил бинокль от кресла (хотел его продать - я был вечно голоден) и откуда меня с треском выгнали!"
"О Киеве отец вспоминал чуть ли не каждый день. Думал купить небольшой домик здесь, завести корову, но мама не хотела переезжать из Москвы… Отец хотел выписать старичков каких-нибудь из Киева, мужа и жену, чтобы они могли готовить вкуснятину - кровяную колбасу, окорок свиной запекали. Папа даже построил погреб, такой как был у них в Киеве, но в нем никогда ничего не лежало".
В интервью журналу "Вестник" №7 от 28.03.02 Марианна Вертинская говорит:
"Любовь их видели, это да. Отец, уезжая, каждый день писал маме письма - каждый Божий день! Она его боготворила, он, собственно говоря, сделал её личностью, незаурядной женщиной. Ведь она вышла за него замуж в 18 лет! Он вылепил и воспитал её, как Пигмалион Галатею. Замуж, овдовев в 34 года, мама больше не выходила, хотя предложения были - и очень хорошие. Но кого, скажите, она могла сравнить с Александром Николаевичем? Сейчас она пишет воспоминания о шестнадцати годах счастливого замужества".
Жена Лидия Вертинская написала в книге "Синяя птица любви":
"И рядом возникает человек в элегантном черном смокинге. Вертинский! Какой он высокий! Лицо немолодое. Волосы гладко зачесаны. Профиль римского патриция! Он мгновенно окинул притихший зал и запел".
"На меня его выступление произвело огромное впечатление. Его тонкие изумительные и выразительно пластичные руки, его манера кланяться - всегда чуть небрежно, чуть свысока. Слова его песен, где каждое слово и фраза, произнесённые им, звучали так красиво и изысканно. Я ещё никогда не слышала, чтобы так красиво звучала русская речь, слова поражали своей богатой интонацией".
"Мы стали часто встречаться - по субботам или в воскресенье. Но в остальные дни Александр Николаевич скучал, и тогда мы стали переписываться. От этого времени у меня остались все его письма и стихи...В этих письмах весь Вертинский, каким я его знала. Страстный, щедрый, любящий, знающий, что такое истинное чувство, истинное страдание. Сейчас так уже не пишут..."
"Война в России всколыхнула в нас, русских, любовь к Родине и тревогу о её судьбе. Александр Николаевич горячо убеждал меня ехать в Россию и быть с Родиной в тяжёлый для неё час. Я тоже стала об этом мечтать".
"Мы плыли в хорошей каюте первого класса, но Александр Николаевич всю дорогу спать ложился одетым, даже ботинки не снимал, сбрасывал только пиджак. Меня это удивляло, но потом я догадалась: видимо, он не раздевался, так как собирался нас спасать в случае затопления парохода".
"Между прочим, впервые мой муж был смущён, когда на станции Отпор, на границе, к нему подошёл пограничник и строго спросил, сколько он везет костюмов. Александр Николаевич ответил, что у него три костюма, из которых один на нем, еще один концертный фрак и один смокинг. Выслушав ответ, пограничник неодобрительно покачал головой, а Вертинский стоял с виноватым лицом".
"Вертинский стоял у окна на каждой станции и ждал, что вот-вот вынесут молоко...Но не тут-то было! Оказалось, что во время войны тара, то есть бутылка, сама по себе редкость и ценность, и ее дают только в обмен на другую бутылку. Вертинский накинул деньги на бутылку, но никто не соглашался. Мы поехали дальше, девочка стала капризничать, мы дали ей водички, сладкого чая, но она хотела есть...Александр Николаевич подошел к женщине, продававшей молоко, сунул ей 400 рублей, вырвал бутылку и побежал к поезду. Большой, огромный, он бежал, прижав бутылку к груди".
"Когда мы приехали в Россию, то многие обыватели решили, что мы очень богатые люди. У них заграница связывалась с большими деньгами и богатством. Александр Николаевич говорил, что здесь люди думают, что за границей с неба падают жареные куропатки. Иногда нам предлагали какие-то вещи, которые нужны были нашей семье, и запрашивали немыслимо высокие цены. И как-то однажды Александр Николаевич в задумчивости сказал мне: "Знаешь, они хотят на мне отыграться за всю революцию!"
"Вертинский, будучи круглым сиротой, никогда не праздновал свой день рождения. В семье, где он жил, никто не отмечал этот день... Приехав на Родину, я решила возместить Александру Николаевичу за все потерянные дни рождения".
